Не жить
Шрифт:
Синица повернула набок головенку, прицелилась, лихо выбила клювом еще кусок сала и задумалась. Бешеное маленькое сердце колотилось с такой фантастической скоростью, что биение превращалось просто в шум. Они очень недолго живут, эти птицы. Если бы у меня так билось сердце, то грудная клетка наверняка бы лопнула.
Я сижу с закрытыми глазами и улыбаюсь. Я вижу на километры вокруг, не открывая глаз…
Пойду-ка я слушать Рахманинова…
15
К трем часам ночи резко похолодало. Микроавтобус, он же штаб, куда стекалась вся информация, стоял на площади Ленина.
– Спать хочешь? – спросил Гиреев. Ветер был несильный, но очень холодный.
– Надо бы… – неопределенно сказал Костя и снова затянулся. – Не будет он ночью рисковать. Думаю, до утра звонков не будет. Туман на связь выходил. Выяснил, откуда последний раз пополнялся счет. Автомат в «Сибириаде», что ровным счетом ничего не дает. Марле, разумеется, ни сном ни духом. Механик из «Оазиса» у ментов в кабинете свое отсидел, но ничего не знает, и его отпустили еще днем. Однако… Зацепка появилась. Выдернули его напарника. Он почесал репу и рассказал о приятеле, который как бы есть.
– Что значит «как бы есть»? – удивился Влад.
– С месяц назад он познакомился с мужиком, и они какое-то время успешно пьянствовали. Говорит, усатый такой, среднего роста, глаза то ли серые, то ли голубые. Денег не жалел. Проституток заказывали, в ресторане раза три зависали. Все бы ничего. Но он резко пропал, причем оказалось, что, по сути, механик ничего о нем не знает. Ни где живет, ни чем занимается, а вся известная информация не более чем липа. Этот просто собутыльник несколько раз был у него на рабочем месте и прекрасно знал, что там и как. Но главное не это. Менты сделали распечатку разговоров напарника. Отгадай, с какого телефона звонил его знакомый?
– Марле?
– Ну да. Менты теперь шорох среди проституток наводят и напарника трясут. Поеду, послушаю сейчас любителя сладкой жизни? Туман организует. – Миля выбросил окурок на обледеневший асфальт. В десяти метрах патрульный автомобиль крутил свою мигалку, но без звука. – Поедешь со мной?
Влад подумал и сказал:
– Нет. Ты давай туда, это верно, а я сейчас все же посплю. Я хочу утром в Лавочки съездить.
– Зачем? – удивился Малевич.
– Батюшка там у меня…
– Отец? Что он там делает?
– Да не… Духовник, в смысле…
– А… – безразлично выдохнул Костя и пошел к патрульной машине. – Не задерживайся! – бросил он на ходу.
Влад посмотрел ему вслед. Он только сейчас почувствовал, как устал. То есть он вроде помнил, что давно толком не присел, не прилег, даже не поел, но особого изнеможения до слов «я посплю» не ощущал. Легко ходил, водил машину, листал бумаги, смотрел на монитор компьютера. И разговаривал, разговаривал, разговаривал. Все это на автомате, без напряжения. В голове неустанно горела лампочка по имени «надо». Надо.
Но когда сам себе говоришь – «спать», то словно подрубаешь собственные ноги. Они становятся ватными и с трудом тебя влекут по маршруту. Поэтому, когда Гиреев опустился на заднее сиденье своего автомобиля, он даже не смог нормально лечь, а просто свернулся в позе креветки и замер. По потолку бежали сполохи от мигалки патрульного автомобиля. «Спать», – приказал себе Влад и исчез из этого мира минут на пятнадцать…
Он и сейчас не спал… Просто вспоминал наяву прошлую осень…
– Люблю бабье лето… – сказала Наталья.
Вода была коричневая до того, что казалась маслом. Она текла вяло и по-осеннему спокойно. В ней удивительно точно и резко отражалось все небо и весь тальник по берегам. Яркие, словно вырезанные листья плыли и плыли по речке, лениво покачиваясь на поворотах.
Иногда на поверхности рождался круг и так же лениво разбегался.
В этот момент можно было увидеть стремительный призрак прохладной рыбы, скользящий без малейшего усилия в глубине. Один раз Влад даже увидел влажные стальные губы, подобравшие с поверхности насекомое. Они тут же исчезли, только чуть дальше мелькнуло острое лезвие серебристо-черного плавника. Всплеск был еле слышным – как дыхание, как шепот – и тут же растворился.
– Жаль, удочки нет, – сказала Наталья.
– Что-то я не помню, чтобы ты хоть раз в жизни рыбачила! – засмеялся Влад.
– Я с отцом рыбачила, в детстве… Знаешь, когда мне было лет четырнадцать, я в него влюбилась. То есть я и раньше его любила, но как отца. Ну вот как любого родственника, понимаешь?
– Понимаю…
– А в четырнадцать лет я влюбилась в него как в мужчину. У него не было недостатков. Он был умным, красивым, сильным и терпеливым. Я вообще не помню, чтобы он хоть что-нибудь… хоть самую мелочь сделал неправильно. У него все было правильно… Я тогда испугалась. Испугалась любви. Говорят, многие девочки проходят через это. Отец ведь даже не мужчина по сути. Он по сути – бог. Тот, кто дал тебе пропуск в этот мир. Я и раньше с ним рыбачила. Давно. Ну, лет в десять. Но я тогда брала удочку, насаживала червяка, забрасывала и ждала поклевки. Он сам делал поплавки. В магазинах, помню, были какие-то толстенькие, почти шарики, из двух разноцветных половинок, пластмассовые. На них почему-то ловилась одна мелочь. А папа делал из настоящих маховых перьев. Гусиных, утиных, куриных. Даже фазаньих. Он обдирал с них почти все и оставлял только длинную ость с маленькой кисточкой на самой верхушке. Потом чистил, сушил, чем-то красил… ту часть, которая будет сверху. И подбирал дома в ванне грузила. Его поплавки всегда стояли под углом и верхушкой к нему. Если была поклевка – поплавок становился вертикально и тогда сразу замирало сердце.
– А потом ты хватала удилище и дергала что есть силы? – улыбнулся Влад.
– Ну да. Папа говорил, что побороть первый импульс очень важно. Важно отключить эмоции и включить мозг. Потому что серьезная рыба никогда не хватает наживку сразу. Она кружится, играет с ней, пробует на вкус, наслаждается и только потом нападает по-настоящему… Ты чего смеешься?
– Извини… Я почему-то подумал о минете. Очень похоже…
– Я тебя сейчас утоплю!
– Тут по колено. Ну, может, по пояс – максимум. Что, похоже? Согласись?
– Вот животное! Я ему о детских непорочных воспоминаниях!
– Хорошо-хорошо… – Влад подошел к воде, сел на корточки и зачерпнул воду ладонями, – ты знаешь, еще можно купаться. Мелко только. Тебе не хочется меня сейчас толкнуть? Я не успею среагировать…
– Мысль такая у меня есть, – Наталья подошла сзади и положила руки ему на плечи, – но я тебя послушаю. Вдруг ты не такой плохой человек…
– Да я вообще идеал! Ничуть не хуже твоего папы! Хочешь, я сделаю тебе настоящий поплавок? Э-э-э… А ты дашь мне позвонить!