Небесная голубизна ангельских одежд
Шрифт:
Читая дневник Орешникова, невольно приходишь к мысли, что трагедия разорения Исторического музея да, видимо, и всех других российских музеев совершалась не только в противостоянии торговцев и музейных работников, но зачастую и посредством повседневно-рутинных, а то и вовсе соседских и даже профессионально близких отношений между ними. Среди экспертов «Антиквариата» было немало музейных работников. Но сотрудничество заключалось не только в этом. Контора «Антиквариата» в Москве располагалась на Тверской 26, совсем недалеко от Исторического музея, и будничные визиты работников конторы Власова, Бубновой, Сорокина в ГИМ, как и рутинные посещения «Антиквариата» Орешниковым, описаны в его дневнике. Антиквариатовцы приходили в ГИМ отбирать, но и приглашали к себе, чтобы показать интересные вещи, и порой давали музею возможность отобрать что-то для себя в обмен на менее нужные музейные предметы. Упоминания «заходил Власов», «отбирал с Тихоном Ивановичем Сорокиным для Торгсина иконы», «приходила Бубнова» звучат по-домашнему обыденно [397] . Неформальность отношений получала порой и такие формы:
397
Вот лишь несколько примеров: «1930 год. 11 июня (29 мая). +10°. Видел О. Н. Бубнову в Музее, принесла мне показать прекрасную рукопись в 12 д<олю>, лицевую, календарного характера, за которую ей дают 200 р.; между прочим, ругнула экспозицию по методу Милонова в залах Музея»; «18 (5) июня. +10°. После 3-х пошел в „Антиквариат“, где Н. В. Власов показал мне много кружек XVII–XVIII в. Хороша одна, работы Телота. Вечером Н. В. Власов заезжал ко мне, я ему показывал имеющийся у меня эскиз плафона (масло) работы XVIII столетия; он думает, что писан в России художником-иностранцем»; «1931 год. 24 (11) августа. +10°. Заходил в Торгсин, где Н. В. Власов показывал превосходную серебряную чару
1931 год. 23 (10) августа. +12°. Дождь. Воскресенье. Разбирал монеты, занимался текущим делом. В 4-м часу пошел в Торгсин, где с разрешения директора мне разрешили купить на 10 р. русскими деньгами экспортных товаров; купил 5 кусков мыла, грудинки, крупчатки, сливочного масла, жестянку какао и 3 коробки папирос; всего заплатил 10 р. 5 копеек; принесенную покупку попробовали за обедом, тем более обед был неважный, только картофель с огурцами и свеклой, но сливочное масло и грудинка подкрепили [398] .
398
Позже Орешников стал получать переводы из-за границы от родственников и мог на законных основаниях покупать товары в магазинах Торгсина. Пришлось сдавать в Торгсин и личные вещи в обмен на продукты, например золотую цепочку жены (Дневник Орешникова. Кн. 2. С. 567, 568).
Продажа валютных товаров на рубли в Торгсине была запрещена правительством, Наркомторг наказывал директоров за это, но для знакомых делали исключения.
Выдача икон из Исторического музея на продажу продолжалась и в последующие годы, Орешникова уже не было в живых [399] . Так, в декабре 1934 года ГИМ представил в музейный отдел Наркомпроса три списка икон: первый – подлежащий уничтожению иконный утиль [400] , второй – иконы, «могущие представлять интерес для Антиквариата, но не имеющие ни художественной, ни исторической ценности», третий – иконы бывшего Музея боярского быта, 148 наименований, тоже, видимо, предназначенные в утиль. В списке икон для «Антиквариата» – 746 названий. В основном это иконы XVIII–XIX веков, есть среди них щукинские и уваровские [401] . Другой вариант списка, в основной части дублирующий ранний, содержит 886 наименований икон [402] . Взял ли «Антиквариат» что-то или все предложенные ему иконы, не ясно, актов выдач нет. В архиве Исторического музея сохранились и другие списки 1934–1936 годов икон, «не имеющих музейного значения» и «могущих быть предложенными в Антиквариат» [403] . Было ли выдано что-то из этих списков, также не известно. Акты выдачи отсутствуют.
399
Последняя запись в дневнике Орешникова относится к 28 февраля 1933 года.
400
Некоторые списанные иконы ГИМ сдавал для опытов, но б'oльшую часть списанных в утиль икон уничтожали в музее. Из них делали табуретки, доски почета для ударников труда и топили ими печи.
401
Документ хранится в НВА ГИМ.
402
Документ хранится в НВА ГИМ.
403
В НВА ГИМ есть и списки тканей, «не имеющих музейной и антикварной ценности», для выдачи в Мосторг – фелони, стихари, покрывала, парча, одежда напрестольная и т. д.
Из этого более позднего периода – заката деятельности «Антиквариата» – сохранился акт № 10 от 21 февраля 1935 года. Согласно ему из Исторического музея на продажу были выданы «105 номеров», из них 104 иконы и складни, а также 30 медных литых крестиков и икон, которые были посчитаны как один номер. Иконы в списке датированы XVII–XX веками. Как следует из оглавления, они были признаны не имеющими музейного значения [404] . Судя по номеру ГИК (54679), медные предметы из этого списка происходят из моленной Г. К. Рахманова, которую он устроил в своем доме на Покровской улице. После национализации иконы были сначала переданы в 1-й Пролетарский музей, а затем в мае 1923 года – в ГИМ [405] . Номер 54679 в этом акте выдаче имеют еще две иконы, «Богоматерь Смоленская» XIX века и «Сошествие во ад» (кузов от складня) XVIII века. Они также поступили в ГИМ из 1-го Пролетарского музея и, видимо, тоже происходят из моленной Г. К. Рахманова. Документы, таким образом, свидетельствуют о том, что и после массового исхода икон из Исторического музея в начале 1930-х годов в нем, как и в его филиалах, оставались сотни икон, включая и произведения музейного значения [406] , однако лучшее уже покинуло ГИМ [407] .
404
Документ хранится в НВА ГИМ. Всего в списке 112 номеров, но выдано было только 105, остальные «Антиквариат» не взял. Стоимостной оценки нет. Акт подписал директор ГИМ В. К. Сережников.
405
В ГИМ сохранилась опись икон 1-го Пролетарского музея. Е. М. Юхименко пишет, что все предметы, перечисленные в этой описи под № 188 («258 икон разн. XVII–XX в.»), были сданы в 1935 году в «Антиквариат» (Рахмановы. С. 290). Видимо, это утверждение ошибочно. В описи есть только рукописная пометка «Выдачи: акт 10, 21/II 35 г.». Она означает, что выдачи из этой партии икон состоялись, но из нее не следует, что были выданы все 258 икон. Работа в отделе учета ГИМ показала, что в 1935 году была только одна выдача икон из ГИМ в «Антиквариат», это – акт № 10. В нем есть предметы с номером ГИК 54679 (иконы из 1-го Пролетарского музея), но их только 30.
406
См., например, опись предметов в фонде Государственного музея «Коломенское», составленную 25 апреля 1934 года. Она насчитывает 853 предмета, в том числе иконы, свезенные из Смоленского музея, Серпухова, Тихвина, Сумского посада, ГМФ, ГИМ, реставрационных мастерских, Торгсина, Петровского, Даниловского и Сретенского монастырей, церкви Николы в Голутвине, Хлудовская коллекция, иконы из собраний Рябушинского, Токмакова и др. Документ хранится в НВА ГИМ.
407
Многие иконы, которые в 1935 году были выданы в «Антиквариат» из ГТГ, оказались за океаном у Джорджа Ханна. Возможно, к нему попали и иконы, выданные в тот год на продажу из ГИМ.
Подводя итог, можно сказать, что в 1928–1935 годах, согласно актам выдачи, хранящимся в отделе учета ГИМ, из музея было выдано в «Антиквариат» и Торгсин более 1200 предметов, включая иконы и сотни медных образков, складней и крестов (прил. 10).
Глава 4. Русский музей
Русский музей с момента своего основания в 1898 году славился собранием памятников древнерусского искусства, которое ко времени открытия музея уже насчитывало около 5000 икон и произведений декоративно-прикладного искусства. В их числе были иконы из известных частных собраний М. П. Погодина и П. И. Севастьянова, которые ранее находились в Музее христианских древностей Императорской Академии художеств в Петербурге. После открытия Русского музея его собрание росло за счет поступлений из монастырей и частных коллекций. Среди особо значимых приобретений – иконы Суздальского монастыря, которые были переданы монахинями безвозмездно за обещание исполнить копии с особо ценных. Большую часть икон составляли келейные моленные образы пострижениц монастыря, которые они привозили с собой в Суздаль. В 1913 году Русский музей купил обширное собрание историка и коллекционера академика Н. П. Лихачева, которое насчитывало около полутора тысяч икон. Так возникло Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины имени императора Николая II, своеобразный музей древнерусского искусства внутри Русского музея [408] . Торжественное открытие древлехранилища, которое стало крупнейшим в России государственным собранием древнерусского искусства, состоялось в 1914 году. К тому времени, когда большевики взяли власть, в собрании Русского музея было более трех тысяч икон [409] .
408
Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины в Русском музее: Альманах. Вып. 433. СПб., 2014.
409
См.: Пивоварова Н. В. Памятники церковной старины в Петербурге – Петрограде – Ленинграде: Из истории формирования музейных коллекций: 1850–1930-е годы. М., 2014.
После революции иконное собрание Русского музея продолжало
410
В частности, 13 мая 1934 года из ЦГРМ в Русский музей передали 117 икон, среди которых были выдающиеся произведения древнерусского искусства (Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 255).
Обширное иконное собрание Русского музея представляло потенциальный резервуар для пополнения экспортного фонда «Антиквариата», у которого наряду с московскими были отделение и магазин в Ленинграде [411] . Однако в наиболее активный и драматичный период формирования экспортного иконного фонда и массового художественного экспорта рубежа 1920–1930-х годов выдач икон в «Антиквариат» из Русского музея практически не было. Как покажет последующий рассказ, иконы из Русского музея в это время выдавались в основном в «Интурист» [412] . Сводки выдач произведений искусства из Русского музея в «Антиквариат» в этот период не упоминают иконы. Так, в 1928–1930 годах из Русского музея в «Антиквариат» было выдано 86 картин, 1411 предметов фарфора, 6 ковров, 37 предметов из бронзы, 13 серебряных и 3 золотых изделия, 71 предмет мебели, одна гравюра и одно изделие из платины [413] . По состоянию на 1 декабря 1933 года, то есть ко времени свертывания массового художественного экспорта, торговцы получили из Русского музея в общей сложности 305 картин, 1655 предметов из фарфора и хрусталя, 50 золотых и 1907 серебряных изделий. И вновь об иконах ни слова [414] .
411
Контора «Антиквариата» размещалась в бывшем Ново-Михайловском дворце, там же, где и хранилище ленинградского Государственного музейного фонда.
412
Государственное акционерное общество по иностранному туризму в СССР, основано в 1929 году.
413
Сводки составлялись по запросу СНК и Наркомпроса. Центральный государственный архив литературы и искусства (далее ЦГАЛИ). Ф. 282. Оп. 1. Д. 6. Л. 44.
414
ЦГАЛИ. Ф. 282. Оп. 1. Д. 7. Л. 108.
Акты выдачи произведений искусства, которые хранятся в отделе учета Русского музея, представляют ту же картину [415] . Единственный документ рубежа 1920–1930-х годов, в котором упоминается выдача икон в «Антиквариат», – акт № 491. Согласно ему Русский музей 4 апреля 1932 года отдал в «Антиквариат» одиннадцать серебряных предметов, в том числе иконы в ризах, чаши, кресты и дароносицы [416] . Поскольку иконы упоминаются в группе изделий из серебра, то ясно, что они попали туда из-за своих окладов.
415
Мною были просмотрены все книги актов выдачи с конца 1920-х годов до времени ликвидации «Антиквариата», а также фонд Русского музея в ЦГАЛИ в Санкт-Петербурге (Ф. 282).
416
Акт хранится в отделе учета Русского музея. По нему также выданы 115 бытовых предметов из серебра. Кроме того, по акту № 471 в «Антиквариат» 27 февраля 1932 года была выдана дароносица.
В первой половине 1930-х годов Русский музей, фактически не отдавая свои иконы в «Антиквариат», пополнял собрание древнерусской живописи, выменивая ценные или необходимые для музейной экспозиции иконы у торговой конторы. Те же отношения бартерного обмена с «Антиквариатом» существовали и у Третьяковской галереи, о чем будет рассказано позже [417] . В начале 1930-х годов в результате обмена в Русском музее оказались ценная новгородская икона середины XVI века «Троица Ветхозаветная» и редкая икона XV–XVI века «Св. Николай Чудотворец» из Буковины [418] . В ноябре 1933 года «Антиквариат» передал 36 своих икон в Русский музей в обмен на 24 картины, принадлежавшие музею, в их числе были восемь работ Куинджи, эскиз Маковского и другие. Сохранившийся список икон, переданных из «Антиквариата» в обмен на произведения русских художников, свидетельствует о том, что Русский музей получил (по атрибуции того времени) иконы XIV–XVII веков, среди которых работы из Новгорода и Ярославля. Очень высокая по тем временам оценка многих из них, от 400 до 750 руб., косвенно свидетельствует об исторической и художественной значимости этих произведений иконописи [419] . По свидетельству Н. В. Пивоваровой, среди икон, которые поступили в Русский музей из «Антиквариата» в 1933 году, оказались древние иконы из Костромского музея [420] . 9 мая 1933 года по акту № 609 Русский музей получил из «Антиквариата» пять копий древнерусских икон в обмен на 18 «предметов религиозного культа» – парчовые ризы, стихари, фелони. Как покажет дальнейший рассказ, речь идет о факсимильных копиях, специально выполненных лучшими реставраторами-иконописцами для первой советской заграничной иконной выставки 1929–1932 годов, которая к этому времени уже вернулась на родину [421] . Русский музей получил львиную долю экспонатов этой выставки (прил. 11).
417
См. гл. «Бартер».
418
Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 248.
419
Акт № 691 от 22 ноября 1933 года и список икон находятся в отделе учета Русского музея. Подробно о ценах на иконы см. гл. «Фальшивки за копейки?».
420
Торговцы считали их не подходящими для экспорта (Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 245, сн. 10; 248).
421
О судьбе копий см. гл. «Коммерческие итоги выставки».
Массовая выдача икон из Русского музея в «Антиквариат» произошла относительно поздно, в середине 1930-х годов. По акту № 801 от 23 ноября 1935 года музей отдал в «Антиквариат» 196 икон на сумму 1885 руб. Информации о том, откуда происходят эти иконы, в акте нет. Все они хранились в музейной кладовой и, по мнению экспертов того времени, не имели музейного значения. Об этом косвенно свидетельствуют и назначенные цены: основная масса предметов была оценена от одного до 10 руб., лишь единичные иконы имели оценку от 30 до 50 руб. [422] Тогда же в ноябре 1935 года по акту № 802 Русский музей выдал в «Антиквариат» «серебряные иконы и другие предметы в количестве 161 шт.» на сумму 15 854 руб. Сохранившийся список свидетельствует о том, что речь идет об иконах в окладах из драгоценных металлов, украшенных драгоценными камнями и жемчугом. Они хранились в «бронекладовой» музея. Их также признали не имеющими художественного значения. В данном случае цены были значительно выше и достигали 500 и 750 руб., однако они определялись не ценностью иконописи, а весом драгоценностей – серебра, камней и жемчуга. В списке привлекает внимание икона «Богоматерь Владимирская» в массивном серебряном окладе с клеймом 1816 года, украшенная бриллиантами и жемчугом. Эксперты оценили ее в астрономическую по тем временам сумму в 5 тыс. руб. Все предметы согласно актам № 801–802 принимала В. Г. Павлова – продавщица антикварно-художественного магазина «Антиквариат», который располагался по соседству с Русским музеем на проспекте 25-летия Октября в доме 36. В советское время, до конца 1940-х годов, это был адрес гостиницы «Европейская», где останавливались иностранцы [423] .
422
«Антиквариат» должен был в трехдневный срок внести деньги на счет музея, в противном случае ему грозила неустойка в размере 1 % от суммы за каждый день просрочки. Иконы выдал зав. секцией древнерусского искусства М. К. Каргер на основании приказа финотдела Смольнинского района.
423
В конце 1940-х годов проспекту было возвращено его старое название – Невский. В настоящее время в этом здании находится ресторан гостиницы «Европейская».