Небесная голубизна ангельских одежд
Шрифт:
Глава 1. Берлин, Кельн, Гамбург, Мюнхен, Вена: Разведка
Пока одни наслаждались выставкой, а другие захлебывались от злости и возмущения, антиквары приценивались. Символично, что выставка икон началась с Берлина – заграничного центра коммерческих сделок «Антиквариата». В Берлине при советском торгпредстве работал художественно-промышленный отдел, который с 1922 года возглавляла актриса М. Ф. Андреева, жена М. Горького [774] . В 1920-е годы отдел в основном продавал ковры. С началом индустриализации, повлекшей массовый экспорт произведений искусства, работы значительно прибавилось, но оценкой занимался лишь один человек, эксперт торгпредства Розенталь [775] . Здесь же, в Берлине, проходила оплата покупок и передача потерянных для России произведений искусства агентам новых владельцев. В конце 1920 – начале 1930-х годов Берлин стал главным местом проведения советских антикварных аукционов. Германия в те годы являлась основным кредитором Советского Союза, так что вырученные от продажи произведений искусства суммы фактически сразу же уходили по назначению – на оплату займов для индустриализации.
774
Архивные документы свидетельствуют, что отношения Андреевой с главой «Антиквариата» Гинзбургом не сложились. Гинзбург в 1928–1929 годах несколько раз категорически ставил
775
Биографию найти не удалось.
В Германии интерес к художественным ценностям из России был уже изрядно подогрет. В ноябре 1928 года, всего за несколько месяцев до открытия советской выставки икон, в Берлине ажиотажно и скандально прошел 2000-й аукцион фирмы Лепке, на котором распродавались произведения западноевропейского искусства из Эрмитажа, Михайловского дворца и Гатчины, а также московских музеев, в частности ГИМ. Практически сразу же по закрытии выставки икон в Германии, в начале июня 1929 года, у Лепке ожидался новый советский антикварный аукцион. В таком коммерческом обрамлении выставка шедевров древнерусской живописи вполне выглядела рекламой нового экспортного товара.
Скрытая от глаз простых посетителей, на выставке велась коммерческая разведка. Глава «Антиквариата» Гинзбург потратил на выставку немало денег и хотел держать руку на пульсе. Находясь в Москве, он забрасывал Грабаря телеграммами и письмами. Сначала они шли в адрес полпредства в Берлине, потом, срочные, прямо в отель «Кайзер Вильгельм» в Кельне, где остановился Грабарь. В одном из первых писем в Берлин 28 февраля 1929 года директор-распорядитель «Антиквариата» возмущался:
До настоящего времени нами не получено от Вас никаких сведений о выставке. Нас интересует подробная регулярная информация обо всем, что касается выставки: помещение, экспозиция (желательно иметь фотографии зал), посещаемость, характер посетителей, пресса (закажите газетные вырезки через Бюро вырезок), заинтересованность выставкой антикварных кругов, художественная оценка выставки научных деятелей…. Нами до сих пор не получен каталог, который, как мы слышали, уже вышел и имеется в Москве [776] .
776
ОР ГТГ. Ф. 106. Оп. 1. Д. 3871.
При отсутствии штатного работника «Антиквариата» на выставке в Германии [777] коммерческим посредником выступал Грабарь. Еще до поездки с иконами в Берлин он знал управляющего и совладельца фирмы Лепке, Карла Крюгера, который в то время был фактически монопольным комиссионером «Антиквариата». Приехав в германскую столицу, Грабарь нанес ему визит. Крюгер, безусловно, не упустил возможность посмотреть русские иконы, которые вполне могли вскоре оказаться у него в аукционном зале. На выставку приезжали и другие антиквары, в частности из Парижа, который, став центром русской эмиграции, изобиловал магазинами, где продавались ценности, вывезенные из России [778] .
777
Руководителем выставки икон в Германии был назначен Свидерский, его заместителем – Вольтер. В первую очередь за границу должны были выехать Свидерский, Брягин, Курелла и Грабарь. В дальнейшем Куреллу должен был сменить Вольтер (РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 2738. Л. 34).
778
Грабарь И. Письма. С. 200, 225. Одним из антикваров был Жак Золотницкий, до революции владелец торгового дома в Киеве. Его парижский магазин назывался «A La Vieille Russie». Грабарь, побывавший в магазине, писал, что там «много икон и других русских вещей». В 1935 году Золотницкий и его фирма переехали в Нью-Йорк. Антикварный магазин с тем же названием есть и в наши дни на Пятой авеню. В поисках доказательств продажи фальшивок 18 июля 1980 года Тетерятников написал в Париж Льву Адольфовичу Гринбергу (1900–1981), племяннику Золотницкого, который работал в его магазине в Париже, а затем в США. В письме Тетерятников интересовался: не присутствовал ли Гринберг во время визитов Грабаря в магазин Золотницкого в Париже, не слышал ли он о подделках икон? Ответ был отрицательным. По поводу икон Ханна Гринберг сообщал, что слышал, что они сильно реставрированы, но не слышал, что они фальшивки (Архив Тетерятникова, 16/7).
Выставка пользовалась огромным успехом. Грабарь сообщал, что к нему «неоднократно обращались с вопросом, нет ли возможности хоть что-нибудь, равное выставленным здесь иконам, приобрести в Москве». Любопытствующих Грабарь отправлял в «Антиквариат», подтверждая, что в Москве можно купить «первоклассные иконы» [779] . Стоило Грабарю в письме мельком упомянуть, что есть интерес и к копиям, сделанным для выставки с древнейших икон, как посыпались телеграфные инструкции Гинзбурга:
779
ОР ГТГ Ф. 106. Оп. 1. Д. 16771.
Копии можно продать восемь тысяч рублей стоп выясните также возможности продаж вещей не находящихся выставке первоклассного качества стоп можем также составить коллекции стоп телеграфте антиквариат мне срок окончания выставки в Германии [780] .
Однако покупатель все не объявлялся, и Гинзбург начал снижать цены:
Спешим напомнить Вам, что эти копии сделаны нами прежде всего с целью реализации их на заграничном рынке. Просим Вас обратить на это серьезное внимание и постараться найти покупателя, хотя бы к концу выставки икон в Германии. Желательно, конечно, достижение максимальных цен, однако, мы считаем, что цена за все копии должна быть не ниже 7000 руб. Мы не возражаем против продажи копий независимо одна от другой, но просим всякий раз о каждом предложении информировать нас. Помните, что реализация этих копий даст нам возможность заказать другие копии для подготовляемой нами выставки икон в Кельне [781] .
780
ОР ГТГ. Ф. 106. Оп. 1. Д. 3872. Переписка между Гинзбургом и Грабарем о продаже копий, сделанных с шедевров Древней Руси специально для выставки, была известна Тетерятникову. (Архив Тетерятникова, 7/4). Именно эти документы Тетерятников использовал как доказательство производства фальшивок. Однако знакомство с перепиской подтверждает, что копии открыто выставлялись на выставке как копии и предлагались к продаже как копии, а не как подлинники.
781
Письмо было направлено первому секретарю советского полпредства в Германии Ивану Леопольдовичу Лоренцу (1890–1941), а копия – Грабарю (ОР ГТГ. Ф. 106. Д. 3873).
В Берлине покупателей на копии так и не нашлось, как и в Кельне и других немецких городах, несмотря на то что Гинзбург разрешил снизить общую цену шести копий до 6 тыс. руб. [782] Поскольку изготовление только одной копии
782
ОР ГТГ. Ф. 106. Оп. 1. Д. 3874.
783
ОР ГТГ. Ф. 106. Д. 16771.
Гинзбург смог заглянуть на выставку в Германии только под занавес. Главной целью его заграничной поездки был намеченный на начало июня 1929 года очередной советский аукцион у Лепке, но перед его открытием, видимо в конце мая, глава «Антиквариата» вырвался в Кельн [784] . 3 июня на бланке берлинской гостиницы с символичным названием «Russischer Hof» («Русский двор») он отчитался перед Хинчуком:
Был в Кельне, осмотрел выставку и постарался завязать торговые связи. Кажется, нам удастся там организовать продажу икон – в четверг выяснится. Одновременно я веду переговоры об организации продажи в Берлине. Должен сказать, что выставка возбудила в Германии большой интерес к иконе: появились коллекционеры, ищут иконы, но более или менее хорошей. Сегодня я телеграфирую в Москву – мне пришлют коллекцию. Думаю, продадим хорошо. Не нужно только торопиться, выбрасывать на рынок только небольшими умело подобранными коллекциями. Я обращаю В. внимание на то, что через Латвию сюда просачиваются сотни икон, которые здесь продаются очень хорошо. Все это дело рук миссии Латвийской. Нельзя ли предпринять меры против этих спекулянтов? Вообще, необходимо еще тверже проводить нашу политику, не выпускать иконы (из СССР. – Е. О.). Все говорит за то, что интерес к ним растет очень быстро [785] .
784
После февральского показа в Берлине выставка в марте 1929 года переехала в Кельн, в апреле – в Гамбург, в мае – в Мюнхен. Затем иконы вернулись в Кельн и выставлялись там в сентябре – октябре 1929 года. Даты переездов и показов указаны в письмах Грабаря к жене (Грабарь И. Письма).
785
РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1013. Л. 59 и об. Одновременно Гинзбург докладывал: «„Г“ (Гюльбенкян. – Е. О.) звонит из Парижа, очень интересуется. Пока покупает у меня одну вещь, за которую дает 60.000 руб., а в Германии и за 50 никак не мог продать. Как видите, одной продажей оправдал все расходы по поездке». Интересно, что за «вещь» пошла на оплату заграничного турне Гинзбурга?
Неизвестно, получил ли Гинзбург обещанную коллекцию и удалось ли организовать продажу в Кельне и Берлине, однако из письма понятно, что речь шла не о продаже экспонатов выставки, а о торговле иконами по соседству с ней или по ее следам. Скорее всего, надежды Гинзбурга не осуществились, никаких сведений о продажах икон в Германии в его последующих отчетах нет. Письмо Гинзбурга свидетельствует о том, что выставка служила приманкой в ловле покупателя, и в этом «Антиквариат» действовал в полном соответствии с поручением комиссии Хинчука по наблюдению за реализацией антикварных ценностей. В протоколе заседания комиссии от 3 мая 1929 года значилось:
Организовать в Кельне параллельно с выставкой в каком-нибудь антикварном магазине продажу икон. Поручить т. Гинзбургу выделить для этой цели определенное количество менее значимых в художественном отношении икон [786] .
Транспортные документы свидетельствуют о том, что в феврале 1929 года из Москвы в Берлин было отправлено 136 экспонатов (прил. 11) [787] . В архиве Наркомпроса сохранился их полный список – название, век, размер, кому принадлежат, музейные номера, а также описание сюжета [788] . В этом составе выставка посетила Берлин, Кельн, Гамбург, Мюнхен и Вену. Все 136 экспонатов прибыли в ноябре 1929 года в Лондон [789] . Таким образом, ни один из экспонатов выставки в Германии и Австрии продан не был.
786
На заседании присутствовали Хинчук, Пятаков, Свидерский, Лиэ, Миронов, Гинзбург, Деноткин (ОГПУ), Лившиц, Печерский, Иваницкий (Наркомторг СССР). Такой же тактики «Антиквариат» должен был придерживаться и в Москве. В том же протоколе написано: «Организовать в Москве к моменту приезда иностранных туристов выставку икон… Широко оповестить о выставке заграницу с целью привлечения иностранных туристов. Открыть параллельно выставку икон, намеченных к продаже» (РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1013. Л. 57).
787
Таким образом, как свидетельствуют германский и австрийский, а затем лондонский и американские каталоги, весь состав выставки нигде не был показан.
788
ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 19–44. В списке – 137 икон, но как свидетельствуют транспортные извещения, также сохранившиеся в этом фонде, одна икона не была отправлена. Это икона XIX века «Свв. Екатерина, Ульяна, Варвара» (в рост) из церкви Св. Варвары в Пскове. (Подробно об этом см.: прил. 11, примеч. 2.) В Берлин поехали 136 икон. Транспортные извещения свидетельствуют, что иконы были оправлены из Москвы по железной дороге багажом в адрес советского полпредства в Берлине двумя партиями. 2 февраля 1929 года в Берлин ушло 133 иконы, а 8 февраля вдогонку срочным порядком было отправлено еще три (№ 117, 122 и 133 в общем списке экспонатов). Первая партия паковалась 21, 23 и 29 января. Последняя партия паковалась в спешке 5 февраля, так что «не были устроены кремальеры для каждой иконы в отдельности» (см. Акт об укладке икон для заграничной выставки Наркомпроса. ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 2). Иконы были отправлены с Берсеневской набережной, дом 18. По этому адресу в 1930-е годы в бывших палатах думного дьяка Аверкия Кириллова располагались ЦГРМ (ныне дом 20). «Укупорка» икон проходила под руководством С. П. Григорова (Наркомпрос, Музейный отдел) при участии Грабаря, Г. И. Сандрова (Госторг) и В. А. Безобразова (ЦГРМ) (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 2, 7, 8). Общий вес «груза» превысил 3 тонны (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 14). Груз был застрахован в Госстрахе, первая партия на 1 млн 55 руб., вторая, состоявшая из трех икон, на 55 тыс. рублей. Премию по страхованию из расчета 0,1 % от общей суммы, то есть более тысячи рублей, заплатил Госторг. Он же оплатил и «укупорочные» материалы (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 14, 16–18). Иконы путешествовали багажом без сопровождения, поэтому в документах была сделана пометка: «Груз весьма ценный и поэтому просим обращаться с ним очень осторожно. Отправитель просит произвести таможенный досмотр в здании полпредства, а не таможни» (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 14). «Акт об укладке икон» свидетельствует, что все экспонаты перед отправкой находились «в состоянии, не угрожавшем по внешним признакам их сохранности во время перевозки» (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 8).
789
Об этом свидетельствуют транспортные документы, о чем будет рассказано в следующей главе.