Небесная голубизна ангельских одежд
Шрифт:
Сегодня перед закрытием уйма публики была. Клемен (знаменитый археолог, автор многочисленных публикаций о древних прирейнских фресках) приехал из Бонна (где он профессором в университете состоит) больной, встав с постели вопреки запрещению врачей: «Черт с ними, подохну, да увижу», говорит. Потешный. И сейчас же назад уехал [723] .
В Америке интерес к выставке тоже был огромный, но официальной помпы и размаха, которые сопровождали европейское турне, не было. По причине отсутствия дипломатических отношений между СССР и США на открытиях выставки в американских музеях не присутствовали советские дипломатические и государственные представители – обязательные участники европейского турне. Ни Грабарь, ни Юкин, которые должны были сопровождать иконы в США, не поехали. Возможно, что после чудовищно насыщенного событиями и работой турне по Германии Грабарь устал [724] , его не было ни в Вене, ни в Лондоне. Возможно, что он и вовсе потерял интерес к своему детищу. Его архив свидетельствует, что после Лондона он уже не следил за судьбой странствующих икон. Но, возможно, причины отмены поездки Грабаря и Юкина в США гораздо более серьезные – арест Анисимова и связанные с этим последствия для тех, кто его близко знал [725] . В результате американская публика была лишена и лекций, и бесед, и демонстраций расчистки икон, и званых обедов [726] . Проведение выставки и охрана русских икон в Америке практически полностью находились в руках и компетенции местной интеллигенции и американских музейных специалистов. Советская сторона была представлена иконами, а также абсолютно не компетентными в вопросах иконописи работниками Амторга [727] .
723
Грабарь И. Письма. С. 203. Нельзя согласиться с мнением Ю. А. Пятницкого, что результаты выставки были «особенно печальными» в Германии, «где к русской иконе не проявили интереса ни крупные музеи, ни маститые историки искусства» (Указ. соч. С. 345). Письма Грабаря к жене, где он упоминает специалистов,
724
Письма Грабаря к жене свидетельствуют о том, насколько изматывающей была его жизнь в Германии во время прохождения выставки. Он не только занимался выставкой, но и читал лекции в научных сообществах, встречался с коллегами и владельцами галерей, писал статьи, работал в музеях, договаривался об изданиях своих работ и выставках своих картин и даже успевал рисовать.
725
3 октября 1930 года Юкин писал в Вологду Федышину: «Дней через 10 я выеду в Америку. Буду там 6 м[есяце]в. Еду в Нью-Йорк, потом – Бостон, Чикаго и Калифорния. Буду сопровождать выставку, со мной едет и Грабарь. Напишу Вам, какие будут успехи» (Переписка И. В. Федышина. С. 112). Иконы в это время уже находились в США. Первый показ в Бостоне должен был открыться 14 октября, значит, Юкин и Грабарь планировали поспеть к открытию. Однако через три дня после того, как Юкин написал письмо, в ночь с 6 на 7 октября арестовали Анисимова. Возможно, что именно ОГПУ запретило зарубежную поездку Грабаря и Юкина, поскольку они были тесно связаны с Анисимовым и попали под подозрение. Грабарь избежал репрессий, хотя его имя и мелькало в следственных документах. Юкин был арестован 3 марта 1931 года. О репрессиях в ЦГРМ см.: Кызласова И. Л. История отечественной науки об искусстве Византии и Древней Руси.
726
Американский Русский институт сделал попытку организовать вступительную лекцию силами американских знатоков искусства при открытии выставки в музее Метрополитен, но лекцию пришлось отменить, чтобы лишний раз не злить противников проведения выставки.
727
Амторг – советско-американское акционерное общество. Специалистов-искусствоведов в Амторге не было. В связи с выставкой Амторг занимался вопросами транспортировки и поиска хранилищ.
Пока одни досадовали, что на выставку привезли слишком мало шедевров, да к тому же древнейшие иконы – в копиях, другие негодовали, что такое событие вообще могло состояться. Музеям и организациям, которые принимали выставку, пришлось выдержать шквал обвинений в сотрудничестве с преступным режимом [728] . В Германии антисоветские протесты не испугали музейную и научную интеллигенцию. О прямом участии советского правительства было объявлено официально: на титульном листе немецкого каталога основным организатором выставки, наряду с Обществом по изучению Восточной Европы, гордо значился Наркомпрос РСФСР. Британцы оказались более осторожными.
728
О протестах против выставки в США также см.: Salmond Wendy R. How America Discovered Russian Icons. The Soviet Loan Exhibition of 1930–1932.
Документы архива Музея Виктории и Альберта свидетельствуют о том, что директор музея Эрик Маклаген (E. R. D. Maclagan) [729] , будучи весной 1929 года в Берлине, дважды побывал на выставке. Русские иконы его чрезвычайно заинтересовали. Привезти их в Лондон было заманчиво, однако Маклаген считал, что советская выставка в Англии по политическим причинам в то время невозможна [730] . Советско-британские дипломатические отношения по инициативе правительства консерваторов Великобритании были разорваны в мае 1927 года и ко времени описываемых событий еще не восстановлены, хотя вопрос об этом уже был поставлен новым правительством лейбористов [731] .
729
Eric Robert Dalrymple Maclagan (1879–1951) – историк искусства, специалист в области раннего христианства и итальянского Возрождения. Маклаген был страстно верующим человеком и принимал заметное участие в делах англо-католического движения.
730
См. письмо Маклагена секретарю музея от 1 июля 1929 года – The Victoria and Albert Museum archive (далее V&A Archive) MA/28/39. Russian Icons Exhibition file.
731
Положение осложнялось еще и тем, что англо-советское акционерное общество «Аркос», которое должно было бы выступить посредником в организации выставки, наподобие Амторга в США, было замешано в скандале, приведшем к разрыву дипломатических и торговых отношений в мае 1927 года. Именно в представительстве «Аркоса» лондонская полиция 12 мая 1927 года искала доказательства шпионской и подрывной деятельности СССР в Великобритании. Вопрос о восстановлении дипломатических отношений был поставлен в мае 1929 года после победы на парламентских выборах лейбористской партии, именно в то время, когда Маклаген задумался о том, чтобы выставить иконы в своем музее. В июле 1929 года в Лондоне начались обсуждения условий нормализации советско-британских отношений, но из-за разногласий сторон они были прерваны. Переговоры возобновились только в сентябре, а 1 октября 1929 года дипломатические отношения были восстановлены. Выставка икон в Лондоне открылась 18 ноября 1929 года. Таким образом, основная часть организационной работы по проведению выставки выпала на период отсутствия дипломатических отношений между СССР и Великобританией, именно поэтому руководству Музея Виктории и Альберта, как впоследствии и музеям США, приходилось соблюдать политическую осмотрительность. Если бы у власти в Великобритании осталось правительство консерваторов, то выставка вряд ли бы состоялась.
Но выход нашелся, и довольно скоро, а именно: сделать так, чтобы Музей Виктории и Альберта получил иконы не напрямую от советского правительства, а через посредника. Им стал специально созданный для организации выставки независимый Британский комитет, в который вошли директора британских музеев, президент Королевской академии, видные британские художники, архитекторы, искусствоведы, историки, экономисты, журналисты, общественные и религиозные деятели. Идею с посредничеством Маклагену в мае 1929 года предложил издатель «Ежегодника Европа» [732] в Лондоне Михаил Семенович Фарбман (Michael Farbman, 1880–1933) [733] . Он жил в Лондоне, но часто и подолгу бывал в Москве. Роль Фарбмана в проведении лондонской выставки трудно переоценить. Он стал ее инициатором, организатором, посредником между Лондоном и Москвой. В Британском иконном комитете Фарбман исполнял обязанности секретаря и казначея и занимался всей оперативной работой, изданием каталога, плакатов выставки, оплатой счетов. Во многом благодаря его энергии и настойчивости по итогам лондонской выставки вышло богато иллюстрированное научное издание «Шедевры русской живописи» [734] .
732
Полное название ежегодника: «The Europa Year Book: An Annual Survey of Economic and Social Conditions; A European Directory and Who’s Who in Politics, Trade, Commerce, Science, Art, and Literature».
733
В ЦГАЛИ в Москве есть фонд М. С. Фарбмана. В электронной «Российской еврейской энциклопедии» содержится следующая информация: Фарбман М. С. (1880, Одесса –?), журналист. Учился в Одесской рисовальной школе. Примыкал к эсерам. В 1906 году участвовал в издании «Историко-революционного альманаха» под ред. В. Л. Бурцева. В 1908–1913 годах возглавлял литературное издательство «Пантеон». В 1915–1917 годах – спецкорр английской газеты «Манчестер гардиан» и американской газеты «Чикаго дейли ньюс», в 1917–1918 годах – лондонский корреспондент газеты «Новая жизнь». С 1920 года в Москве, корреспондент газет «Чикаго дейли ньюс», «Манчестер гардиан» и «Обсервер». Однако в той же энциклопедии содержится информация о Григории Абрамовиче (1880–1933), также известном под псевдонимами Зеви Авраами, В. Фарбман и Михаил Фарбман: сионист-социалист, публицист, издатель, журналист. Учился в Мюнхене и Цюрихе, где стал активным сионистом. Поддерживал план еврейской колонизации Уганды, написал ряд статей о сионизме и угандийской проблеме (опубл. в печатном органе сионистов «Еврейская жизнь», 1905). Автор статей о еврейской эмиграции и экономике. Отойдя от общественной деятельности, создал издательскую фирму. С 1915 года жил в Англии, писал статьи как эксперт-советолог для английских и американских журналов. Среди его книг – «Русская революция и война» (1917), «Россия и борьба за мир» (1918), «После Ленина» (1924) и др. Идет ли речь об одном и том же человеке или о двух разных людях, не ясно. Перед обращением к Маклагену Фарбман заручился рекомендацией художника и критика Роджера Фрая (Roger Fry), с которым Маклаген был дружен. Интервью с директором состоялось 23 мая 1929 года. См.: Interview memorandum. V&A Archive. MA/28/39. Russian Icons Exhibition file.
734
Masterpieces of Russian Painting. Twenty Colour Plates and Forty-three Monochrome Reproductions of Russian ICONS and FRESCOES from the XI to the XVIII Centuries / Michael Farbman, ed. London, без даты. Анисимов и Грабарь написали статьи для этого издания. Материалы также предоставили Ю. А. Олсуфьев и М. С. Лаговский.
В осуществление плана Фарбмана 16 июля 1929 года Британский комитет [735] в лице его председателя Мартина Конвея (Martin Conway, 1856–1937) обратился к советскому руководству [736] с просьбой предоставить иконы для выставки и взял ответственность за ее проведение на себя, так что формально Музей Виктории и Альберта не был замешан в «связях с коммунистами». Дело было шито белыми нитками, но такой вариант устроил Министерство просвещения Великобритании, давшее добро на проведение выставки. Позже, когда Свидерский из Наркомпроса в Москве стал настаивать на том, чтобы советскому правительству на титульном листе каталога выставки было отведено почетное место, руководство Музея Виктории и Альберта насторожилось и потребовало найти «правильную формулировку» [737] . В результате британской осторожности титульный лист лондонского каталога отличался от немецкого и венского, в которых на титульном листе прямо сказано, что выставка организована Наркоматом просвещения РСФСР [738] . Из титульного листа лондонского каталога следовало, что роль советского правительства состояла не в организации выставки, а только в передаче икон Британскому комитету, который в свою очередь передал иконы Музею Виктории и Альберта. Большинство современников
735
Комитет состоял из 17 человек. Его полный состав приведен в каталоге лондонской выставки. Среди членов Комитета были такие всемирно известные люди, как барон Уильям Мартин Конвей (William Martin Conway, 1856–1937) – искусствовед, политический деятель, картограф и альпинист, директор Имперского военного музея; Джон Мейнард Кейнс (John Maynard Keynes, 1883–1946) – британский экономист, один из основателей современной макроэкономики (кейнсианская школа); Роджер Элиот Фрай (Roger Eliot Fry, 1866–1934) – английский художник и критик, пропагандист новейших в то время направлений в искусстве и автор термина «постимпрессионизм»; Банистер Флетчер (Sir Banister Fletcher, 1866–1953) – английский архитектор и историк архитектуры; настоятель собора Св. Павла в Лондоне Вильям Ралф Индж (The Very Rev. William Ralf Inge, D. D.). В большинстве своем это были «свадебные генералы», они придавали значительность Британскому комитету, порой присутствовали на его собраниях в Лондонской библиотеке, но практической работы не вели. Основную работу выполнил Фарбман.
736
См. письмо Конвея к начальнику Главискусства Свидерскому (V&A Archive. MA/28/39. Russian Icons Exhibition file.) 25 июля 1929 года Музей Виктории и Альберта дал согласие принять выставку.
737
См. копию письма Харди Маклагену от 16 октября 1929 года (V&A Archive. MA/28/39. Russian Icons Exhibition file.) Письмо свидетельствует: руководство музея всячески стремилось подчеркнуть, что иконы получены от Британского комитета, а не от советского правительства.
738
В немецком каталоге на титульном листе буквально было сказано следующее: «Выставка Наркомпроса РСФСР и Немецкого Общества по изучению Восточной Европы»; в венском: «Выставка организована Наркомпросом РСФСР, Ассоциацией художников „Hagen“, Вена, и Австрийским Обществом по развитию культурных и экономических отношений с СССР». Как следует из венского каталога, в почетный президиум выставки входили: посол СССР в Австрии Константин Юренев (настоящая фамилия Кротовский, 1888–1938); консул Станислав Калина (? –?); писатель Стефан Цвейг (Stefan Zweig, 1881–1942); искусствовед и директор Картинной галереи Академии изящных искусств (Akademie der Bildenden K"unste) в Вене Роберт Эйгенбергер (Robert Eigenberger, псевдоним Karl Reigen, 1890–1979); искусствовед и директор Галереи искусств Художественно-исторического музея в Вене (Kunsthistorisches Museum) Густав Глюк (Gustav Gl"uck, 1871–1952); директор австрийского Музея искусства и промышленности (Museum fur Kunst und Industrie) Эдуард Лейшинг (Eduard Leisching,? – ?); издатель, историк искусств, основатель венской «Neue Galerie» Отто Ниренштейн (Otto Nirenstein, позже изменил фамилию на Kallir, 1894–1978); историк искусств Йозеф Стриговски (Josef Strzygowski, 1862–1941); советник Министерства просвещения Австрии и историк Ганс (Карл) Тиетзе (Hans (Karl) Tietze, 1880–1954); австрийский художник и театральный дизайнер Александр Деметриус Гольц (Alexander Demetrius Goltz, 1857–1944); известный художник-модернист Карл Молль (Carl Julius Rudolf Moll, 1861–1945); скульптор, директор Ассоциации художников «Hagenbund» Карл Стемолак (Karl Stemolak, 1875–1954); композитор и музыковед Эгон Джозеф Веллез (Egon Joseph Wellesz, 1885–1974). В президиуме выставки также состояла Фаннина Борисовна Галле (Fannina W. Halle, урожденная Рубинштейн; 1881–1963) – историк искусства российского происхождения. Русские иконы из ее собрания находятся в музее Реклингхаузен в Германии.
Посредничество Британского комитета удовлетворило руководство Музея Виктории и Альберта [739] и государственных бюрократов – хотя премьер-министр все-таки отказался открыть выставку, – но не могло успокоить антисоветски настроенных британцев. Вокруг выставки в Лондоне разгорелись нешуточные дебаты. Эхо споров слышно в статье Мартина Конвея, председателя Британского иконного комитета и директора Имперского музея военной истории. Вызывающе и категорично он писал:
739
Маклаген был членом Британского комитета и делал все возможное, чтобы привезти выставку в свой музей. Он считал, что ему выпал уникальный шанс показать искусство, которое только что было открыто и в смысле мирового значения, и в прямом смысле – в результате расчистки икон. Вначале Фарбман обещал привезти выставку в июле, но Северное крыло (North Court) музея, где обычно показывали гостевые выставки, было занято. Тогда Маклаген разрешил показать выставку в Галерее Шипшэнкс (Sheepshanks Galleries). Когда же выяснилось, что иконы задержатся в Вене до конца октября и выставка оказалась на грани срыва из-за отсутствия выставочных помещений, Маклаген отложил намеченные на конец года ремонтные работы в Галерее Шипшэнкс.
Исследователи искусства, как таковые, никоим образом не связаны с политикой. Для них не имеет значения, правит ли царь или Советы. Нас не интересует, откуда поступили произведения, которые вызывают наш интерес или требуют нашего изучения. ‹…› Перед тем как открылась выставка (в Лондоне. – Е. О.), я получил письма от некоторых почтенных и благочестивых людей, которые желали гарантий, что ни одно из выставленных произведений не было украдено у отчаявшихся монахов и церковных общин. Я не смог им ответить. Произведения остаются все теми же независимо от того, как они были приобретены. Украденная «Мона Лиза» оставалась все той же «Мона Лизой» [740] .
740
Masterpieces of Russian Painting. P. 18.
Следуя тому же принципу «нападение есть лучшее средство защиты», Конвей продолжал:
Вопрос, который любитель искусства должен поставить перед любым правительством, – относится ли оно к художественному наследию страны с почтением и заботится ли о нем с интеллектом и умением. Фактом является то, что при старом режиме за редким исключением древнерусским искусством пренебрегали, в то время как новый режим, по крайней мере до последнего времени, относился к нему с заботой. Если бы наши собственные революционные реформаторы и солдаты Кромвеля были столь же заботливы, какое бы изумительное наследство средневекового искусства могло бы оказаться в наших руках! На деле же у нас не имеется ни одного британского алтаря и почти нет настенных росписей в сносном состоянии. За редким исключением все работы наших средневековых золотых дел мастеров пошли в переплавку, и нам приходится смотреть на континентальные нации со стыдом за нашу бедность, так что большинство из них считает, что в Средние века мы были варварами, не знавшими искусства [741] .
741
Ibid.
Выставка привела к расколу и в американском интеллектуальном сообществе, несмотря на камуфляж посредничества Американского Русского института. На первом показе в Бостоне все прошло без скандала, а вот в следующем городе турне, Нью-Йорке, разгорелась война. Музей Метрополитен, где должна была состояться выставка, разослал своим почетным членам, то есть людям, которые поддерживали музей денежными взносами, приглашение прийти на закрытый просмотр выставки накануне ее официального открытия, но вместо слов благодарности посыпались протесты, обвинения, отказ от членства и уплаты взносов. Приходили письма и в поддержку выставки, но перевес был не на их стороне. В архиве музея Метрополитен сохранился перечень писем. По состоянию на конец января 1931 года музей получил 33 письма и 9 телеграмм протеста [742] , некоторые из них – коллективные протесты целых организаций [743] . Писем в поддержку было только два. Перепалка выплеснулась на страницы прессы, так как негодующие посчитали долгом обнародовать свое мнение [744] .
742
В числе протестовавших были 19 почетных членов музея, которые отказались в дальнейшем поддерживать его денежными средствами. См.: Letters of Protest. January 26, 1931. Russian Icons loan exhibition files. Office of the Secretary Records. The Metropolitan Museum of Art Archives (далее Russian Icons loan exhibition files. The Metropolitan Museum of Art Archives).
743
В их числе: National League of Americans of Russian Origin, Russian Orthodox Greek Catholic Church of America, Saint Thomas Church of New York, American Coalition of Patriotic Societies, New York Society Descendants of the Signers of the Declaration of Independence, National Society of New England Women, National Defense Committee и др. Среди протестовавших было немало русских эмигрантов, например князь Николай Львов. Протесты против выставки, вероятно, проходили и в Германии, и в Австрии.
744
Ю. А. Пятницкий считает, что «значительную часть отзывов в прессе инспирировали и даже оплачивали советские торговые и дипломатические представители» (Древнерусские иконы и антикварный мир Запада. С. 346). Однако в Нью-Йорке критические публикации о выставке, судя по газетным вырезкам, сохранившимся в архиве музея Метрополитен, явно доминировали, кроме того, публиковались они не в эмигрантской русскоязычной прессе, а в главных изданиях страны.
Протест имел в основном политический контекст. Одни писали вежливо, другие же не стеснялись в выражениях, ругая руководство Метрополитен за «сотрудничество с правительством профессиональных воров, привычных убийц, уголовников, цареубийц, головорезов, безбожников», «коммунистических угнетателей», «хамелеонов, которые пытаются повысить свой престиж любыми средствами», а также за то, что показывают «ужасающую выставку ворованного», «запятнанные кровью реликвии», за «предательство американских идеалов», за «содействие тем, кто своей целью объявил уничтожение западного общества» и т. д. и т. п. За два дня до открытия выставки в музее Метрополитен в Нью-Йорке генеральный секретарь Национальной лиги американцев русского происхождения, некто Лисицын (J. J. Lissitzyn), в письме к президенту и попечителям музея Метрополитен возмущенно вопрошал: «Представляете ли вы, с кем сотрудничаете, когда заимствуете иконы у так называемого советского правительства? В состоянии ли вы в полной мере уразуметь всю меру возмущения, которое политика такого рода вызывает в умах русских правого толка?» [745] Кто-то не поленился провести частное расследование, чтобы разобраться, что же такое этот Американский Русский институт и какого рода отношения он имеет с большевиками. Выводы испугали еще больше: «чисто коммунистическая организация, работающая исключительно в интересах большевиков с целью установления более тесных контактов через искусство, литературу и торговлю, их главная цель – добиться признания Советской России правительством США», а выставка русских икон – это лишь один из способов добиться симпатии американцев [746] .
745
Russian Icon Show Stirs New Protest // The New York Times. 1931. January 11.
746
Поставщиком сведений была газета «Новое Русское слово».