Небесная река. Предания и мифы древней Японии
Шрифт:
С самого начала третьей весны люди начали замечать, что каждый раз, когда полная луна взойдет на небе, Кагуя становится такой задумчивой и грустной, какой ее еще никогда не видели.
Слуги пробовали ее остеречь:
– Не следует долго глядеть на лунный лик. Не к добру это!
Но едва Кагуя оставалась одна, как снова принималась глядеть на луну, роняя горькие слезы.
И вот однажды девушка вышла на веранду и, по своему обыкновению, печально о чем-то задумалась, подняв глаза к сияющей ярким светом луне.
Домашние сказали старику Такэтори:
– Случалось, Кагуя и раньше грустила, любуясь на луну, но не так, как теперь. Неспроста это!
Стал старик спрашивать у дочери:
– Скажи мне, что у тебя на сердце? Почему ты так печально глядишь на луну? В твои годы тебе только бы жизни радоваться!
– Ни о чем я не грущу! – ответила Кагуя. – Но когда я гляжу на луну, сама не знаю отчего, наш земной мир кажется мне таким темным, таким унылым!
Старик было успокоился. Но спустя некоторое время, вошел он в покои Кагуя и увидел, что она опять сидит, печально задумавшись.
Старик встревожился.
– Дорогая дочь, божество мое, о чем ты опять задумалась? Что заботит твое сердце?
– Ни о чем особом я не думаю, – отозвалась Кагуя. – Просто любуюсь на луну.
– Не гляди на луну, умоляю тебя! Каждый раз, когда ты смотришь на нее, у тебя такая печаль на лице!
– А как мне на нее не глядеть? – вздохнула девушка.
И каждый раз, в светлые ночи, она выходила на веранду и неотрывно смотрела на луну долгим тоскующим взором. Только в темные ночи Кагуя была по-прежнему беззаботна. Но лишь вечерняя луна появлялась на небе, как она принималась вздыхать и грусть затуманивала ее лицо.
Слуги начинали шептаться между собой:
– Смотрите, опять задумалась!
Не только чужие люди, но даже ее родители не могли понять, в чем дело.
Однажды Кагуя вышла на веранду и, увидев полную луну, залилась слезами так, как никогда еще до этого не плакала. Старик и старуха в испуге суетились вокруг нее и спрашивали:
– Что с тобой? Что случилось?
Кагуя-химэ отвечала им сквозь слезы:
– Ах, я давно уже хотела обо всем вам поведать, но боялась вас огорчить и все откладывала. Но больше нельзя мне молчать! Знайте же, я не из этого земного мира. Родилась я в лунной столице, но была изгнана с небес на землю, чтобы искупить грех, совершённый мною в прошлой жизни. Настало время мне возвратиться. Вскоре явятся за мной мои сородичи, посланцы неба. Должна я покинуть этот мир, но мне невыносима мысль, что вы будите тосковать обо мне.
– Что такое! Что ты говоришь? – вскричал старик Такэтори. – Кто посмеет отнять тебя у нас? Когда нашел я тебя в стволе бамбука, была ты величиной с горошину, а теперь вон какая большая выросла, со мной сравнялась ростом. Нет, нет, я никому тебя не отдам! – Он в голос рыдал: – Я не вынесу разлуки с тобой, я умру!
Не было сил глядеть на его горе.
Кагуя стала ласково ему говорить:
– У меня там, в лунной столице, остались родные отец и мать. Для них разлука со мной длилась одно краткое мгновение, а здесь, на земле, протекли за это время долгие годы. Полюбила я вас всей душой, и забыла о настоящих моих родителях. Не радуюсь я тому, что должна вернуться в лунный мир, а горько печалюсь.
Даже простые слуги так привязались к Кагуя за долгие годы своей службы, так полюбили ее за благородство души и несравненную красоту, что теперь при мысли о разлуке с ней тоже безутешно горевали, глотка воды и то выпить не могли.
Услышав об этом, микадо спешно отправил посланца в дом старика Такэтори. Старик, неудержимо рыдая, появился на пороге дома. Скорбь его была так велика, что за несколько дней волосы его побелели, спина согнулась, глаза воспалились от слез.
До этого времени выглядел он еще моложавым и бодрым, но от горя и тревоги сразу состарился и одряхлел.
Посланец спросил его от имени государя:
– Правда ли, что Кагуя последнее время чем-то озабочена и все грустит?
Старик ответил сквозь слёзы:
– Передай государю, что в пятнадцатую ночь этого месяца явятся сюда небожители из лунной столицы, чтобы похитить нашу Кагуя. Пусть государь вышлет ко мне в эту ночь множество воинов и прикажет им прогнать похитителей.
Посланец доложил государю о просьбе старика Такэтори.
Когда наступил пятнадцатый день месяца, государь повелел начальникам всех шести полков императорской стражи выслать вооруженных воинов. Собрался отряд численностью в две тысячи человек. Государь поставил во главе его опытного военачальника по имени Та-кано Окуни и послал это войско к дому старика Такэтори.
Там отряд разделился на две половины: тысяча воинов окружила дом старика кольцом со всех сторон, взобравшись на земляную ограду, а другая тысяча начала сторожить кровлю дома. Многочисленные слуги охраняли все входы в дом, чтобы ни в одну щелку нельзя было пробраться. Все они тоже были вооружены луками и стрелами. В женских покоях внутри дома стражу несли служанки.
Старуха, крепко обнимая девушку, спряталась с ней в тайнике с земляными стенами. Старик запер дверь тайника на замок и сам стал у входа.
– Надежная у нас охрана! – радовался он. – Не поддадимся и небесному войску. – А воинам, сторожившим кровлю дома, он крикнул: – Стреляйте во все, что в небе увидите! Ничего не пропускайте!
Воины, сторожившие на кровле, крикнули в ответ:
– Не бойся, мы зорко глядим! Пусть только что-нибудь в небе появится, сразу подстрелим, будь хоть с иголку величиной.
У старика было от души отлегло, но Кагуя молвила ему:
– Как вы ни старайтесь меня спрятать, как храбро ни готовьтесь к бою, вы не сможете воевать с небожителями из лунного царства. Стрелы ваши их не настигнут. Спрятать меня вам тоже не удастся. Только они прилетят, как все запоры спадут и двери откроются сами собою. Воины сейчас готовы схватиться с кем угодно, но лишь увидят они небожителей, как у самых смелых сразу все мужество пропадет.
Старик в гневе завопил:
– Хорошо же! Тогда я сам небожителям своими длинными ногтями вырву глаза! За волосы их схвачу! Платья на них изорву, посрамлю перед всеми добрыми людьми!
– Ах, не говори таких нехороших слов, – стала его унимать Кагуя. – Воины на кровле услышат! Мне тоже тяжело покидать вас, стариков, и землю.
Между тем близилась полночь. Вдруг весь дом старика Такэтори озарило сияние, в десять раз ярче света полной луны. Стало светлее, чем днем. Внезапно с высокого небесного свода спустились на облаках неведомые лучезарные существа и построились в ряд, паря в воздухе над самой землей. При этом виде все воины, которые сторожили дом снаружи, и все слуги, охранявшие входы в дом изнутри, замерли от ужаса. И сразу потеряли охоту сражаться, словно попали во власть неведомой силы.