Небесные

Сафиуллина Гульназ Талгатовна

– Ваше Высочество, впредь я прошу вас остерегаться общества Рагона и не произносить подобных речей. И простите за откровенность, но не вмешивайтесь, когда командир отдает приказы.

– Прошу прощения, я не знал, что так не положено, но мне показалось, вы были с ним чересчур резки.

"Я уверен, что советник готовит восстание".

– Встревая между командиром и воином, вы подрываете авторитет командира.

"Будь у него дочь, он приложил бы все усилия, чтобы она стала супругой будущего короля, а сам он затем дергал бы за ниточки в тени позади престола".

– Что же мне тогда делать? Я не знаю военного дела, я не

умею вести осады, я не могу сражаться.

"Но у него есть сын".

– Я подскажу вам, что делать.

"А чтобы Рагон сел на трон, необходим переворот".

Втайне от остальных Хард тренировал принца. Учил простейшим приемам: как отражать атаки, как наносить удары. Рассказывал, как поступал в таком или ином случае Раймонд. Велел следить за словами, не компрометировать себя неподходящими признаниями. Чертил на песке виды построений. Показывал, как можно прорвать оборону врага. Делился секретами осады. Учитель из Харда вышел плохой: прямолинейный, нетерпеливый, косноязычный, он только путал наследника, и дело не сдвигалось с мертвой точки. Оба друг друга видеть уже не могли, но если младший принц от Харда скрывался, то Хард с бараньим упрямством продолжил бессмысленные занятия.

Между тем семь с половиной тысяч человек вошли в узкий проход между Оровыми солончаками и Сорочьим лесом. Беспечно - собственные земли - растянулись на несколько миль. Впереди во главе с Рагоном шли солдаты советника: бывалые, крепкие, уверенные. Сразу за ними - вышколенные королевские с командиром Кругом. Кругу Хард симпатизировал, вместе подставляли спины под маловерские мечи, вместе несли наказания, вместе совершали вылазки. Вслед за железно-синими двигались рахмановские: с глуповатыми, но сытыми лицами. Их командиром был незнакомый Харду тысячник Милох. На некотором расстоянии от них плелись люди Ана. Рагоновские охотники достали пешим лошадей, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять: большинство сидят верхом впервые.

Хард отправил сообщение отцу: "Войском Ана только ворон пугать. Позвольте отправить их домой".

Министр финансов не позволил: "Отвратим от себя Ана, союзников терять нельзя".

И Хард плелся позади - командование над крестьянами отошло ему, - следил, чтоб не свернули, не растянули строй, не скрылись в лесах. Вечером командиры всех тысяч ужинали в палатке Рагона. В воздухе витало сдерживаемое недовольство: слишком большое расстояние от головы до хвоста, будь на вражеской земле, давно бы уже напали с боков и уничтожили всю армию. Вот если бы обошли солончаки с востока, со стороны Сонной... Но маршрут был проложен без из участия, их мнения никто не спросил. Хард корил себя за это - не досмотрел.

– Идея принца?
– спросил после трапезы Круг.

– Его, - сознался Хард, - но в том и моя вина: рядом стоял, слова не сказал, а Рагон одобрил тут же.

– Ему теперь все выгодно, что против наследника. А наследник словно нарочно...

Не сговариваясь, взглянули туда, где стояла королевская палатка. Края тента качнулись, и обоим на миг показалось, что сейчас выйдет Раймонд, окинет стан быстрым оценивающим взглядом, заметит товарищей, улыбнется. Но из палатки с ведрами деловито метнулся мальчишка-прислужник, побежал к родникам, набирать воды для вечернего благословенного омовения.

На ночь выставили дозорных вдвое. Местные давно покинули свои деревеньки: выгнали лесные треяки да солюки, копошащиеся в трещинах Ора. Своим солдатам Хард дал твердый наказ - из лагеря не отлучаться, за границы света от костров не выходить, при малейших подозрительных звуках бить тревогу. Однако к утру не досчитались двоих: цепочки следов вели к сыто блестящей накипи, там обрывались. В остальных частях обошлось без потерь, и оттого, что отличились только вверенные ему ановские, Хард багровел от злости. В наказание он заставил каждого съесть по горсти той соли.

– Это - последствия вашего непослушания, - выкрикивал Хард, - выполни вы мой приказ, они остались бы живы! Я предупреждал вас об опасности, таящейся в этих землях, я отдал вам приказ, которого вы ослушались! Ты! Почему, увидев, что они его нарушают, ты их не остановил? Почему не сообщил мне? Почему пренебрег своим долгом?

Часовой затрясся:

– Так Якель животом маялся, вот и отошел, а Гораз за ним - искать... Не останавливать же...

– По твоей милости мы лишились двоих! Ты за них в ответе! Ты их отпустил, тебе их и обратно вести!

Мужик рухнул на колени, простер руки:

– Пощадите... дома жена с детьми... кто о них позаботится? Не губите...

Хард выхватил меч, занес над тощей шеей:

– Я приказываю тебе отправиться за потерянными тобой людьми и без них не возвращаться.

Наступила жуткая тишина, прерываемая лишь скулежом часового. Тот умоляюще глядел на товарищей, искал что-то в их лицах, но окружающие отводили глаза.

– Да пропадите вы пропадом!
– вдруг тонким голосом вскрикнул он.
– Всех погубят! Вот увидите, никто домой живым не вернется! Все там поляжете, а дома ваши семьи загнутся от голода, а детей, слышите, детей ваших всех на рудники продадут, чтоб работали на благо толстобрюхова урода, и проклятого короля, и принца, который жрет яблоки, отнятые у сваво...

Хард взмахнул мечом. Мужик схватился за горло, из-под пальцев брызнула кровь, неожиданно чистая для черни, задергались конечности. Когда конвульсии стихли, Хард приказал:

– Бросьте тело подальше и сворачивайтесь.

Путь продолжили. Все той же длинной цепочкой шли по каналу, на привале по несколько часов дожидались, когда подтянутся обозы с продовольствием. Все тише и тише становилось в Сорочьем лесу: заслышав звуки, он проснулся, затаился, ждал, нависал застывшими исполинскими деревьями над станом, окутывал тенью неосторожных, боясь огня, не позволял разгораться кострам и оглушительно, до звона в ушах, - молчал. На собрании командиров было решено собрать войска как можно плотнее, по краям пустить обозы с припасами и оборудованием. Хард держался наследника, расположил его в центре, окружил доверенными людьми из числа собственных солдат, на всякий случай вооружил мальчишку-прислужника кинжалом, показал, как пользоваться. К огромному удивлению Харда, тот схватил все на лету, держал рукоятку твердо.

– Чувствуешь?
– Круг поотстал, дождался Харда, кивнул на лес.
– Готовится что-то.

В этот момент у одного их оградительных обозов треснуло колесо. Раздавшийся насмешливый звук эхом разлетелся по темным прогалинам, оттолкнувшись от черных стволов, придавил напуганных людей. Подвода закачалась, встала. Милох криком подогнал своих разгрузить-распределить ящики. Движение восстановилось.

– Лес можно сжечь или срубить, почему от него не избавятся?

– Чтобы не пустить Ор дальше на запад. Четыре лета назад он был не больше болота. Теперь ширится.