Небесные
Шрифт:
Основа заложена. При любых порывах шесть камней издавали шесть однотонных пока нот, которые оставалось разбавить переливами маленьких певцов. Несмолкающие кули притащились обратно, развязались и рассеялись по полю. Когда опустели два мешка, Карим, хватаясь за голову, собрал все снова и принялся перераспределять партии, размещая звенелки теперь не где попало, а строго вокруг больших артистов. Когда развеялась даже пыль от последних песчинок, Поющую Долину было уже не узнать: на ковре из цветов возвышались две изогнутые каменные башни, от которых по поляне стлалась неземная чарующая мелодия.
Впечатление портили только отшельники за Краем Мира: своими голосами они вносили диссонанс в гармонию Поющей Долины. Свесившись за Край, Карим насчитал семь упрямцев. Двух удалось достать тут же и добавить в башни, несколько оставшихся продолжали жаловаться на судьбу. Как Карим только не пытался их сбить: в ход шли палки,
– Скажи-ка мне, милок, - с ехидцей начала бабка, и Карим с готовностью заулыбался, - что это ты потерял в орущей долине?
– Искупаю свои грехи, бабушка, - смиренно отозвался внук, - перед вами с дедом, перед родителями, перед всем честным Барадом.
Под скамьей стеснительно завозились, мелькнула и пропала мохнатая лапка с намотанной на тонкие пальцы пряжей. Карим пододвинулся, уступая место крюколапу.
– А и в самом деле, - подключился дед, - зачем туда забился?
Карим подмигнул ему за бабкиной спиной, и дед понимающе хмыкнул, а затем снова разошелся про спину и недавнее столкновение с осведомителем.
После затяжного ненастья, набив живот кислыми постными отварами, Карим во всеоружии вернулся покорять звенелки. Долго кружился на склоне, выбирая крепкое дерево, но растущие на твердых горных породах и пробивающиеся сквозь булыжники кусты вид имели чахлый и ненадежный, и выдирались из почвы так легко, будто того и ждали. Карим уже обошел вдоль и поперек и лежащие по обе стороны Ктур и Ладар в поисках подходящей опоры, когда взгляд его упал на каменные башни. До вечера он разбирал ближнюю к Краю Мира, утром следующего дня, обвязав веревку вокруг неподвижного монолита, проверил его на прочность, поддел другой конец под мышки, коротки прочел молитву и с гулко колотящимся сердцем ступил к самому краю.
Даже у него, родившегося и выросшего в стране столь высокой, что по полям, задевая бедные посевы, плыли облака, захватило дух при виде открывшегося его глазам зрелища. Под ногами тянулся, вихрился и таял жемчужный перламутр, выводя прихотливые узоры и причудливые фантазии. Сквозь прорехи во влажном тумане Карим мог различить Большую Землю, такую далекую, такую нездешнюю и чужую, что даже сама мысль о живших на ней невероятных существах навевала страх. Один неверный шаг, один скатившийся с ноги ком - и Карим, если не наткнется во время головокружительного полета на выступ или скалу, - станет частью той Большой Земли навсегда. Лететь при этом будет долго-долго - Гинг высок. Только тогда едва ли ему будет до знакомства с новыми соседями. Как-то Карим спросил у бабки:
– А что там, за Краем Мира?
– Там живут чудовища, - ответила она, - с двумя головами и сотней зубов.
– Чепуха!
– взрыкнул дед.
– Те же люди, что здесь. Царь-обормот да проныры-слуги.
– А ну прикуси язык!
– шикнула бабка.
– Ты нас всех в могилу сведешь!..
Нижняя звенелка заверещала особенно противно, и Карим, глубоко вздохнув, ступил к облакам.
Спуск давался нелегко. Веревка врезалась в тело, поэтому Карим плотно, насколько мог, припал всем туловищем к отвесной скале, распластавшись по ней, как паук. Растительности здесь не было вовсе, хватался он за выпирающие куски минералов, крепкие или крошащиеся прямо под руками и вынуждающие в спешке искать другие. Еще две звенелки он успешно подобрал по пути, а дальше склон внезапно стал совершенно отвесным, представляющим собой сплошной массив одной горной породы, лишенный каких-либо природных ступеней. Никогда еще Карим не испытывал такого ужаса, когда ноги его нависли над пропастью, а сам он держался лишь на витой тряпке, чересчур жалкой для того, чтобы ей можно было без сомнения доверить свою голову. Медленно, ноготок за ноготком он спускал веревку и перемещался вниз, вжимаясь в породу, повторяя все ее изгибы, сам себе напоминая капельку воды, стекающую с шероховатой подпорки мастерской. Когда показались первые острые изломы, Карим уже весь взмок. Подавшись вправо, он с некоторым трудом выхватил еще один звенящий камешек. Еще несколько метров спуска, гора обрела пологий сход, тут и там начали проклевываться травинки, у основания одной из которых Карим взял еще одну застрявшую звенелку. Последняя же кричала не переставая, вереща так, будто ее лишают жизни, что ввиду полного отсутствия ветра со стороны казалось, мягко говоря, поразительным. Однако Кариму было не до загадок: беспрерывное гудение вкупе со страхом сорваться мистическим образом отодвинули любознательность на второй план. Ногой он попробовал
Теперь предстояло проделать тот же путь уже вверх. Карим нащупал ногой опору, подтянулся вверх. Темный блестящий кусок, не выдержав его веса, треснул, нога Карима соскользнула, он судорожно забарахтал руками, скатываясь вниз, и только вцепился конечностями в трещины, как мимо с легким свистом пролетела веревка. Со своего места Карим даже увидел ее лохматый конец, прощально махнувший ему в счастливый путь и утонувший в перламутре.
Обнимая гору над Большой Землей, Карим успел передумать много вещей, начиная от сотворения мира и заканчивая цветом панциря земляного червя. Следует заметить, ни одна из этих вещей не включала в себя мысли "Какой же я недальновидный!". Другой конец веревки все еще тесно обхватывал его талию, но ввиду недавнего неприятного происшествия висел бесполезным хвостом. Горевал Карим недолго. Если идти ввысь, тот сплошной участок без посторонней помощи не преодолеть, следовательно, надо передвигаться вбок.
Двигаться в сторону оказалось тяжелее, чем подниматься или спускаться. Местами приходилось висеть просто на руках, пока не находилась подходящая опора, кое-где он висел на угрожающе трещащих стволах кустарников. Однако даже это показалось ему мелочью, когда он, миновав склон, внезапно оказался с наветренной стороны. Невероятный силы шквал мгновенно принялся срывать его со скалы, хлопать полами плаща и дуть в настрадавшиеся уши. Не то, чтобы продолжить путь, сил не хватало даже на то, чтобы отвернуть голову и вдохнуть. Карим уже попрощался с жизнью и ослабил хватку, когда ногами нащупал что-то твердое: небольшую полоску, змейкой скользящую в гору.
Припав к ней животом и грудью, следующие сутки Карим провел, петляя меж каменных насаждений и массивов. Раз он попытался сократить дорогу, но стоило ему чуть оторваться от тропы, как все начало осыпаться и долго, удивительно долго лететь вниз, поэтому Карим вновь слился с рельефом.
Когда он, наконец, довел себя до плато, над Барадом светила луна. Карим заночевал там же, рядом с гончарной деда, и с первыми всполохами утреннего пожара отправился подлизываться к бабке. Там, залепив царапины, он передохнул до следующего рассвета и, опасаясь опоздать, принялся наводить в Поющей Долине последние штрихи: отвел от Дарительницы канал, пустил по нему родник, рассекающий поляну надвое, небольшой, самый аппетитный участок обвел, отгораживая, веревкой, остановился, оценивая свою работу, затем прытким зайцем метнулся в кусты, выловил оттуда пучеглазого мальчишку и велел привести в долину всех, кого сможет.
Мальчик умчался, а когда над травой замаячила первая кучерявая голова, Карим уже был сама предусмотрительность:
– Подходите, подходите, не бойтесь, ваши барабанные перепонки больше не разорвет трель сумасшедших камней, напротив, только вслушайтесь в эти переливы, эту неземную музыку, станцевать под которую не отказался бы и сам царь. Ничто, абсолютно ничто не разрушит этой гармонии, потому что даже самые маленькие и незаметные звенелки были тщательнейшим образом выявлены и добавлены в общий хор. Обратите внимание, место исключительно удобно для построек ввиду своего расположения выше общей линии облаков, которыми заполонен весь Барад, а это означает, что круглый год у вас будет светить солнце, что особенно оценят те, кто устал от постоянной сырости. Питьевой водой и водой для полива вас обеспечит сама Дарительница, которая ради этого случая раскинула над долиной рукав и щедро поделилась живительной влагой. Своим комфортом долина, помимо матушки-природы и моему кропотливому труду, обязана еще и недалекому расположению от посевных полей, и своей невысокой цене. Забудьте о вечно влажных домах с прогнившими полами, о борьбе с грозами и ливнями, всего за двенадцать туров вы сможете приобрести сухой участок с живописным видом, такой прекрасный, что даже камни поют от счастья. Двенадцать туров, торопитесь, места не так уж много, на всех не хватит, бабушка, и вы здесь, для вас с дедом я уже выбрал участок, вон, видите, я его отгородил? Вам, как властителю моего сердца, специальная цена - всего одиннадцать туров, ну-ну, не стоит сердиться и уж тем более меня бить, десять туров и точка...