Небесный Сион
Шрифт:
Мальчик кивнул.
– Бернар…
Мать настоятельница обрадовалась, что после такого потрясения ребёнок окончательно не потерял память.
– А где ты жил раньше? – ласково спросила она.
Бернар задумался.
– В замке… Он большой и красивый… В нём рухнула башня, потому что был сильный дождь и гроза… И меня увезли…
– А ты помнишь название замка?
Бернар пристально, не моргая, смотрел на мать настоятельницу.
– Нет… – признался он и тяжело вздохнул. Затем рукой дотронулся до груди и из-под рубашки извлёк александрит.
– Редкий камень, – заметила настоятельница. – А кто тебе его подарил?
Бернар постарался вспомнить. События последних недель смешались и всплывали из памяти какими-то обрывками.
– Женщина… Кажется, моя мать…
Настоятельница улыбнулась.
– Тебе надо подкрепиться, сестра Беатрисса позаботиться о тебе. А после еды тебе лучше поспать…
Бернар кивнул.
Настоятельница закончила разговор с мальчиком и вышла из-за ширмы. Её с нетерпением ожидал прево.
– Вы слышали наш разговор, господин прево? – спросила она щеголеватого мужчину средних лет, облачённого по последней провансальской моде.
– Да, мать настоятельница. Но, увы, он мало, что прояснил. – Печально произнёс служитель закона, которому вовсе не хотелось лишних хлопот. Но разве откажешь настоятельнице монастыря, кузине самой Жанны де Лаваль? Прево понимал, что это чревато для него неприятностями по службе. Но и особо рвения он проявлять не намеревался.
Настоятельница сцепила на груди руки, так что их сокрыли широкие рукава одеяния. Она с укоризной воззрилась на прево.
– Вероятно, вы пропустили небольшую деталь из разговора… Так вот я напомню вам: мальчик и его убитый спутник некоторое время находились в мужском монастыре…
Прево крякнул.
– Но, мать настоятельница, – произнёс он как можно вежливее, – почему вы решили, что монастырь-то мужской?
Настоятельница невольно улыбнулась.
– Потому, что убитый находился подле мальчика. Разве это возможно в женской обители?
Прево растерялся, ибо он, как блюститель закона, не проявил должной смекалки. А женщина, монахиня, пусть и настоятельница, показала своё превосходство. Ему стало обидно…
– И смею заметить, господин прево, – продолжила настоятельница, – вам следует направиться в монастырь ордена Валломброза, что рядом с Валансом. Возможно, там вы узнаете хоть что-нибудь о мальчике и убитом мужчине.
Прево снова крякнул и подумал: «М-да… Вот времена настали: монахиня указывает блюстителю законности, что ему следует делать! Куда катиться Прованс?! Так женщины станут вмешиваться в дела государственной важности…»
Рано утром, едва забрезжил рассвет, в келью настоятеля Кристиана ворвался монах. Он был бледен, волосы взъерошены, глаза выпучены…
Настоятель прервал утреннюю молитву.
– Что случилось, брат мой? Неужели я опоздал к заутренней службе [35] ?
Монах отрицательно покачал головой, не в состоянии вымолвить ни слова.
– Так что же тогда случилось? – снова спросил настоятель и с трудом поднялся с колен. – Говори же!
Молодой монах сглотнул и перекрестился.
– Там у монастырских ворот… Братья-привратники…
Настоятель терял терпение.
– И что же они? Неужели где-то раздобыли вина и упились до полусмерти?
35
Проведение заутренней службы в те времена менялось в зависимости от времени года. Летом она проводилась примерно в 6.00 утра, зимой позже. После неё отзванивалась так называемая прима, возвещавшая о начале дня.
Монах снова перекрестился.
– Отец Кристиан, они мертвы…
Настоятель встрепенулся.
– Как? Что ты говоришь? – не поверил он. – Кто бы посмел убить монахов?
Страшная догадка пронзила мозг настоятеля: «Неужели кто-то поник в монастырь ночью?.. Неужели Белуччи и Гилермо не напрасно охраняли ребёнка? Неужели…»
Мысли настоятеля путались, холод сковал его члены.
– Беги в донжон! – приказал он монаху. – Позови ко мне Белуччи или Гилермо! А я отправлюсь к месту убийства, дабы помолиться о душах невинно убиенных.
… Когда настоятель достиг ворот, около них уже собралась группа монахов. Выглядели валломброзанцы растеряно. Увидев настоятеля, они устремились к нему.
– Отец Кристиан! Отец Кристин! Что же теперь будет? – беспокоились они.
Настоятель жестом остановил своих собратьев, приблизился к жертвам и внимательно осмотрел их.
– Их закололи стилетом: одного в горло, другого в сердце… Насколько мне известно, так убивают наёмники или иезуиты…
Монахи издали возглас удивления. Да и сам настоятель испугался своих собственных слов.
– Отец Кристиан! Отец Кристиан! – кричал монах, выбежавший из донжона. – Гилермо убит! Мальчик пропал! – он, задыхаясь от волнения и бега, приблизился к настоятелю. – Брат Гилермо там в келье… Весь в крови…
«Господи! – мысленно взмолился отец Кристиан. – Зачем я дал приют этим иезуитам? Что же теперь будет? – и сам дал ответ на вопрос: – Теперь жди инквизиторов, доминиканцев… иезуитов. Меня сожгут на костре, братьев запытают до смерти… Всё пропало!»
Настоятель неимоверным усилием воли взял себя в руки.
– Братья мои! Мы должны предать земле тела убиенных и сотворить молитву во имя спасения их душ. – Монахи дружно закивали в знак согласия и начали осенять себя крестным знамением. – Затем… – продолжил отец Кристиан и цепким взором обвёл своих собратьев, – мы будем жить, как прежде. Иначе…
Монахи, затаив дыхание, внимали каждому слову настоятеля.
– Иначе нам не избежать инквизиционного расследования. Надеюсь, мне не пристало объяснять: что это такое.
Монахов охватил неподдельный страх. Некоторые из них не понаслышке знали о доминиканцах, которые буквально заполонили инквизиционные суды.