Небесный Сион
Шрифт:
Шарль даже растрогался.
– Возражать?! Отчего же! Я прикажу камерарию [40] выдать вам несколько украшений из сокровищницы. Думаю, Антонио Альбицци даст за них хорошую цену. И вы сможете купить всё, что пожелаете.
Исидора сдержанно поклонилась.
– Благодарю, ваше сиятельство, – сказала она и тотчас исчезла за дверью.
Едва ли колокола церкви Сент-Жен-де-Божё отзвонили терцию [41] ,
40
Камерарий заведовал сокровищницей графа, герцога или короля.
41
Терция примерно 9.00
Консуэло, не привыкшая вставать в столь ранний час, смачно зевнула, прикрыв рот ладошкой.
– Пожалуй, я немного вздремну… – сказала она, удобно устраиваясь на подушках.
Исидора кивнула, её мысли были поглощены таинственными надписями, которые ей удалось расшифровать при помощи гематрии.
До Лиона дорога была не близкой. И если погода не испортиться и не пойдёт дождь, путешественницы рассчитывали миновать городские ворота ещё засветло. А затем остановится в респектабельной гостинице «Лев и три лилии».
К полудню Консуэло достаточно выспалась, дабы болтать без умолку. Обида на Исидору улетучилась, она старалась быть не злопамятной, ибо женщинам приходилось жить в одном замке, да и чего греха таить – по очереди делить ложе с графом.
Исидора делала вид, что внимательно слушает спутницу, всецело погрузилась в размышления. Горничная же, сидевшая напротив сиятельных дам, занялась рукоделием. И вскоре Исидора и вовсе забыла о её присутствии.
Помимо оккультных и алхимических трудов Исидора постигла множество других наук и считалась женщиной образованной. Невольно, созерцая из кареты красоты Роны, она вспомнила, что некогда почти полторы тысячи лет назад, во времена римлян, город назывался Лугдунум, что на языке местных племён означало «холм света».
Исидора напрягла память, стараясь как можно больше припомнить о Лугдунуме. Возможно, древнее название Лиона имеет отношение к тайне, с которую она намеривалась разгадать…
Всплывшее в памяти имя Мунация Планка, основавшего город, не вызвало у Исидоры никаких ассоциаций. Да и известные ей святые мученики: Ириней, Иуст и Антиох Лионские, пострадавшие за христианскую веру не приблизили к разгадке слов: «Но избраны Господом люди Эфиопии, ибо там есть обиталище Бога – Небесный Сион – Ковчег его Завета».
Напротив, Исидора была преисполнена уверенности, что Эфиопия находится слишком далеко, где-то рядом с Египтом, гора Сион – на земле палестинской, библейский Ковчег же и вовсе был утрачен много веков назад… И почему дикий эфиопский народ избран Господом? С какой целью? И причём здесь вторая расшифрованная фраза: «Отправляйся в Лион, помолись Деве Марии, и ты познаешь великую тайну?» Как Дева Мария могла связать воедино Эфиопию, священную гору Сион и библейский Ковчег?
Исидора тяжело вздохнула и отвлеклась от своих мыслей…
– Исидора! Ты слышишь меня! – докучала ей Консуэло. – А что, если нам сшить наряды на испанский манер? – неожиданно предложила она.
– Я не люблю фрезу [42] … – призналась Исидора, – она мне сдавливает горло.
И тут Консуэло опять начала болтать без умолку, описывая Исидоре различные фасоны воротников.
Исидора же погрузилась в свои размышления: «Помолиться Деве Марии можно лишь в базилике Нотр-Дам-де-Фурвьер… Увы, я не могу войти туда… Попросить Консуэло… А как?… Разгадай, мол, тайну тамплиеров?.. Глупо… Значит, я сама должна войти в базилику… И я это сделаю!»
42
Фреза – пышный накрахмаленный воротник.
…Карета с прекрасными дамами приблизилась к городским воротам Лиона, украшенным гербом с изображением льва, стоящим на задних лапах, увенчанного тремя королевскими лилиями. Собственно, именно городской герб и вдохновил хозяина гостиницы «Лев и три лилии» на выбор названия своего респектабельного заведения.
Колокола базилики Нотр-Дам-де-Фурвьер и ещё нескольких городских церквей слаженно вызванивали нону. Вскоре путешественницы достигли гостиницы. Предприимчивый хозяин разместил их в наилучших комнатах.
На следующее утро женщины поспешили в контору Антонио Альбицци. Банкир принял дам с галантностью, присущей лишь ломбардцам, а затем уже поинтересовался целью их визита.
Исидора держала в руках увесистый бархатный мешочек, стянутый серебряной нитью. Она раскрыла его и извлекла изящные украшения, разложив их перед ломбардцем, приведя его тем самым в неподдельный восторг.
Опытный глаз банкира тотчас определил ценность драгоценных камней, а когда он вооружился лупой, его предположения лишь подтвердились.
– Давно я не встречал подобной красоты… – признался Альбицци, продолжая наслаждаться чистотой камней.
Женщины переглянулись, ибо начало разговора было многообещающим.
– Сударыни! – наконец произнёс Альбиции, оторвавшись от украшений и отложив лупу. – Я могу дать вам сразу же тысячу флоринов.
«Значит, украшения стоят две тысячи…» – подумала Исидора.
– Мы должны подумать… – произнесла она и взглянула на свою спутницу. Консуэло же слегка кивнула в знак согласия, полностью доверив Исидоре переговоры с ломбардцем.
От цепкого взора Альбицци не ускользнули многозначительные взгляды женщин. И он поспешил заверить:
– Сударыни, камни безусловно хороши… Но я – деловой человек и должен думать и о своей выгоде. Тысяча двести флоринов – моё последнее слово.
Исидора улыбнулась. Ей поскорее хотелось покончить с этим делом.
– Разумеется. Мы согласны…
Ломбардец оживился. Он тотчас позвал помощника, дабы составить все необходимые бумаги и выдать очаровательным визитёршам тысячу двести флоринов.