Небесный Сион
Шрифт:
Вперёд вышел самый старый монах, никто не знал: сколько ему лет. Он почти ослеп, но отлично слышал и сохранил удивительную ясность ума.
– Если здесь появятся эти псы доминиканцы, то от монастыря ничего не останется. До Валанса я жил в обители, что в Миланском княжестве. Нескольких монахов обвинили в содомии. Настоятель же решил: пусть их судят по закону… Так вот у инквизиционного суда, который почти весь состоял из доминиканцев, нет закона. Настоятеля самого обвинили в потворстве содомии, сделке с Сатаной и сожгли на костре. Монахов же подвергли изощрённым
Валломброзанцы перекрестились.
– Мы будем молчать! – уверенно сказал молодой монах, который обнаружил убитого Гилермо.
Братья-валломброзанцы поддержали его в единодушном порыве.
Заручившись поддержкой собратьев, и отдав соответствующие распоряжения по поводу убитых монахов и иезуита, настоятель лично отправился в странноприимный дом, которым заведовал брат Валентин. Тот пробуждался рано, примерно в пять утра, как и все братья-валломброзанцы.
Брат Валентин удивился, увидев настоятеля у себя в келье в столь ранний час.
– Что случилось, отец Кристин? – выказал беспокойство почтенный валломброзанец.
– Мне нужна твоя помощь, брат мой… – признался настоятель. – В монастыре произошло тройное убийство.
Брат Валентин перекрестился.
– Господи Всевышний… Неужели кто-то из наших братьев совершил сей тяжкий грех? Не иначе, как Сатана управлял его рукой…
– Возможно… – уклончиво ответил настоятель. – По моему разумению, Белуччи совершил необъяснимый поступок, совершив злодеяние и выкрав мальчика. Но точно я утверждать не могу, ибо нет ни одного свидетеля…
Брат Валентин снова перекрестился.
– Я всецело поддерживаю вас, отец настоятель. И намерен хранить сию печальную тайну, – заверил он.
Отец Кристиан удовлетворённо кивнул.
– Я рассчитывал на твою поддержку, брат мой… Но что же нам делать с кучером, форейтором и старым слугой, что сопровождали иезуитов?..
Брат Валентин задумался.
– Они должны вступить в наш орден и связать себя нерушимой клятвой. Иначе…
Настоятель округлил глаза.
– Господи Иисусе! Что ты говоришь, брат Валентин? Мы не можем лишить жизни этих людей!
– Отец настоятель! Вы не правильно меня поняли. Я хотел сказать: иначе они донесут инквизиторам и сами пострадают.
Настоятель уловил мысль своего собрата:
– Надо убедить их, а если и потребуется – то запугать. Этот грех я возьму на свою душу… – заверил он брата Валентина. – Вернёмся к нашему разговору после заутрени.
…Едва монастырские колокола отзвонили приму после заутрени, как настоятель и брат Валентин приступили к воплощению своего плана. Они так запугали кучера и форейтора, то те объятые страхом перед инквизицией и орденом иезуитов, тотчас согласились стать послушниками и принести клятву молчания перед распятием.
Старый Жиль долго плакал, и никак не мог успокоиться. Он несколько раз порывался покинуть кабинет настоятеля, дабы отправиться в замок Аржиньи и обо всём рассказать графу.
Наконец под давлением валломброзанцев он обмяк и поклялся молчать, но в орден вступать отказался.
– Лучше я буду прислуживать в странноприимном доме паломникам… Я всю жизнь был слугой, привык заботиться о ком-нибудь… Какой из меня монах?..
Настоятель и брат Валентин многозначительно переглянулись.
– Хорошо, пусть будет так, – согласился отец Кристиан. – Брат Валентин присмотрит за тобой, Жиль…
Прево в окружении небольшого вооружённого отряда достиг предместий Валанса. Ему хотелось поскорее закончить все формальности, затем вернуться в Монтелимар и обо всём доложить эшевену. Тот же пусть сам решает: доводить ли до сведения настоятельницы женской обители вскрывшиеся факты, если таковые вообще появятся, или – нет.
Он остановился на ближайшем постоялом дворе и отправил в монастырь вестового, дабы предупредить настоятеля о предстоящем визите служителя закона.
К тому времени настоятель Кристиан немного успокоился, ибо его всецело поддержали братья, не желавшие иметь дело с инквизицией.
Он пребывал в скриптории, где переписывались ценные фолианты. Богатые провансальцы охотно платили за них немалые суммы, особенно купцы, потому как владение библиотекой поднимало их общественный статус.
Настоятелю доложили о прибытии вестового и это обстоятельство весьма его обеспокоило. Не успел он справиться с одним несчастьем, как появляется некий служитель закона, да ещё из Монтелимара!
Вестовой почтительно вручил настоятелю короткое письмо, написанное прево, как говорится, currente calamo [36] , скреплённое для пущей важности печатью с гербовым изображением Монтелимара.
Тот же надломил восковую печать и бегло прочёл немногословное послание, в котором прево просил о встрече, намекая, что дело весьма щекотливое и в нём заинтересованы высокие особы.
Отец Кристиан тяжело вздохнул и подумал: «Деваться некуда… Придётся переговорить с этим прево… Чего он хочет?»
36
Беглым пером, наспех (лат.)
…Настоятель встретился с прево в небольшом кабинете, когда монастырские колокола вызванивали сексту [37] .
Прево галантно поклонился, затем приблизился к настоятелю, встал на колени и произнёс:
– Благословите, святой отец…
Отец Кристиан осенил гостя крестным знамением и жестом указал на деревянное кресло, сам же разместился за старинным дубовым столом, ещё принадлежавшим его предшественнику.
– Вы проделали не близкий путь из Монтелимара, господин прево. И, как указали в своей записке, по весьма щекотливому делу. Я слушаю вас…
37
Секста – примерно полдень.