Небесный Сион
Шрифт:
Двое конюхов-монахов отвязали лошадей от коновязи и подвели к иезуитам, те ловко запрыгнули в сёдла и покинули обитель. Монахи, находившиеся во дворе, провожали их долгими тревожными взглядами.
…Шарль поделился своими соображениями с Исидорой. Та выразила крайнюю обеспокоенность.
– Если в обитель приезжал прево, то с Бернаром могло что-то случиться… Нам следует тотчас же отправиться в Монтелимар и разыскать представителя власти.
– Вы читаете мои мысли, сударыня, – сказал граф. – Собирайтесь, мы отправляемся в путь незамедлительно!
Шарль никогда не бывал в Монтелимаре, и приказал своим людям разместиться в первом же попавшемся постоялом дворе.
Альбано сразу же отправился в магистратуру, дабы узнать, где живёт эшевен.
… Дом эшевена выглядел добротно, но не богато. Казна города пополнялась, как и положено, за счёт налогов, но, увы, Монтелимар был небольшим городом и его население, с которого взимались подати, не отличалось богатством. Поэтому и родовое гнездо эшевена производило скромное впечатление.
Эшевен принял Альбано почти сразу же, после того как тот доложил мажордому о цели своего визита. Эшевен прекрасно помнил недавно произошедший печальный случай:
– Мужчина был мёртв и ограблен. Мальчика же подобрали монахини из обители босоногих кармелиток. Он назвался Бернаром, но, увы, более ничего не помнил. По внешнему виду и одежде прево пришёл к выводу, что мальчик из знатной семьи. Ребёнок пребывал какое-то время в женской обители, а затем его пришлось отправить в Экс-ан-Прованс в монастырь цистерианцев. Вот уже несколько лет, как цистерианцы организовали приют для сирот, как из знатных, так и из бедных семей. Знатных мальчиков монахи обучают наукам, и зачастую они пополняют ряды ордена.
Альбано облегчённо вздохнул: по крайней мере, мальчик жив.
– Благодарю вас, господин эшевен. Вы очень помогли мне. Дело в том, что я представляю интересы отца мальчика…
Эшевен удивлённо приподнял брови.
– Господь услышал молитвы госпожи де Лаваль, матери-настоятельницы женской обители. Они истово молилась, дабы нашлись родители Бернара. Вы можете нанести визит настоятельнице, думаю, она с удовольствием примет вас и расскажет всё, что знает. Возможно, я мог что-то упустить… Я напишу записку прево, который непосредственно расследовал это дело. Вы можете рассчитывать на его откровенность.
Эшевен currente calamo, беглым пером, наспех написал записку и протянул её Альбано. Тот вежливо принял её и откланялся, намереваясь посетить прево.
Альбано вернулся на постоялый двор к вечеру. Граф и Исидора ожидали его с нетерпением. Секретарь подробно рассказал о своих визитах к эшевену и прево.
– Хвала небесам! Бернар жив! – воскликнул граф и осенил себя крестным знамением. Исидора буквально светилась от радости. – Но возникают вопросы: почему Белуччи покинул обитель валломброзанцев, убив монахов-привратников и Гилермо? И кто затем убил его? Почему не тронули мальчика?
Альбано лишь пожал плечами.
– На эти вопросы, увы, нет ответов, монсеньор. Вряд ли Бернар нам что-нибудь расскажет, ведь от пережитого страха он потерял память.
– Главное – он жив! – с жаром произнесла Исидора. – Я окружу его заботой и лаской, память восстановится и мальчик станет прежним.
Граф внимательно воззрился на свою возлюбленную – порой матери не проявляют такую заботу о родных детях! Он улыбнулся.
– Всё самое страшное позади. Завтра на рассвете отправляемся в Экс-ан-Прованс.
Глава 12
Дорога из Монтелимара до Авиньона петляла вдоль Роны и заняла почти весь день. Наконец путешественники достигли Авиньона, который стоял на полпути к Экс-ан-Провансу.
Они устали, сказались волнение и тяжёлая дорога, хоть и карета графа была оснащена новейшими парижскими рессорами. Но, несмотря на усталость и голод, они смогли сполна насладиться здешними красотами.
Взору путешественников предстала высокая городская стена, увенчанная машикулями и множеством сторожевых башен. Граф решил пересчитать их, но сбился и оставил это бесполезное утомительное занятие.
Карета, сопровождаемая охраной, проследовала через северные ворота, увенчанные городским гербом, – тремя золотыми ключами на красном поле, затем – мимо обителей орденов Святого Франциска и Святого Целестина.
Она неспешно двигалась по кривым, грязным городским улочкам, пока перед путешественниками не открылся величественный вид на главное украшение города Рок-де-Дом, скалу, вздымающуюся на тридцать туазов из земли, вершину которой венчал собор Нотр-Дам-де-Дом. На южном склоне горы в вечерней дымке виднелся Папский дворец, ещё помнивший так называемое «Авиньонское сидение», когда Святой престол почти на восемьдесят лет был перенесён из Рима в Авиньон.
Вскоре путешественники достигли гостиницы, она оказалась переполненной постояльцами. Хозяин гостиницы, человек предприимчивый, тотчас оценив платёжеспособность знатных господ, сказал:
– Мне очень жаль господа, но в это время года в Авиньоне полно народу. Торговцы и паломники пребывают сюда со всех концов Франции, не хватает мест даже в странноприимных монастырских домах. Могу предложить вам своё скромное жилище. Оно полностью к вашим услугам. Я прикажу прислуге приготовить для вас всё наилучшим образом.
Хозяин гостинцы замер в ожидании, обратив взор на графа. Тот кивнул в знак согласия.
– Хорошо… Мы утомлены дорогой и жаждем отдыха… Тем более с нами дама…
– Не извольте беспокоиться, ваша милость! Я прикажу проводить вас… Вы не пожалеете, ваша милость, смею заверить…
Подобострастие хозяина гостиницы несколько утомило графа. Он покинул помещение гостиницы и направился к карете, Альбано последовал за ним.
– Придётся немного подождать, и мы получим долгожданный отдых. – Пообещал граф Исидоре, не покидавшей карету. Женщина смиренно кивнула.