Небо начинается с земли. Страницы жизни
Шрифт:
По всей дороге от Аликанте до ближайшего аэродрома Лос-Алькарес народ восторженно приветствовал грузовики с большими зелеными ящиками и сопровождавших их русских летчиков и механиков.
Вдоль шоссе на обочине стояли объемистые, оплетенные соломкой бутыли с вином, бидоны с молоком, корзины с апельсинами, лежали похожие на мельничные жернова круги сыра. Крестьяне останавливали машины и буквально навязывали угощение. Отказаться было нельзя – ведь стакан домашнего вина и кружка молока предлагались от чистого сердца, в знак любви и уважения к «Совиетикос».
– Прямо демьянова уха получается, – жаловался Дуглас, но ничего не мог поделать и запивал тепловатым молоком набившие оскомину апельсины.
Глядя на него, то же делали и остальные.
От щедрого испанского гостеприимства кой у кого заболели животы и закружились головы.
Автоколонна медленно, с остановками продвигалась мимо деревень, окруженных оливковыми рощами. Прогромыхала она и по мощенной камнями мостовой старинного городка. Там прямо на тротуарах, под полосатыми тентами, стояли столики кафе. Сидели и шумно разговаривали люди с винтовками, зажатыми между колен. Высокая девушка с розой в иссиня-черных волосах вытащила из блестящих ножен длинную драгунскую саблю и приветственно помахала ею. Летчики, смеясь, отдали честь воинственной красавице.
Аэродромом служило зеленое поле у старинного замка, принадлежавшего сбежавшему маркизу. Стены его полутемных залов были увешаны портретами предков хозяина, щитами, алебардами, охотничьими трофеями – кабаньими мордами и оленьими рогами. Новые хозяева замка использовали ветвистые рога как вешалки. На них болтались кепки, кожаные куртки, грязные комбинезоны.
Самолеты собирали, забыв про отдых и сон. Вместе с советскими специалистами трудились испанские механики, в ходе работы знакомясь с новыми для них машинами.
Через четыре дня на аэродроме выстроились советские самолеты.
Это были двукрылые истребители И-15, с тупой, несколько вздернутой передней частью фюзеляжа, И-16, с одной парой коротких широких крыльев.
Испанцы любят меткие прозвища. Тупорылые И-15 сразу назвали «чатос», что значит «курносые». Коротко-крылые И-16 окрестили «москас» – «мошки». Эти прозвища привились, и всю войну, где бы в Испании ни появлялись наши «ястребки», их любовно называли «чатос» и «москас».
В конце шеренги стоял похожий на стрекозу Р-5. Ему очень обрадовался Дуглас. Самолет-разведчик нужен был до зарезу, ведь на истребителе далеко не улетишь.
С простым, некапризным Р-5 быстро освоился его новый бортмеханик – Карлос. Этого невысокого роста, худущего молодого человека отличали от школьника старших классов, за которого его можно было принять, лишь замасленный синий комбинезон, который он никогда не снимал, чуть ли не спал в нем, да заскорузлые руки, все в ссадинах и царапинах.
Карлос настолько увлекся самолетом, что не ходил домой ночевать и спал под его крылом. Все время он то копался в моторе, то нырял под шасси, что-то смазывал, подтягивал, подвинчивал, громко призывая на помощь поочередно то святую деву Марию, то самого «дьяболо». Однажды в полночь он всполошил весь аэродром, запустив мотор, в котором, как ему почудилось, что-то не ладилось.
К самолету прибежал советский техник. Карлос спрыгнул на землю и удовлетворенно закричал:
– Порррьядокс!
Он любил козырнуть русским словом и знал их уже немало.
Утром пятого дня сборки на аэродроме появилась старушка. Боец, охранявший ворота, ее знал и беспрепятственно пропустил. Старушка в одной руке несла узелок, а другой опиралась на палку. С трудом передвигая скрюченные ревматизмом ноги, она ковыляла среди самолетов и негромко звала:
– Карлос! Карлос!
Механик бросился ей навстречу:
– Мамита!
Слезы потекли по смуглым лицам – молодому, выпачканному машинным маслом, и старому, чисто отмытому, морщинистому.
Их окружили товарищи. Оказывается, мать Карлоса, обеспокоенная его долгим отсутствием, пришла искать сына. Они пошептались, а потом Карлос стал угощать всех, кто работал вблизи, вином из объемистой баклажки, которую принесла в узелке его мамита. Он поднял ее на крыло своей машины, и старушка неожиданно вскинула руку со сжатым кулаком в интернациональном революционном приветствии. Все дружно ответили ей тем же жестом. Потом старушка перекрестила сына, благословила его, что-то пошептала и, перекрестив самолет, ушла…
В солнечное утро аэродром стал похожим на пчелиный улей, и казалось, в небе реют не боевые самолеты, а веселые золотистые пчелы, наполняя воздух однообразным жужжанием. То и дело взлетали и приземлялись «чатос» и «москас». Их опробовали после сборки советские летчики. Они же, став на время инструкторами, помогали овладеть новыми машинами добровольцам из других стран.
Только Р-5 стоял пока на земле, что очень расстраивало Карлоса.
«Красный чертенок»
На плоскостях и фюзеляжах всех самолетов, пополнивших народные военно-воздушные силы, маляры вывели круги с цветами республики – красным, желтым и фиолетовым.
Карлосу этого показалось мало. Он долго орудовал кистью и краской. Довольно удачно механик изобразил на борту Р-5 красного чертенка, показывающего кому-то нос растопыренными пальцами.
Дерзкий бесенок всем понравился.
С того часа самолет стали называть «Дьяболито рохо» – «Красный чертенок».
Так бывший «М-10-94» приобрел себе новое имя.
Через сутки у него появился и новый хозяин.
Двадцатипятилетний советский лётчик Александр Шухов, инструктор авиационного училища, узнав, что со всех концов земного шара в Испанию едут добровольцы, не находил себе места. Он отлично летал на машинах разных типов и всей душой хотел помочь героическому испанскому народу. Кому, как не ему, сражаться с фашистами! Он подавал начальству рапорт за рапортом, пока не получил разрешения ехать в Испанию.
Шухов с небольшой группой таких же, как он, добровольцев уехал во Францию и ночью перешел испанскую границу.