Небо после бури
Шрифт:
– Держитесь.
Авитас направляет наше судно прямо в самую многолюдную часть рынка, и мы врезаемся в скопление торговых лодок. Во все стороны летят корзины, рыба, свернутые канаты, люди тоже отправляются в полет. Нам вслед несутся проклятия и вопли, а Меченосцы осыпают рынок пылающими стрелами, не заботясь о том, в кого попадут.
– Давай за нами, Лайя!
Авитас и Сорокопут проворно перепрыгивают на соседнюю лодку, потом на следующую: они уверенно продвигаются вперед, как будто бегут по твердой земле.
Но я не могу
Кровавый Сорокопут оборачивается и взмахом клинка освобождает меня от тяжелого шерстяного плаща. Я благодарю небеса за то, что надела сорочку, потому что еще через два удара куртка сползает с моих плеч, и Сорокопут сдергивает ее с меня.
У меня зуб на зуб не попадает от холода, зато теперь я могу двигаться быстрее. Мы оторвались от Меченосцев, но только на время. Я уже вижу, как еще один взвод мчится в обход, пытаясь отрезать нам путь к отступлению.
– Нам не прорваться. – Авитас останавливается на ялике, которым управляет насмерть перепуганный мальчишка-Мореход. При виде нас он прыгает в воду. Продавцы и покупатели, проворно действуя шестами и баграми, гребут прочь. Никто из местных не горит желанием очутиться в центре побоища. Нам некуда бежать.
– Сорокопут, тебе придется проплыть под их кордоном, – говорит Авитас. – Лайя, если ты сможешь стать невидимой, я отвлеку их…
Лицо Сорокопута становится белым, как мел.
– Я тебе это запрещаю!
Пока они пререкаются, я пытаюсь воззвать к своей силе, но магия ускользает от меня. Князь Тьмы. Этот ублюдок все еще в городе, блокируя мою силу.
– Ты ошибаешься, Лайя из Серры. – На этот раз свечение возникает сбоку от меня, и оно так реально – я просто не могу поверить в то, что мои спутники ничего не видят.
– Отвяжись от меня, – шиплю я, чувствуя себя чокнутой оттого, что разговариваю с существом, невидимым для остальных.
– Князь Тьмы мог лишать тебя силы, но так было прежде, – говорит Рехмат. – До того, как ты разбудила меня. Теперь ты стала сильнее. Ты можешь исчезнуть. Ты можешь даже спрятать своих друзей.
Кровавый Сорокопут срывает с плеча лук и расстреливает преследователей. Но их слишком много.
Свечение Рехмат пульсирует рядом со мной.
– Значит, ты хочешь умереть здесь, дочь Мирры и Джахана? – спрашивает существо. – Мысленно представь свое могущество в виде плаща, сотканного из тьмы. Укройся под этим плащом. Потом забери к себе Кровавого Сорокопута и Маску.
– Откуда мне знать, что ты не обманываешь меня? Что ты не очередное воплощение Князя Тьмы?
– Доверься мне, иначе ты умрешь, – рычит Рехмат.
Во тьме вырисовываются очертания вражеской шлюпки. На носу стоит Маска, и я застываю, охваченная ужасом. Передо мной мелькает силуэт Сорокопута: она прыгает в лодку Маски, и наш ялик снова раскачивается. Маска, обнажив зубы в жестокой ухмылке, вытаскивает мечи, отражая атаку Сорокопута и переходя в наступление.
Другая лодка, набитая солдатами, с размаху врезается в нашу, и теперь Авитас с Сорокопутом сражаются спина к спине – их клинки рассекают воздух как размытые тени. Они похожи на четверорукого монстра, они рубят, отбивают удары, не подпускают к нашему ялику людей Керис.
– Их силы когда-то закончатся, Лайя, – говорит Рехмат. – Воспользуйся своей магией. Спаси их жизни. Спаси собственную жизнь.
– Я пыталась…
– Значит, попытайся еще, постарайся как следует. – В голосе Рехмат, и прежде суровом, звенит сталь. – Ты дитя кедим йаду, девочка. Это древняя магия. Наконец, через много веков одна из кедим йаду восстала против Князя Тьмы. Ты сделала это, бесстрашно выступила против него и победила. Неужели теперь ты дрогнешь, дитя? Неужели ты боишься?
В голосе Рехмат есть что-то такое, чему невозможно сопротивляться, и эти слова находят отклик в самой глубине моего естества. Как будто это создание извлекло из меня возможности, с которыми уже я родилась? Или это всего ли игры моего сознания, или ловушка Князя Тьмы?
А может быть, столько раз обманутая и преданная, я наконец-то научилась слышать правду? И теперь готова поверить в то, что побеждала потому, что просто сражалась до конца, тогда как другие уже бы сдались.
Сорокопут продолжает стрелять, лодка у меня под ногами ходит ходуном. Авитас изрыгает проклятья – Меченосцы наседают.
Мне кажется, что время замедляется и почти останавливается. Вокруг меня царит полный хаос, в котором мне слышатся слова моей бабушки: «Где есть жизнь, там есть и надежда».
Я не желаю умирать. Почему я должна, если я еще молода и полна жизни? Я не позволю Князю Тьмы одержать легкую победу, ведь это моя ярость должна уничтожить его, моя сила должна освободить Книжников из-под его ярма.
«Исчезни». Сила возникает словно из ниоткуда, обрушивается на меня, подобно океанской волне, и я шатаюсь. «Это? Я могу сделать это?»
– Представь себе тьму, накрывающую Кровавого Сорокопута и Авитаса Харпера, – торопит меня Рехмат. – Быстрее!
Эта задача оказывается более трудной, потому что я не понимаю, что делать. Я «растягиваю» темноту, укрывающую меня, пытаюсь «набросить» ее на Кровавого Сорокопута. На мгновение ее фигура исчезает, потом появляется снова.
– Пробуй еще, – приказывает Рехмат. – Но на этот раз удержи!
Я подчиняюсь и чувствую, как пот заливает глаза. Пытаюсь еще. И еще. Сорокопут становится невидимой, но это продолжается лишь долю секунды. Так повторяется несколько раз, но сама она похоже ничего не замечает. Маска, с которым она сражается, смотрит на нее, разинув рот, и она протыкает его насквозь.