Небо с овчинку
Шрифт:
— А нас покусает? Нам туда надо.
— Идите, не бойтесь.
Мальчишки о чем-то посовещались. Очевидно, заверение показалось им малоубедительным.
— Дяденька, она ученая?
— Ученая.
Это решило дело. Из кустов вышли двое ребят. Мальчик постарше закатал штаны и пошел по мелководью, опасливо поглядывая на Боя; малыша закатывание не спасало — он скинул свои вовсе, свернул в дудку и поднял к плечу.
Ребята перебрались на правый берег, но уйти были не в силах. Они остановились в отдалении и уставились на Боя.
— Хотите посмотреть — идите ближе, — сказал Федор Михайлович.
— А он не тронет?
— Если
Малыш, который, прижимая к груди сверток, остолбенело смотрел на Боя, лихорадочно развернул штаны и поспешно натянул.
— Теперь все в порядке, — засмеялся Федор Михайлович. — Тебя как зовут?
— Хома, — шепотом ответил мальчик.
— Ну, вот тебе и компания, Антон. А мне пора. — Бой вскочил. — Нет, со мной нельзя. Оставайся здесь, охраняй Антона. Понял? — Бой вильнул хвостом. — Лежать, охранять…
Бой, улегшись в позе сфинкса, провожал взглядом хозяина. Видя, что собака не смотрит на них, ребята подошли ближе. Бой поднялся — они замерли.
— Не надо их трогать, — строго сказал Антон. — Они хорошие ребята, поди познакомься.
Мальчики затаили дыхание, на лицах у них застыли гримасы восторга и ужаса. Бой подошел, обнюхал. Хома побелел и отчаянно зажмурился. Когда он решился и приоткрыл глаз, страшная черная собака уже лежала возле незнакомого пацана.
На Антона высыпался обычный ворох вопросов. Как она называется, сколько ей лет, сколько она ест, волкодав ли она и что умеет. Антон десятки раз слышал, что в таких случаях отвечает Федор Михайлович, и теперь объяснял все горделиво и небрежно. Он не врал, но как-то само собой получалось, что чем большее восхищение рисовалось на лицах ребят, тем больше достоинств и доблестей оказывалось у Боя. А тот развалился на боку, разбросал лапы и, вывалив язык, хахакал — ему уже было жарко. Внезапно он закрыл пасть и прислушался. Из леса, подступающего слева к реке, донесся треск. Бой повернулся на живот, лег в сторожевую позу. На опушке леса появились коровы. Это было вчерашнее стадо, и гнал его тот же долговязый пастух-подросток. Шерсть на холке Боя вздыбилась, он поднялся, как медленно взводимый курок.
— Бой, нельзя! — сказал Антон и обхватил его шею руками.
Бой даже не повернул головы — он смотрел на рогатую опасность. Опустив головы и хватая на ходу траву, коровы медленно приближались.
— Фу! Нельзя, Бой! — повторил Антон и еще крепче обхватил его шею.
Бой, вырываясь, поднялся на дыбы, наотмашь ударил Антона лапой. Антон опрокинулся навзничь, а Бой молчаливым свирепым галопом ринулся на врага. Коров разметало, как смерчем. Некоторые бросились на гречишное поле, остальные, круша, ломая ветки, — в тальник к реке. Долговязый пастух увидел Боя издалека, отчаянным прыжком метнулся к дереву и сразу оказался метрах в трех от земли.
Деревенские ребята орали от восторга и науськивали. Бой не обращал на них внимания. Победоносно распушив поднятый хвост, он остановился под сосной, на которую взобрался пастух, и бухнул. Пастуха, будто пинком, подбросило еще выше. Ребята захохотали. Антон подбежал к дереву.
— Забери свою зверюку, — заныл пастух, — вон он коров в гречку позагонял, мне ж башку оторвут…
— Слезай, — сказал Антон, — он лает потому, что ты прячешься.
— Слезай, Верста! — кричали ребята. — Он не тронет. Нас же не тронул…
Пастух посмотрел на Боя — тот миролюбиво повиливал кончиком хвоста, не обращая внимания на коров, которые, уже успокоившись, безмятежно хрупали цветущую гречиху, и медленно пополз вниз. Бой обнюхал его и отошел. Пастух подобрал свой кнут, не спуская глаз с Боя, попятился к гречишному полю. Только оказавшись на большом расстоянии, он заорал на коров, погнал их к остальным. Бой тотчас присоединился к нему и загнал преступниц в кусты.
Пастух уже не так боялся и остановился, чтобы получше рассмотреть страшного зверя.
— Мне бы такую собаку… — сказал он. — Он волка задушит?
— А тут есть волки? — спросил Антон.
— Пока не слыхать, а может, и есть, кто их знает.
— А кто есть?
— Белки, зайцы. Раньше козы были. Постреляли всех.
— Кто?
— Люди, кто их знает.
— А почему ты — Верста, это фамилия?
— Не, — засмеялся мальчик постарше. — Он Семен, это мы его так зовем. Вон он какой длинный…
Спутника маленького Хомы звали Сашко, и он оказался одногодком Антона, пятиклассником. Семен был на год старше и в школе уже не учился.
— Зароблять надо, — сказал он. — Вот худобу пасу. Осенью, может, батько в город, в ремесленное отвезут…
— Здесь разве негде работать?
— Та шо тут робыть, коровам хвосты крутить?
— А я бы здесь жил и жил, — сказал Антон. — Хорошо у вас!
— Раньше было хорошо, — мрачно сказал Сашко. — Когда дачники не ездили. А теперь полные Ганеши. И сюда наезжают. На машинах.
— Ну и пускай, жалко тебе, что ли?
— Не жалко. Вон посмотри: как свиньи, понакидали…
Антон оглянулся и только теперь увидел то, что раньше не замечал: черные раны кострищ в зеленой мураве, ржавые консервные банки, обрывки пожелтевших на солнце газет.
— Почему же им не запрещают?
— А кто им запретит? Одни уехали, другие приехали. Что тут, сторожа поставишь? А и поставить — надают ему по шее, и все, будь здоров, не кашляй…
— Ну, огородить, что ли… — нерешительно сказал Антон.
— Чудак! — засмеялся Сашко. — Разве лес огородишь? Тут раньше вывески вешали — то запрещается, это воспрещается. Чихали все на эти вывески. С присвистом. И перестали вешать. И зачем эти дачники сюда ездят? В городе же интереснее!
— Тут природа, — солидно сказал Антон.
— Ну и что? Зато ни кина, ни футбола.
— А ты тоже на дачу? — мрачно спросил Семен.
Антон объяснил, кто он и почему приехал.
— Ну ладно, я пошел, — так же мрачно сказал Семен, выслушав, — пора худобу гнать.
Сашко и маленький Хома, которой поочередно смотрел в рот каждому говорившему и даже шевелил своими пухлыми губами, будто повторял сказанное, тоже ушли.
Антон решил пройти вверх по реке. Еле приметная тропка вилась у самого берега среди кустов ивняка, поднималась вверх в заросли лещины, переваливала через торчащие из почвы глыбы замшелого камня. Здесь было сумрачно и сыро. В просветах между кустами поблескивала река, а над нею высилась гранитная стена противоположного берега. Она была совсем не такой неприступной, как показалась издали. Уступы и распады, заросшие кустарником и молодыми деревцами, указывали места, где можно взобраться наверх. Антон решил обязательно побывать на той стороне и все как следует рассмотреть.