Нечаянная радость (Ну, и штучка)
Шрифт:
– Получается, что все мои объяснения были напрасны?
– Не думаю, чтобы они пропали втуне. Теперь я лучше знаю твои взгляды и отношение к жизни.
– Нет, ты все еще меня разыгрываешь.
– Позволь прояснить жизненно важный пункт. – Увидев, что Риа вся внимание, Тейлор продолжил: – Ты, очевидно, считаешь меня беспутным жеребцом, вознамерившимся заселить страну маленькими беспризорными Маккензи. – Тейлор усмехнулся, увидев, как Риа виновато опустила глаза. – Вопреки такому мнению у меня имеются совесть и строгие моральные принципы. Если бы подобное случилось
Заявление Маккензи разозлило Риа:
– Я не нуждаюсь в твоей жалости.
– Да подожди ты, злюка. Не открывай новую дискуссию, когда мне едва удалось успокоить тебя.
– А ты не выставляй меня в роли похотливой кобылы.
Тейлор чертыхнулся.
– Не могли бы мы вернуться к теме разговора? Риа сдержала свой темперамент.
– Я вовсе не думала о себе, когда предлагала тебе жениться. Я думала только о ребенке.
– Я тоже, – возразил Тейлор. – Это ведь и мой ребенок. И мне небезразлично его будущее. Я никогда не откажусь от законных прав на него, что может произойти в случае, если мы не поженимся.
– Получается, что ты поступаешь так исходя из интересов законности?
– У каждого из нас свой интерес.
Глубоко задумавшись, Риа разглядывала свои голые ступни. Ей показалось справедливым, что Тейлор имеет некоторые законные права на ребенка. Жизнь Риа была бы бесконечно пустой без Роберта Лавендера. Может ли она эгоистично лишить ребенка отца? Пусть даже воскресного?
– Ну хорошо. Мы оговорим некоторые основы взаимоотношений в бракоразводном контракте.
– Мы говорим о разводе, ни словом не обмолвившись о свадьбе.
Риа улыбнулась в ответ на улыбку Тейлора.
– Для этого у нас еще куча времени. Все, о чем я прошу, – чтобы мы поженились хотя бы за неделю или около того до родов.
Решив, что соглашение достигнуто, Риа собралась было встать с кушетки, но Тейлор удержал ее, схватив рукой за не заправленную в джинсы футболку.
– У меня есть одно условие.
Сев на место, Риа выжидательно посмотрела на Маккензи.
– Какое?
– Мы поженимся немедленно. Завтра. В крайнем случае послезавтра. Как можно скорее.
– К чему такая спешка?
– Потому что в политическом смысле будет катастрофой, если я женюсь за несколько дней до рождения своего ребенка.
– Но ты уже занял кабинет мэра. Ни Бликер и никто другой не в силах снять тебя с должности.
– Да, я въехал в офис, но смогу ли эффективно работать, если в моральном плане буду уязвим? – Тейлор покачал головой. – Гм-м-м, мы должны пожениться задолго до рождения ребенка.
– Никто никогда не узнает, что отец – ты. Я никому не скажу. Мы уедем из города и зарегистрируемся. Ты сможешь тайно навещать ребенка.
– Риа, у нас обоих высокое общественное положение. Ты знакома со многими людьми, я – тоже. Многие из наших знакомых видели, как в сочельник мы вместе покинули вечеринку у Грэхемов.
– Ты в самом деле считаешь, что кому-нибудь придет в голову сложить два и два?
– Нет, они сложат один и один и получат три. Ты, я и ребенок. Или прибавят к сочельнику девять месяцев и получат двадцать шестое сентября. И я с отвращением отношусь к непорядочности. Если мы собираемся узаконить рождение ребенка, нам следует сделать это как можно скорее. В противном случае нам вообще нет смысла жениться.
– Но любой поймет причину нашего брака, если мы расторгнем его сразу же после родов.
– Это уже будут чистейшей воды домыслы.
– Домыслы посыплются в изобилии, если мы поспешим и поженимся, даже не встречаясь до этого. Слухи поползут, как только моя беременность станет заметной.
Тейлор посмотрел на плоский живот Риа. В порыве чувств он положил на него руку.
– Трудно поверить, а? Неужели там действительно уже есть ребенок?
Риа сама не поверила, но вся обмякла при прикосновении Тейлора. Ощущение его ладони, твердо и тепло лежащей на нижней части ее живота, вызвало томность и легкое головокружение, никак не связанные с беременностью.
– Теперь, когда у меня было время все обдумать, мне даже нравится мысль, что в тебе растет мой ребенок. – Тейлор поднял голову, и его ярко-голубые глаза заглянули в лицо Риа. – По правде сказать, мне временами нравится и твоя идея.
Тейлор наклонился и сухо поцеловал Риа в губы. Потом, склонив голову набок, снова поцеловал, на этот раз полуоткрытыми губами. Они прижались к ее губам, слегка их теребя, пока губы Риа не приоткрылись в ответ.
Риа не была пьяна, как в сочельник. Поцелуи Тейлора не усугублялись магическим действием шампанского или воспоминаниями. Они были точно такими же искусными и грешными, какими и запомнились Риа. Язык Тейлора действовал ловко, быстро, легко, неторопливо, вкрадчиво и возбуждающе.
Рука Маккензи потянулась к груди Риа и сжала ее, наслаждаясь налитой полнотой. Кончиками пальцев Тейлор захватил соски, и Риа застонала, потому что ласка доставила ей неизъяснимое наслаждение своей нежностью и расслабляющим действием на ноющую, зудящую плоть.
Не прерывая поцелуев, Тейлор прошептал имя Риа и еще плотнее приник к ее губам, язык его пробивался все глубже. Риа начала растворяться в сладости поцелуев Тейлора, близости его крепкого тела, запахе кожи и волос. Она вновь сливалась с Тейлором Маккензи, как это случилось в тот вечер накануне Рождества. Она тонула, тонула, тонула…
Риа вдруг резко отстранилась:
– Нет, Тейлор, мы не можем.
Маккензи тяжело дышал и часто моргал.
– В чем дело?
– Ни в чем.
– Веский довод.
– У меня тоже есть условие. Между нами не может быть интимных отношений.
– Тебе следовало предупредить меня об этом тремя с половиной поцелуями раньше, – пробормотал Маккензи.
Риа встала и одернула задравшуюся футболку. Она пробежала пальцами по волосам, тщетно пытаясь привести их хоть в какой-то порядок. Потом провела повлажневшими ладонями по бедрам, надеясь, что это несколько успокоит вспыхнувшую внутри ее сладкую дрожь. Почему она все еще хочет Тейлора? Как она может хотеть его, заплатив столь высокую цену за единственную ночь, проведенную ими вместе?