Нечаянный тамплиер. Книга 2
Шрифт:
— И какую высшую цель, брат Годфруа, усматриваете вы? — поинтересовался Григорий.
Капеллан внимательно посмотрел на Рокбюрна, потом сказал:
— Я думаю, что ты новая фигура в противостоянии с тьмой. Пока еще ты, конечно, лишь пешка. Но, тебе даются шансы пройти свой путь до той линии, где пешки становятся сильными фигурами, влияющими на события мира.
— Вы думаете, что я стремлюсь к власти? — спросил Родимцев, не вполне понимая, куда клонит капеллан.
— Я говорю не о том. Власть — это мирское. Если ты услышал то, что я сказал, то поймешь, о чем я. Вот перед нами двое властителей: Монфор и Ибелин. И что же? Они столько лет не могли найти общего языка. И вдруг появляешься ты, не обличенный никакой властью. Простой брат из бедных рыцарей. Но,
— То есть, вы полагаете, Годфруа, что Господь убрал Рене для того, чтобы расчистить мне путь в Великие Магистры? Но, это же слишком цинично и жестоко, — сказал Григорий.
— Пути Господни неисповедимы, сын мой. А поле той великой игры, которую ведут Высшие силы, людям разумом не охватить. Но, я знаю одно. Что в шахматах ради беспрепятственного движения проходной пешки иногда жертвуют другими пешками, а то и фигурами, — проговорил капеллан.
— И для чего же, по-вашему, продвигается эта пешка, которой, как вам кажется, уподобился я? — спросил Гриша.
Годфруа задумался лишь на секунду, потом произнес:
— Ты ступаешь на этот путь для того, чтобы привести всех нас к миру и к свету.
Родимцев сказал:
— Да, согласен. Мир я бы установил с удовольствием и прямо сейчас. Чтобы люди перестали уничтожать друг друга. И не только в Леванте. Но, разве такое возможно? Что же касается света, то вы имеете в виду свет веры и Господа? Не так ли? Но, из меня плохой пастырь. Я могу лишь сражаться, но не умею проповедовать.
Годфруа возразил:
— Я имею в виду иное. Мир наш захватила тьма. И с каждым днем она укрепляется все больше. Тьма наступает на мир людей не только вокруг них, но и внутри, через внутреннее грехопадение, когда у людей не остается внутри ничего светлого и доброго. Вот, как у того перебежчика Вальтера Геринга, например, о котором ты сам рассказал.
Иисус Христос умер за людей на кресте, чтобы взять их грехи на себя. Но, стал ли сам крест, как вещь, от этого святым? Нет. Это по-прежнему знак орудия пытки, которому не стоит поклоняться, ибо орудие пытки — это зло. И без фигуры Иисуса Христа крест не имеет смысла, как символ добра и света.
Так и со светом в людях. Без тех, кто может повести людей за собой к свету, свет отдельных людей угасает во тьме. Ибо слаб человек, а тьма сильна. И только вместе мы способны побеждать тьму. И потому нужен тот сильный духом вожак, который людей к свету поведет своим примером. Тут именно пример важен и правильное направление пути. Если идти правильно, то и силы даются Господом. Что же касается церквей и проповедников, так они лишь готовят человеческое восприятие к приходу Спасителя, да и то, лишь в силу собственного понимания Священного Писания.
— Так что же получается? Вы меня уже в спасители человечества зачислили? — удивился Родимцев.
— Ну, скажем так, я вижу в тебе возможного спасителя нашего ордена и королевства, — сказал Годфруа. Потом добавил:
— Кто знает? Быть может, ты новый Гуго де Пейн?
Глава 8
Сразу же по окончании сражения Григорий занялся своим конем. К счастью, его Антоний оказался ранен не сильно. Арбалетный болт лишь вошел в мякоть верхней части правой передней лошадиной ноги, но не задел ни кости, ни крупные сосуды. Жеребец оказался на редкость терпеливым, не взбрыкнул и не встал на дыбы, позволив седоку благополучно завершить бой верхом. Рыцарский конь показал себя очень умным животным. Словно он понимал, когда его жизни угрожает опасность, и останавливаться, чтобы ждать пока в него прилетит еще один болт или же кто-нибудь ткнет в незащищенное брюхо чем-нибудь острым, не собирался. Потому, даже раненый Антоша, шел напролом сквозь врагов.
Конь имел отличную выучку и знал, что в бою нужно приближаться к противнику, то есть подвергаться риску ранения враждебными людьми, а то и смерти от их оружия. И, конечно, Антонию совсем не хотелось напороться на вражеское копье или на алебарду, да и мечи с саблями совсем ему не нравились. Но, одно из важных отличий боевого коня от обычной ездовой лошади состояло в том, чтобы уметь стерпеть боль. Ведь в бою без порезов, а то и более серьезных ран, обходилось редко.
Рыцарь использовал своего коня не только, как средство передвижения, а и в качестве мощного оружия. Потому что настоящий боевой конь налетал на врагов грудью, не боясь их, и сбивал инерцией собственного большого тела. Он бил копытами всех тех, кто становился на пути во время атаки. Так что конь являлся не просто полезным животным, а настоящим боевым товарищем для всадника. И Родимцев хорошо знал об этом, а потому очень ценил своего Антошу и заботился о нем. Как только сражение за катапульты завершилось, Грегор вместе с Мансуром стреножили коня, и Григорий сам, сделав небольшой разрез своим древним, но очень острым кинжалом, осторожно вынул арбалетный болт из раны. Она не была опасной, а потому после того, как наложили повязку, Антоний скоро должен был поправиться. Ведь на животном ранения заживают быстрее, чем на человеке.
Антоний, действительно, оказался прекрасно обученным. Он великолепно проявил себя во время атаки против сарацин тупым клином. Если уж рыцарская кавалерия разгонялась, то резко остановиться уже не представлялось возможным, потому что, в таком случае, задние сминали передних всадников. И только хорошо обученные кони могли выдерживать необходимую дистанцию. Выдрессированный конь всегда стремился к тому, чтобы не подставлять бок под удар. Злобных и смелых коней выводили специально, подобно бойцовым псам. Их тренировали годами, обучая правильно вести себя при атаке, держать направление и не бояться врагов, вставших на пути.
Боевого коня учили, как избегать ударов, так и выдерживать их. Обучали жестко. Слуги в одежде противника били рыцарских коней деревянными мечами на тренировках, тыкали затупленными копьями и даже пускали в них стрелы без наконечников. Через некоторое время животное привыкало к боевым условиям и переставало бояться оказаться в гуще сражения. Коня учили не бежать в бою от врагов, а идти вперед и давить противника, не только ударять копытами, но и просто задавливать массой. Потому что хороший рыцарский конь имел очень приличный вес в тонну, а то и больше. Более сильный и тяжелый жеребец всегда имел преимущество над более легким и слабым конем противника.
Где-нибудь под тонну, наверное, судя по его габаритам, весил и Антоний. В сущности, со стальными налобником и нагрудником, с кольчужной попоной поверх кожаной рыцарский конь представлял собой, если и не танк, то автомобиль, который имел все возможности, чтобы давить пешеходов. И именно благодаря таким коням десяток рыцарей мог разгонять сотни пехотинцев.
Кушал большой конь, конечно, немало. Антоша за день съедал килограммов пять овса и мешка два свежего сена, а пил целых десять ведер воды. Но, кормить своего коня являлось для рыцаря священной обязанностью. И потому Григорий лучше бы не поел сам, но накормил бы Антошу в любом случае, даже при самой крайней нужде. Ведь конь был привязан именно к своему хозяину. Другого человека Антон не только не признавал, но и не подпускал к себе. И с этой точки зрения Родимцева радовало то обстоятельство, что новый оруженосец Мансур сразу сумел найти подход к Антонию. Вообще Гриша давно заметил, что с лошадьми некоторые люди могли хорошо поладить, а некоторые — нет. Он вспомнил даже случай из своей прошлой жизни, когда в Петербурге лошадь откусила нос одному парню прямо на улице, настолько он не понравился животному. Ведь и с животным нужно было уметь общаться, и кому-то это умение не давалось.