Нечаянный тамплиер
Шрифт:
— Так и есть. Они разобрали стены и лестницы в башнях. Но, там замок расположен таким образом, что и без высоких стен способен обороняться, нависая на круче над дорогой. Этим и воспользовался наш командир для воссоздания нашего военного присутствия, — пояснил Григорий. Потом добавил:
— Только вот, едва мы там закрепились, как замок в осаду взял шейх Халед, которому Бейбарс пожаловал Тарбурон и долину возле него. Я как раз едва вывез девочку, когда за нашей спиной произошло сражение. Думаю, что мои братья-рыцари все еще держатся там. Халед не рискнет штурмовать, но будет удерживать вход в долину до тех пор, пока не заморит христиан, удерживающих замок, голодом.
— Так что же ты молчишь! Надо немедленно выручать их! — воскликнул дон Карлос.
— Я по дороге сюда встретил барона Монфора с большим отрядом и попросил его о помощи. Но, он отказал. Бертран де Луарк может подтвердить мои слова, — сказал Гриша, а Бертран кивнул.
— Этот человек и пальцем не пошевельнет для того, чтобы помочь тамплиерам. Он покровительствует братьям госпиталя. Но, мы обязаны снять осаду. А потому я обещаю тебе, Грегор, помочь против Халеда, — произнес граф.
Едва Гриша успел поблагодарить неожиданного влиятельного заступника, как служанка привела Адельгейду.
— Господи милостивый! Да что же это изверги сделали с малышкой? — воскликнул Ибелин, едва увидев девочку с безобразным шрамом, перечеркнувшим ее личико от левого виска через всю щеку.
При этом, Адельгейда выглядела уже получше. Девушки дона Карлоса выстирали и заштопали ее шелковое платье, а саму ее тоже вымыли и причесали. На босые ноги ей даже надели сандалии. Так что она стала почти красавицей, если бы не ужасный шрам. Подойдя к графу, девочка с удивлением смотрела на все это большое пиршество, куда не пригласили ни одну особу женского пола, кроме нее.
— Я тоже хотеть кушать, — сказала она со своей детской непосредственностью и с сильным немецким акцентом.
— Так ты и есть Адельгейда? — спросил граф.
— Адельгейда фон Баренбергер, — уточнила малышка.
— А я Жан де Ибелин, граф Яффский, — представился аристократ, приглашая девочку сесть рядом с ним на скамью.
Адельгейда, похоже, проголодалась. Ей дали большую глиняную тарелку, и девочка указывала служанке, которая осталась прислуживать ей, чего и сколько ей положить из еды. Когда она немного подкрепилась, граф начал расспрашивать о подробностях гибели немецкого посла. И страшный рассказ девочки с большим вниманием слушали все собравшиеся.
Всю ночь и половину дня Адельгейда провела в караване рабов. За это время, сидя в зарешеченной повозке для таких же девочек, как и она, из благородных христианских семей, Адельгейда уже успела увидеть много всего. Она видела, как погонщики били палками отстающих до крови, как тех, кто падал и не мог идти, убивали кинжалами, как насиловали христианок. Но, девочек из ее повозки никто не трогал. Потому что они являлись самым дорогим и редким товаром, какой только был у караванщика. Еще бы, за этих симпатичных девственниц из благородных домов ему правители востока отвалят хороший куш. Достались они ему дешево, но продаст, конечно, гораздо дороже. За каждую он намеревался выручить не меньше тридцати золотых безантов. А, может быть, удастся взять выкуп с родственников. Тогда купец сможет рассчитывать и на сотню. В мирное время рабы стоили гораздо дороже, но вокруг шла война, и цены на пленных людей сильно упали и падали дальше, потому что каждый день войны приносил новых пленных. Тем не менее, дело все еще давало неплохую прибыль.
Девочек из телеги не выпускали никуда. Даже нужду нужно было справлять в дырку, сделанную в днище зарешеченной повозки, а еду им просовывали сквозь прутья клетки. Время от времени их подкармливали фруктами, давали воду и круглые хлебные лепешки. Пока ехали, Адельгейда перезнакомилась с девочками. Но, юные француженки общались с ней неохотно, не считая немку за свою. К обеду караван остановился возле перекрестка дорог, когда впереди показался отряд хорошо вооруженных всадников. Человек двадцать ехали мимо на огромных конях. И черные кресты на их щитах, на попонах и на знамени были тевтонскими.
Сарацины, охраняющие караван, засуетились, спешно вытаскивая оружие. Но, проезжие рыцари совсем не собирались нападать на караван и освобождать пленных христиан. Они могли бы и просто проехать своей дорогой, если бы Адельгейда не начала громко кричать по-немецки, призывая на помощь. Тогда всадники остановились, и трое из них спешились. Седой высокий человек, судя по важному виду, был главным у них. А за ним шли двое телохранителей.
Он подошел к клетке, в которой сидела Адельгейда, и спросил девочку, кто она и откуда. Особое внимание немолодой мужчина обратил на герб, вышитый на ее платье. После чего важный немец подозвал караванщика и долго говорил с ним на языке сарацин, наверное, торговался. А потом немец и караванщик договорились, и седой отсчитал толстяку довольно много золотых монет. После чего купец-караванщик заулыбался, замок на решетке открыли, и Адельгейду выпустили на свободу. А француженки, которые не хотели с ней дружить, так и остались сидеть внутри клетки. Они плакали, скулили и звали на помощь, но выкупать их из плена немцы не собирались.
— Я Вильгельм фон Гетцендорф, посол ордена святой Марии Тевтонской, — представился седой благодетель. Так Адельгейда и познакомилась с немецким послом. Ее усадили на рыжую лошадь. И посольский отряд тронулся в сторону замка Тарбурон и немецкой общины, которая жила в долине, охраняемой этой крепостью.
Глава 23
В долине Генц, как немецкая община называла место своего проживания неподалеку от замка Тарбурон, к Адельгейде отнеслись очень гостеприимно. Ее взяла к себе зажиточная семья Мюллеров. То были братья-бюргеры Пауль и Ганс, которые владели большим оливковым садом, маслодавильней и водяной мельницей. В семье имелось пятеро мальчиков и четверо девочек. Причем, половина детей уже выросли и, став взрослыми, помогали родителям. Адельгейду сразу приютили и накормили. Младшие дети приняли ее, как родную, а фрау Марта, жена Ганса, заботилась о ней, как о собственной дочери.
Посол тоже остановился в большом доме у Мюллеров, потому что это и была самая зажиточная семья в немецком поселении. Сидя на просторной веранде, Вильгельм фон Гетцендорф вел какие-то беседы со многими посетителями, которые часто приезжали к нему. И то были разные сарацины. Посол знал сарацинский язык и подолгу разговаривал с этими людьми. О чем они говорили, Адельгейда понять не могла. Но, жители перешептывались между собой, что посол пытается договориться с сарацинскими правителями о мире, чтобы можно было платить налоги в казну султана и спокойно жить дальше на этом месте.
В долине Генц текла размеренная жизнь, хотя снаружи нее по всему Леванту шла война. Когда Адельгейда приехала в долину вместе с послом, замок Тарбурон все еще занимали госпитальеры. Они иногда спускались в немецкую деревушку, чтобы пополнить что-нибудь из своих запасов. Но, как слышала Адельгейда из разговоров, бойцов в замке оставалось совсем немного. Тем не менее, пока замок охранялся госпитальерами, жители долины чувствовали себя в безопасности.
Дни шли за днями, и однажды к долине Генц подошла сарацинская армия. Отряды Бейбарса устремились на приступ Тарбурона. Сарацинское войско оказалось очень многочисленным, и вскоре замок пал. Сарацины разрушили стены и вывезли все тела убитых рыцарей ордена, чтобы получить за мертвецов выкуп. Жители долины собрали ополчение, но медлили вступать в бой. Наблюдая, как враги расправляются с госпитальерами, они оставались за стеной палисада.