Нечаянный тамплиер
Шрифт:
Подняв свой меч, дон Карлос, в свою очередь, дал команду арбалетчикам начать обстрел штурмующих. Арбалетчики произвели первый залп, а их помощники уже подавали другие заряженные арбалеты. Люди на стенах все надели шлемы, стальные наплечники, кольчуги и даже металлические нагрудники. И легкие сарацинские стрелы, пущенные издалека, пока не причиняли им вреда.
Сзади со двора слышались крики:
— Сарацины напали! Просыпайтесь! К оружию!
Внимая призыву, все христианские мужчины, даже старики и мальчики брали в руки оружие, присоединяясь к защитникам ворот. А снаружи сарацины с лестницами уже бросились на приступ. Кто-то из атакующих падал, пораженный стрелами арбалетчиков, но, основная масса атакующих добежала и сходу приставила лестницы к стене. Это был не замок, а всего лишь манор. Ни рва перед воротами ни подъемного моста не имелось.
Импровизированный барбакан был недостаточно мощен, а тактика его обороны казалась Родимцеву непродуманной, потому что стена надвратного укрепления имела высоту всего лишь в два человеческих роста. Если бы она была повыше, то атакующим пришлось затратить гораздо больше усилий. А так сарацины, едва достигнув стены, сразу полезли наверх. И защищающиеся пустили в ход багры, пытаясь отталкивать ими штурмовые лестницы и сбрасывать штурмующих вниз вместе с ними. Во дворе возле башен горели костры, над которыми в котлах кипела вода, набранная из ручья. Оттуда кипяток черпали ведрами и поднимали на веревках на башни, а потом лили на головы штурмующим. Ошпаренные дико орали.
Но, пока происходила вся эта кутерьма, другие сарацины подтащили к воротам огромное сучковатое бревно, найденное ими за ночь в окрестностях, и, под прикрытием щитов, начали колотить им в ворота. Копейщики и лучники тоже приблизились. Те арбалетчики, которые находились на башнях, еще продолжали стрелять, но другие, находящиеся наверху надвратной стены, проходящей над воротами между башнями, уже отложили арбалеты и взялись за мечи, потому что атакующие уже влезли на стену, и начался ближний бой. Кто-то из защитников упал, получив удар саблей.
— Нам пора присоединиться! — сказал дон Карлос Грегору и Бертрану, надевая шлем, поднесенный оруженосцем.
Они быстро спустились по винтовой лесенке внутри башни и оказались на стене, прямо перед врагами.
— Сантьяго! — выкрикнул хозяин манора боевой клич испанцев. И его воины вторили своему командиру, яростно набросившись на сарацин, залезающих на стену.
— Монжуа! — закричал Бертран, обрушив свой меч на шлем ближайшего неприятеля.
— За Христа и Храм! — выпалил Григорий и резким ударом меча отрубил ближайшему сарацину руку, замахнувшуюся на него ятаганом.
Если Бертран казался Родимцеву мастером меча, то дон Карлос, наверное, был самым настоящим грандмастером. Грише чудилось, что он не орудует своим полутраручным клинком, а танцует странный быстрый смертельный танец. Настолько изящны, точны и одновременно губительны для врагов были его движения. А там, где пожилой испанец проходил по стене, штурмующие с воплями падали замертво. Потому что любой его удар находил цель. Его длинный клинок сверкал сталью в лучах восходящего солнца. И ни одного лишнего движения он не делал. Бертран тоже был хорош в схватке. Он рубил врагов мощными ударами. И из-под лезвия его клинка летели во все стороны кровавые брызги. Сарацины выли, как звери, но ничего не могли сделать против этих двоих. И сам Григорий, конечно, помогал своим товарищам по оружию, как умел, тоже действуя мечом вполне успешно. А за ним, прикрывая спину в бою, следовал Мансур с булавой, добивая тех, кого не добил Грегор.
Пока они все вместе отбивали штурм на стене, атакующим внизу удалось тараном выбить ворота манора. Опрокинутые створки, окованные железом, упали под ноги врагов. И сарацины всей толпой ринулись внутрь сквозь арку, размахивая своими изогнутыми саблями и крича ругательства на своем языке. Небольшая группа защитников, которых дон Карлос послал держать ворота, еще противостояла натиску. Но, никаких сомнений в том, что последних бойцов враги скоро сомнут, если им не прийти на помощь немедленно, не оставалось.
Григорий заметил, что все крестьянки, спасающиеся на территории манора дона Карлоса от сарацин, в ужасе вопили, не зная, что делать.
— Отступайте к дому, прячьтесь там! — крикнул им дон Карлос, продолжая рубить врагов. Шум сражения и крики своих и вражеских раненых поглотили его слова. И крестьянки не услышали его призыв, пытаясь спрятаться в глинобитных постройках двора, или просто прижавшись к скотине в загонах.
— Быстрее! Со стены атакуем вниз! Спускаемся! Обрушимся на штурмующих с двух сторон! — прокричал испанец.
Сокрушая на ходу врагов, дон Карлос и Бертран, очистив от врагов стену над воротами, вернулись в левую башню, откуда спустились по каменной лестнице. Из двери, расположенной в основании башни слева от ворот, они набросились на врагов с удвоенной яростью. Грегор и Мансур последовали их примеру, напав на сарацин, проникших во двор, из башни справа.
Прямо перед Григорием находился здоровенный сарацин в шлеме-шишаке. Все его тело сверху и до колен покрывала кольчуга. Сарацин яро рубился своим кривым ятаганом с каким-то тощим парнем из крестьян, почти мальчишкой, вооруженным только копьем. Не теряя времени, Грегор атаковал врага сбоку. Но тот заметил его и попытался отмахнуться своим изогнутым клинком. От противника неприятно пахнуло немытым телом и потом. Удар врага не достиг цели, потому что Гриша вовремя пригнулся, поднырнул под руку сарацина и коротко ударил левой рукой кинжалом, потому что расстояние оказалось слишком коротким для меча. И, странное дело, его кинжал легко пробил кольчугу врага. Сарацин блеванул кровью и повалился в грязь возле загона со свиньями. Второй сарацин набросился на Григория с другой стороны, но его голову сразу нашла булава Мансура. А третьего уже сам Грегор удачно встретил мечом. Страх не мешал ему, потому что сейчас у него имелась цель: во что бы то ни стало защитить людей, подвергшихся вражескому нападению. Нужно было выиграть немного времени, чтобы оставшиеся ратники дона Карлоса все же увели нерасторопных крестьянок внутрь дома. И главное, конечно, спасти Адельгейду.
Атака с двух сторон на прорвавшихся сарацин ошеломила их в первый момент, но, численное преимущество делало свое дело. Христиан все дальше теснили вглубь двора. Кому-то из противников Грегор нанес удар по шлему и сарацин упал. Гриша не успел заметить, ранил он врага или все же убил, как задние, напирая, уже затоптали своего же. А христиане все отступали. Азарт схватки постепенно начал сменяться усталостью. Но и сарацин становилось меньше. Они тоже уставали. Постепенно общее сражение начало распадаться на отдельные группы дерущихся.
Григория и Мансура окончательно оттеснили к загону со свиньями. Поросята визжали. Какая-то молодая женщина-крестьянка прижимала к себе младенца, в надежде укрыться за деревянной стойкой навеса. Внезапно к ней ринулся сарацин с окровавленной саблей и занес руку для удара.
— Не сметь! — выпалил Григорий, словно бы противник понимал его речь.
Гриша бросился в атаку. Услышав его голос, сарацин вовремя развернулся и отбил натиск тамплиера. В свою очередь сарацин нанес неожиданно мощный удар. И сталь клинка противника скользнула по кольчуге рыцаря на боку, едва не пробив ее. Грегор сильно ударил в ответ по ногам, и враг, потеряв равновесие, смачно грохнулся в поросячье дерьмо. А Мансур тут же добил его своей булавой.