Нечаяный сюрприз для графа
Шрифт:
– Я оставила ее в доме, - ответила мачеха, которая пока не могла уловить суть происходящего.
– Ты ее пожалела, а она опять обманула твое доверие, - закончила я, предоставляя слово графине.
До Сибиллы, наконец, дошло, что ее посмела обмануть собственная прислуга, глаза ее гневно засверкали, но кричать она не стала, чем удивила меня. Она лишь посмотрела на Лесли и угрожающе произнесла:
– Ты еще пожалеешь об этом! – от этих слов горничная сжалась, а Сибилла, направив свой указующий перст на дверь, бросила ей короткое: - Вон!
Горничная, зарыдав, выбежала из комнаты, мачеха смотрела ей вслед, тяжело дыша от возмущения.
– Благодарю, Сибилла, - сказала ей.
Она вздрогнула, удивленно посмотрев на меня, затем величественно
На следующее утро мы с Норой выехали из дома строго после завтрака, потому что вчера, вернувшись домой почти перед самым ужином, пришлось доказывать расстроенному Барни, что я не передумала назначить его своим личным поваром и что не отказывалась есть его обед, а просто поздно вернулась домой и в подтверждение своих слов плотно поужинала. Сегодня решила побывать в магазинах, где торгуют разными женскими мелочами, такими, например, как веера, перчатки, пудра и заколки. Конечно, не слишком приятно было наблюдать, когда каждый раз при входе в магазин продавец сначала ошеломленно замирал, взглянув на мою физиономию, а потом, старательно отводя взгляд, начинал предлагать товар. Я относилась к такому поведению, как к своеобразной репетиции или тренировке, ведь на балах и раутах, где мне предстоит вскоре побывать, ожидать следует гораздо худшего.
Мы вышли из очередной лавки, ни в одной из них косметических средств я не обнаружила, даже намека на них, а на вопросы о пудре продавцы отвечали, что не видят необходимости в ее продаже, так как она доступна каждой леди. Оказывается, в качестве пудры здесь использовали, как они говорили, белую, то есть пшеничную, муку или истертый в пыль мел. Ну, хоть не окись свинца, и на том спасибо. Да, богатейший мне предстоял выбор: изображать обсыпанную мукой пельмешку или прикинуться отштукатуренной стенкой! Впрочем, то, чем я уже пользовалась, больше походило на мел, значит, быть мне стенкой, на отдельные части которой не хватило обоев. Зато в магазинчиках разных лент, заколок, вееров и всяких других безделушек был большой выбор, их я закупила предостаточно. Нора шла рядом со мной, неся все это упакованное богатство, чтобы загрузить в коляску, когда меня кто-то схватил за руку и, больно дернув, утащил в переулок. Я оказалась прислоненной к дереву каким-то молодым мужчиной, который держался от меня на приличном расстоянии и сжимал мою руку. Он был среднего роста, сначала в глаза бросились темные неухоженные волосы, длиною до плеч, а потом уже смазливое личико. На вид ему было лет двадцать пять, одет он был в скромный костюм служащего.
– Оливия! – произнес он с придыханием, стараясь смотреть мне в глаза и при этом, не забывая оглядываться по сторонам. – Почему ты не пришла вчера? Я ждал тебя!
– Джер, не так ли? – уточнила я на всякий случай.
Он машинально кивнул и удивленно уставился на меня. Я смотрела на него и пыталась отыскать в его взгляде или жестах хоть какие-нибудь чувства, которые он испытывал к Оливии, но не обнаружила даже намека на них. Удалось разглядеть только непонимание и даже обиду, такой красавец снизошел до уродины, а она не оценила его жертву!
– Разве тебя мой отец граф Стелтон не предупреждал по поводу меня? – вырвав свою руку, спросила его недовольным голосом. – Ты так и не понял, что ждет тебя и твою семью в случае, если ты только упомянешь где-нибудь мое имя? А ты вместо благодарности за то, что тебя не упекли в тюрьму за мошеннические и развратные действия, еще посмел встретиться и заговорить со мной? Я все передам отцу и буду настаивать на твоем тюремном заключении, а твоего отца прогнать с наших земель, поскольку как может проповедовать и требовать от людей доверия священник, который не мог воспитать из сына достойного человека?
Лицо Джера побледнело, руки задрожали, он снова попытался схватить меня, но я не позволила, оттолкнув его. Он пошатнулся и отступил на шаг, ошалело глядя на меня, в его глазах застыл ужас.
– А лучше, садись в коляску, сама сдам тебя отцу!
– продолжала угрожать я.
– Леди Оливия! Не губите, умоляю! Ничего не говорите Его Сиятельству,
Я демонстративно посмотрела по сторонам:
– Тебе повезло, что никто нас не видел, - нагнетала я. – Уезжай из города и не появляйся здесь!
Джер сорвался с места, будто только и ждал этих слов, он бежал, не оглядываясь, и быстро скрылся из виду. Я вышла из переулка и сразу же наткнулась на Нору, которая, сложив покупки в коляску, стояла возле переулка и не решалась пройти дальше. Не посчитав нужным что-то объяснять, я молча села в экипаж, и мы поехали домой. Всю дорогу думала, стоит ли рассказывать отцу о Джере, а потом решила, что раз он не дал мне сопровождающего, значит, был уверен, что справлюсь сама с любой проблемой, что я, собственно, и сделала.
Стоя, обнаженная в ванной перед зеркалом, рассматривала свою «цветущую» кожу. Прошло уже две недели с тех пор, как я не нюхаю цветы и ем пищу, приготовленную для меня Барни. Завтра состоится мой первый бал в этом мире, а улучшения не заметны. Разве, что прыщики стали не такими яркими, некоторые подсохли и покрылись заживляющей корочкой, но на общем фоне эти детали были незаметны. Да, нелегко мне будет осуществить задуманное, хотя план был незатейливый.
Я намеревалась уговорить какого-нибудь молодого человека на некоторое время изобразить моего поклонника, причем речь должна идти о помолвке. Это послужит формальным пропуском для Сеоны и Каприны в высший свет, а последующий затем разрыв моей помолвки уже не сможет помешать им посещать балы и приемы. И расторжение помолвки может произойти, насколько правильно поняла я Сибиллу, примерно через месяц после того, как сводные сестры будут представлены ко двору.
Хотя, я не знала правил местного общества, как писаных, так и неписаных, но подкуп для поиска временного жениха отвергла сразу же, потому что, если об этом станет известно, опозорена буду не только я, но и вся семья. Оставались еще шантаж и убеждение, оба варианта были, прямо скажем, ненадежные. Для шантажа у меня не было компромата от слова совсем, да и опыта в этом деле не успела приобрести ни в том мире, ни в этом. Вот и получается, что оставалось только убеждение, поскольку соблазнение и обаяние моя внешность не просто не допускала, а ликвидировала напрочь. Трудность еще состояла в том, что Оливия должна знать всех или почти всех представителей высшего света, а по факту, я их даже в глаза не видела. Но ведь Сибилле и отцу этого не скажешь, следовательно, необходимо найти другой источник информации. Ну, что ж, цели намечены, сроки определены, пора действовать!
Поначалу размеры бального зала королевского дворца меня расстроили, он был очень большой, да еще, похоже, через переходы перетекал в залы меньших размеров, что, естественно, мешало наблюдению и выбору объекта, я уж не говорю о его отслеживании. Ну, как в таких условиях работать? Правда, плюсом было то, что в отличие от ночных клубов в моем родном мире, освещение зала, состоявшее из множества больших люстр причудливых форм, здесь было яркое. Бал уже начался, играла музыка, пары кружились в танцах, это было что-то вроде полек и мазурок из девятнадцатого века. С момента, как мы оказались во дворце, я ловила на себе пристальные взгляды. Пока мы были втроем: отец, мачеха и я, улыбки придворных были сдержанные, в присутствии отца на меня бросали короткие вежливые взгляды, приветствуя нас. Но почти сразу граф Стелтон присоединился к компании мужчин, а мы с Сибиллой оказались вдвоем в изоляции, кругом стояли люди, объединенные в разные группы от трех человек и более, но стоило нам приблизиться к ним, как перебросившись парой фраз, они находили вежливый повод, чтобы уйти и оставить нас. Теперь мне стало понятно почему, когда отец собрался отойти от нас, Сибилла попросила его умоляющим тоном: «Не оставляй нас надолго!».