Нечаяный сюрприз для графа

Ветреная Инга

– Оливия, что ты сделала со своим лицом? – неожиданно вспылила Сибилла.

– Ничего особенного, - невозмутимо ответила я.

– Но, ты….изменилась! – растерянно проговорила она обвинительным тоном.

– Надеюсь, в лучшую сторону? – поинтересовалась у нее.

– Несомненно! – неожиданно вмешался отец. – Сибилла, мы уже можем ехать?

Мачеха кивнула и молча вышла.

На бал мы ехали впятером, с трудом поместившись в экипаж. Сестры, как обычно, были недовольны, беспокоились, что помнутся их пышные платья, но благоразумно промолчали, когда я села на сиденье рядом с ними, немного

потеснив. Мое платье было почти точной копией предыдущего, полностью закрытое с отделкой по подолу, насыщенного синего цвета. Во время поездки все молчали, но явственно витало напряжение, сестры косились на меня, часто бросали взгляды на мать, та старалась не смотреть в мою сторону, но получалось у нее плохо. Чувствовалось, что мой безмятежный вид вызывал у мачехи раздражение, спросить что-либо она не решалась и все больше нервничала, тяжело вздыхая. Я не выдержала и захотела успокоить их:

– Не надо волноваться, я не стану вам мешать.

– Что за глупости ты говоришь, Оливия? Мы рады, что ты с нами, -отреагировала Сибилла, облегченно выдохнув.

Сестры после моего замечания тоже расслабились, а отец, не замечая никакого подвоха, благодарно улыбнулся жене.

В зале отыскала глазами герцогиню и направилась к ней.

– Добрый вечер, леди Ренита! Очень рада встрече с Вами. Позвольте присоединиться к Вам, – приветствовала я ее.

– Леди Оливия! Соизволили, наконец, явиться во дворец, - ворчливо произнесла герцогиня. – Так уж и быть, можете сесть рядом.

– Благодарю, Ваша Светлость, - громко ответила ей, а когда села, слегка наклонившись к ней, тихо добавила: - Я так соскучилась, что готова обнять Вас, да, боюсь, Вы первая вышвырнете меня из зала за такую выходку.

– Рада, что Вы еще не растеряли благоразумие, несмотря на все то, чему Вас учат в этом университете, - немного покраснев от удовольствия и чуть заметно улыбнувшись, сказала она, как обычно, разглядывая толпу.

– Хочу еще раз поблагодарить Вас, леди Ренита, за услугу, которую Вы мне оказали, рассказав об университете, - сочла необходимым повторно выразить герцогине свою признательность.

– Я уже начала жалеть об этом, - заявила она.
– Если бы знала, что Вы станете редкой гостьей во дворце, то, скорее всего, промолчала.

– Обещаю Вам, что собираюсь иногда посещать балы, но, признаюсь, исключительно для того, чтобы встречаться с Вами. Жаль, что нет возможности видеться в университете…, - я замолчала, потому что безумная мысль промелькнула в голове, но побоялась ее озвучить.

Герцогиня, будто что-то почуяв, сделала стойку и, обернувшись ко мне, потребовала:

– Договаривайте!

Я сосредоточилась, даже прикрыла глаза от усердия, и постаралась подробно озвучить внезапно пришедшую в голову идею:

– В университете идет разделение по половому признаку, на мой взгляд, не замечать этот факт было бы недальновидно, девушек намного меньше, чем мужчин, и они более уязвимы. Вы могли бы стать куратором женской аудитории. Это придало бы уверенности студенткам и вместе с тем дисциплинировало их, удерживало бы в рамках приличий студентов, да и на мужчин - преподавателей Вы и Ваш непререкаемый авторитет оказывали бы благотворное воздействие.

– А куратор…?
– не договорила леди Норман.

–

Тот, кто наблюдает за процессом, наставник, педагог, - быстро пояснила я.

– А чему это Вы улыбались, когда говорили? – подозрительно спросила леди Ренита.

Улыбалась? Надо же, я даже не заметила, но ответила честно:

– Представила Вас в роли куратора, да еще назначенную самим королем, и мне это понравилось.

– Тут важнее: понравится ли это мне? – чопорно произнесла герцогиня.

– Не попробуете – не узнаете, - повторила я популярную в моем мире пословицу и улыбнулась.

– Вообще-то, сейчас Вам нужно находиться рядом с семьей, - вдруг заявила леди Норман. – Подойдете ко мне позже.

– Леди Ренита, может быть, Вы намекнете хотя бы, в чем дело? – удивленно спросила я.

– Сейчас все узнаете. Ступайте! – скомандовала она.

Вздохнув, я подчинилась и направилась к отцу, мельком взглянув на придворных, мимо которых приходилось идти. Что-то изменилось, я вдруг поняла, что не слышу смешков и ехидных замечаний в свой адрес, которые обычно доносились мне вслед, и к которым я не то, чтобы привыкла, но старалась не обращать на них внимания. Заметила лишь удивленные взгляды и перешептывания за спиной. Я подошла к отцу, Сибилла и сестры стояли рядом с ним и нервно оглядывались.

– Оливия, хорошо, что ты подошла, - сказал отец, немного волнуясь. – Нас хочет видеть Его Величество.

– Я предупреждала тебя, дорогой, что добром это не кончится, - запричитала еле слышно Сибилла и тут же переключилась на меня: – Твое поведение в манеже не осталось незамеченным, и теперь придется расплачиваться за это, причем всей семье!

Я недоуменно взглянула на нее, пытаясь понять, что означает этот вызов к королю и каковы его последствия.

– Сибилла, пожалуйста, оставь Оливию в покое, - попросил отец. – Возможно, причина аудиенции совсем в другом.

Мачеха ничего не успела ответить, поскольку один из королевских лакеев в нарядной ливрее подошел к нам и торжественно произнес:

– Граф Стелтон! Леди Оливия! Вас ожидает Его Величество. Прошу следовать за мной!

Сибилла многозначительно посмотрела на мужа, мол, «Что я говорила?», и осуждающе – на меня. Ну, а нам с отцом ничего не оставалось делать, кроме, как следовать за слугой. Вскоре мы оказались перед апартаментами короля, двери распахнули и лакей доложил о нашем приходе:

– Граф Лео Стелтон и его дочь леди Оливия Стелтон!

Мы перешагнули порог и оказались в просторном кабинете. За огромным письменным столом сидел король, поодаль, по обе стороны от него, находились столы поскромнее, которые занимали молодые мужчины, очевидно, секретари, вдоль стен стояли шкафы с книгами и папками. Кресла и диваны располагались как в близости от королевского стола, так и в отдалении от него. Как и положено, отец приветствовал короля поклоном, я присела в реверансе. Король вскинул голову, и я впервые смогла рассмотреть его с такого близкого расстояния, это был молодой человек, около тридцати лет с темными волосами ниже плеч и светло-карими глазами. Он взглянул на отца, улыбнулся обыденной дежурной улыбкой, затем, перевел взгляд на меня, и его брови удивленно приподнялись. Не знаю, что его удивило: моя кожа или накрашенные глаза.