Нечаяный сюрприз для графа
Шрифт:
– Скажите, граф, насколько распространен этот вид спорта в Саравии? – спросил он его.
Торин привык к оговоркам Генри, в данном случае это было слово «спорт», и давно уже не указывал ему, а лишь уточнял значение слов и старался употреблять их, как термины, заимствованные из лексикона других стран, чтобы ввести в обиход в королевстве и сделать привычными для обывателя. Король с самого начала с благодарностью отнесся к оригинальному подходу графа для устранения неурядиц такого рода.
– Борьбой занимается все мужское население страны, начиная с детского возраста, - сообщил он. – Будучи в султанате, я сам увлекся ею и почти год тренировался с опытным наставником.
– Прекрасно! – обрадовался король и поинтересовался: - А как бы Вы отнеслись к тому, чтобы молодые
– Думаю, им понравится, особенно, мальчишкам. Нужны только хорошие наставники из Саравии, - ответил Торин.
– После выступления борцов в манеже, а мне кажется, что это будет яркое зрелище, я думаю, нам следует переговорить с принцем и дипломатами о переезде нескольких тренеров в наше королевство, - произнес Генри.
– Ваше Величество! Разрешите мне участвовать в поединке, - неожиданно для себя предложил Торин.
Граф вдруг вспомнил, как смотрела Ирэйна на Алена, когда тот после поединка на мечах с ним снял защитные доспехи и рубаху и плеснул себе на обнаженный торс воды из бочки, чтобы немного остудиться. В ее затуманенном взгляде, обращенном на мужа, Торин прочел многообразие эмоций и чувств, и пылкое плотское желание. Да и Ален смотрел на жену горящим взглядом, хотя и не признался в этом даже себе. Торин тогда еще позавидовал другу. И теперь, когда он будет участвовать в поединке, и Оливия сможет увидеть его полуобнаженным, он хотел ей понравиться, точнее, больше, чем просто понравиться. Он мечтал увидеть ее страстный взгляд, в котором бы разглядел желание. Граф с горькой усмешкой вспоминал свои планы - забыть Оливию, усилия, которые он прилагал, чтобы избавиться от этого наваждения. Не получилось, пришлось с горечью признаться в своем поражении. И вот теперь со страхом и надеждой решил попытаться вызвать в ней ответное желание.
Торина не было в зале, он готовился к встрече с соперником, поэтому не знал, как приняли борцов, только, когда начались поединки, и он за кулисами присоединился к участникам состязания, принц Ильтар рассказал, что их холодно встретили, в тот момент короля в зале не оказалось, а все зрители отказались приветствовать их. Когда принц уже собирался в гневе покинуть арену, а затем и королевство, одна девушка встала и, радушно улыбаясь, начала аплодировать, приветствуя борцов. Потом и другие последовали ее примеру. Саравийцы восхищались ее поступком, потому что она сама, не боясь мужского гнева и осуждения, насмешек женщин и упреков родственников, решилась приветствовать мужчин из чужой страны. И они после каждого поединка выражали ей свою благодарность, правда, как выяснилось, очень своеобразно – задерживали на ней взгляд, таким образом, открыто уделяя ей особое внимание, которого обычно не удостаивалась ни одна женщина. Естественно, они не знали ее имени, но Торин почему-то не сомневался, что речь шла об Оливии, только она могла решиться на такой неожиданный поступок-сюрприз, игнорируя сплетни и насмешки.
Он попросил ведущего употребить слово «сюрприз», когда тот будет объявлять о его выступлении. Они вышли на арену вдвоем с Махубом, и она, мельком взглянув на саравийца, устремила свой взгляд на него. Торин напряженно ждал, когда Оливия посмотрит ему в глаза, и, встретившись, наконец, с ней взглядом, сразу заметил там то, что так жаждал увидеть. Безудержная радость затопила его, но вместе с ней нахлынуло и желание, он угодил в собственную ловушку. Торин с усилием оторвал взгляд от Оливии и растерянно взглянул на Махуба и судью. Заки моментально сориентировался и потянул время, давая возможность Торину прийти в себя. А потом начался поединок, граф старался сосредоточиться, он был настроен на победу, лишь раз не удержался и бросил взгляд на Оливию. Что-то было не так, она сидела, опустив голову, с закрытыми глазами, прижав пальцы к вискам, он растерялся на доли секунды, но этого хватило, чтобы соперник уложил его на лопатки. И вот уже объявили победителя, публика зааплодировала, а Оливия по-прежнему не поднимала глаз. Махуб тоже посмотрел на ложу семейства Стелтон и озадаченно нахмурился.
– Кто эта девушка? – неожиданно поинтересовался у Торина
– Какая девушка? – переспросил Торин, прекрасно понимая, о ком идет речь.
Он вдруг почувствовал, как в груди его зарождается незнакомое ему чувство – ревность. Раньше он беззлобно подшучивал над приятелями, наблюдая, как они страдают, зная, что объект их желания симпатизирует сопернику, и искренне не понимал, почему они не могут избавиться от этой слабости. И вот теперь нежелание отвечать на вполне безобидный вопрос возобладало над всеми разумными доводами, да и сам саравиец теперь вызывал почему-то неприязнь.
– Та самая, которая не побоялась приветствовать нас, - невозмутимо ответил Махуб, а затем, выразительно глядя в глаза Торину, договорил: - Та самая, из-за которой мне удалось победить Вас в этом поединке.
– Вы хотите сказать, что заинтересовались этой девушкой? – сдержанно спросил Торин.
– Мне она понравилась, и это не просто интерес, а вполне серьезные намерения, - не стал скрывать Махуб. – Так, кто же она?
– Леди Оливия Стелтон, дочь графа Лео Стелтона, - вежливо выдавил из себя Торин.
Он быстро переоделся и поспешил в зрительный зал, но опоздал, Оливия вместе с родственниками уже покинула манеж. Граф решил обязательно выяснить, что с ней произошло, при первом же удобном случае.
Такой случай подвернулся на балу, Оливия о чем-то разговаривала с герцогиней. Обе были так увлечены беседой, что не заметили его до тех пор, пока он не пригласил девушку на танец, и она, вот уже в который раз, выбила его из колеи, не желая танцевать с ним и говоря что-то маловразумительное, он услышал странную фразу: «Так топтаться, пожалуй, и я смогу», которую она пробормотала, явно не рассчитывая, что он ее услышит. Но он все прекрасно расслышал и не знал, как к этому отнестись, а она уже заявила, что готова с ним танцевать.
Торин злился, но ровно до того момента, пока ни дотронулся до нее. И с этого мгновения вся злость и раздражение волшебным образом куда-то испарились, он чувствовал только запах луговых трав от ее кожи и волос, тепло стройного тела под своими ладонями. Граф заметил, что Оливия, так же, как и он, остро реагировала на его прикосновения. Она неровно дышала и, то бросала на него изумленные растерянные взгляды, то опускала голову и не смела поднять на него глаза, а ему было важно, просто жизненно необходимо заглянуть в них. И, когда он все же убедил ее посмотреть на него, то не стал скрывать своих чувств и с переполнявшей его нежностью улыбнулся ей и испытал что-то близкое к восторгу, когда увидел отклик в ее глазах. Говорить ни о чем не хотелось, захлестнуло желание любоваться ее невероятными глазами, прикоснуться к ее чувственным губам, но он должен был узнать, что же произошло в манеже. Ее спокойное «да», а потом странное «нет» на, казалось бы, простейшие вопросы еще больше запутали его, но он нисколько не расстроился: ведь появился убедительный повод вновь пригласить ее на танец, еще раз прикоснуться к ней, а, заодно, и все выяснить. Об этом он ей и сказал, а в ответ она его отчитала и запретила приглашать! Ее очередная непредсказуемая реакция вынудила его воспользоваться одной из многих тайных комнат дворца, находившуюся за колонной, и в которую можно было попасть, нажав на определенную панель на стене.
Торин был взбешен, но старался сдерживаться, пытаясь выяснить причину странного поведения Оливии на предложение потанцевать. Разговор принял неожиданный оборот, Оливия заявила, что позабыла все танцы, и Торин сразу, не колеблясь, предложил свои услуги в деле обучения этим самым танцам, ведь в этом случае он сможет чаще видеть ее, общаться с ней, у нее уже не получится игнорировать его. Она, прищурившись, подозрительно слушала, а он, боясь, что Оливия откажет, бесстрастным тоном доказывал ей, что делает это исключительно в ее интересах. Он с волнением ждал ответа и с облегчением выдохнул, когда она обещала подумать. А потом выяснилось, что Оливия не доверяет ему, Торин сам дал повод для такого отношения и сумел признаться в этом, ее забавная реакция рассмешила его, и вместо обиды и огорчения он испытал легкость и душевный подъем.