Нечестивые джентльмены
Шрифт:
Этим утром я ощущал лишь беспокойство. Я плохо знал Харпера, а его пропавшую сестру не знал вовсе. Тот факт, что её похитили, в то время как остальных Добрых Сограждан убили, должен что-то значить. Но я никак не мог понять, что. Мне не хватало чего-то — простого слова или факта, — чтобы разгадать эту загадку.
Я задумался, не это ли самое слово собирался произнести Харпер перед тем, как прикусил язык и выдал уклончивое «может быть».
Вряд ли Харпер единственный, кто знает что-то о похищении. Мне вспомнились пылающие огнём глаза Блудной, её кровавые слёзы и как от неё пахло. По сравнению
— Так ты пойдёшь? — спросил Харпер, и я понял, что уже некоторое время его не слушаю.
— Куда? — Мне не понравилось, что я задумался, а он это заметил.
— В офис Скотт-Бека, — нахмурился капитан. — Ты меня совсем не слушал?
— Слушал, — солгал я. — Просто уточняю.
— Если к нему обратится за консультацией Блудный вроде тебя, это не покажется подозрительным. Так гораздо проще, чем добиваться ордера на обыск. Мой настоятель вообще не находит нужным расследовать смерти Блудных. — Харпер хмуро смотрел в чашку. — Я иногда сам не понимаю, зачем этим занимаюсь.
— Из-за денег? — предположил я.
Он рассмеялся в ответ на мои слова.
— Если бы дело было в деньгах, — сказал он, — я бы выбрал какой-нибудь из Золотых орденов и стал банкиром.
Я сощурился, рассматривая Харпера сквозь тёмные стёкла очков, которые чуть искажали его образ. Банкиры, которых мне доводилось встречать, были форменными тюфяками. Они всюду ходили кучками, как тучи в небе. Я попробовал представить капитана в белой мантии, с волосами, развевающимися вокруг головы, как нимб, но ничего не получалось, потому что мне стало смешно.
Я ни на секунду не мог вообразить его другим. В свете утреннего солнца его стройная фигура казалась особенно худой. На фоне белых стен и полированного пола его силуэт выделялся сплошным тёмным пятном. В собственном доме Харпер выглядел лишним.
Меня не должно было это волновать, но я чувствовал, что он что-то от меня скрывает. Он вообще производил впечатление очень скрытного человека. Даже за чаепитием он не снимал перчаток.
Что же он пытается сохранить в тайне, если и в родных стенах не может расслабиться? В гостиной не было ни картин, ни фотокарточек, ни книг, ни вещичек, которые люди обычно хранят с детства на память, ничего, что хоть что-то поведало бы о хозяине.
Единственным в комнате, что говорило о личности Харпера, был сам Харпер. Я внимательно смотрел в его карие глаза и размышлял, что он за человек на самом деле. Он тоже смотрел на меня.
— Снова где-то витаешь? — спросил он.
— Нет, — соврал я. — Просто вдруг подумал, что ты почти ничего не рассказывал мне о себе и сестре.
— Да нечего рассказывать. — Он поднялся. — Нам пора. Я хочу, чтобы ты как можно быстрее встретился со Скотт-Беком.
— Ловко ты сменил тему. — Я медленно встал со стула.
— Я слишком устал, чтобы хитрить, — возразил Харпер.
— Можно взглянуть на твои руки?
— Что?
— Руки. Ты скрываешь их под перчатками.
— Зачем?
— Потому что ты их прячешь, — пожал плечами я. — Просто так.
— Ты уже их видел, — сказал он, понижая голос, будто нас могли подслушать. — Как и другие части моего тела.
— Тогда не будет вреда, если я взгляну ещё раз.
— Зачем тебе это вдруг понадобилось? — не сдавался Харпер.
— Не руки сами по себе, — объяснил я. — Мне важно знать, покажешь ты их или нет.
— Это что, какая-то проверка?
— Может быть. — Я с удовольствием бросил капитану в лицо его же ответ, но он, кажется, ничего не заметил.
Он покачал головой, но всё же снял перчатки и протянул мне руки. Я внимательно их осмотрел.
Во внешности Харпера не нашлось бы ничего благочестивого, но руки у него были, как у святого. Жемчужно-белая кожа без единого изъяна. Длинные изящные пальцы. Они казались девственно чистыми, будто даже солнце никогда их не касалось.
Мне вдруг захотелось с силой провести по его коже ногтем. Я коснулся его пальца, почти ожидая, что останется грязный отпечаток, но ничего не произошло. Я прижал наши ладони друг к другу. Его была теплой и мягкой. Без единой мозоли.
Я поднял голову и заглянул ему в лицо. Он не сводил с меня внимательного взгляда, явно ожидая услышать комплимент.
— Они совершенны, — вдруг произнёс я.
На его лице мелькнула улыбка. Он осторожно погладил мою ладонь, прошёлся по запястью и переплёл наши пальцы. Я вздрогнул от этой ласки и заметил, что он снова улыбается.
— У тебя очень красивые руки. Зачем тебе перчатки? — спросил я, пытаясь отвлечься от ощущений, которые во мне будили его легкие прикосновения.
— Не знаю, — ответил он. — Отец всегда их носил.
— А отчим?
Я не смог бы выбрать лучший момент, чтобы застигнуть капитана врасплох. На долю секунды он замер, как громом поражённый.
— Я его и имел в виду, — произнёс он. — Но как ты о нём узнал?
— Друг рассказал. — Харпер отстранился, не говоря ни слова. Когда мы соприкасались руками, между нами будто ненадолго установилось взаимопонимание. Мы оба испытывали удовольствие, и это нас сближало. С прикосновениями всё просто. Они ни к чему не обязывают. Но как только между нами возникал какой-нибудь вопрос, иллюзия доверия рассеивалась.
— Твой друг говорил о нём что-то конкретное? — Харпер взял перчатки со стола.
— Нет. А должен был?
— Нет, — твёрдо ответил он.
Я почувствовал, что разговор окончен.
— Пора навестить мистера Скотт-Бека. — Харпер натянул перчатки и пошевелил пальцами. Открытая ладонь сжалась в чёрный инквизиторский кулак.
Глава десятая: Пять часов
Конечно, я не мог зайти к мистеру Скотт-Беку просто так, без доклада. Пришлось ждать, пока у него освободится окно между клиентами. В приёмной я уселся на зелёный диванчик. Мимо туда-сюда ходили Блудные. Настенные часы каждые тридцать минут наигрывали известную песенку, и вскоре я начал её ненавидеть. Заняться мне было нечем, оставалось только ждать и представлять, как я разберу проклятые часы на запчасти.