Нечестивый
Шрифт:
– Да ничего я не хочу.
– Тогда какого хрена начинал? Не нравится ему что-то. Его облизывают со всех сторон, Мадонну терпят. Тебе красная дорожка нужна от дома до сортира? Так я сделаю, ты только скажи.
Хромой замолчал. Он смотрел на извилистые повороты дороги, не думая ни о чем конкретно. Хватило его ненадолго, минут через пятнадцать он все-таки повернулся и уже спокойно спросил:
– А серьезно, ты о чем хотел поговорить?
Ответ последовал не сразу. Не отрывая взгляда от дороги, Хельмут безо всяких эмоций произнес: «не бери в голову, накатило что-то», – и больше к разговору не возвращался. Вообще единственное, что сержант
В лавке было всего несколько человек. Четверо работяг в тяжелых грязных ботинках, оставляющих следы по всему полу; старая семейная пара, спорящая о сроке годности молока; и девушка, которая слишком долго выбирала между двумя плитками шоколада. Работяги и семейная пара не обратили на них никакого внимания, а девушка, напротив, оторвалась от своего выбора и застенчиво улыбнулась, провожая Хельмута взглядом, а все то время, что они выбирали выпивку, крутилась неподалеку.
– Смотри, она тебя хочет, – прошептал Хромой.
– Заткнись, – недовольно ответил Хельмут и взял еще пару банок пива в дорогу, но проходя мимо, все-таки замедлил шаг.
Точно Хромой знать не мог, но готов был поклясться, что его друг и эта баба все-таки обменялись парой слов. Тогда же, подойдя к кассе, Хромой еще ехидно отметил: «Мадонна тебя убьет». И в этот же момент произошло неожиданное.
Хельмут развернулся, собираясь что-то сказать. Пола его длинного плаща дернулась и с грохотом и блеском из-под нее вывалился отполированный Desert Eagle. Сержант редко им пользовался, но постоянно носил с собой скорее для удовольствия – тяжесть оружия обрамляла его внутреннее спокойствие кольцом, давала плюс пять к уверенности, но минус сотню карме. В этот раз крепление кобуры подвело. Оружие вывалилось прямо под ноги Хельмута. Но даже не этот момент начал панику. Первый крик раздался, когда Хельмут с совершенно непонимающим взглядом поднял ствол и уставился на него так, словно впервые видит.
Работяги бросили пакеты и толпой ломанулись к выходу, старушка завопила неистовым голосом, ее муж схватился за сердце. Девушка застыла как вкопанная и не произнесла ни звука. Кажется, она даже посмотрела на Хельмута с плохо скрываемым разочарованием. Хромой только успел повернуть голову, как взгляд его сразу наткнулся на дуло дробовика.
– Убирайтесь на хрен отсюда! – завопил продавец, качая оружие вверх-вниз.
– Эй, эй, – поднял руки Хромой. – Слушай дружище, вся эта херня – одно сплошное недоразумение. Вот, вот, смотри, – он кивнул на ленту, – мы пришли за выпивкой. Вот бутылки. Вот деньги. Все при своих. Решили?
– Пошли к черту! – истерил тот, отчего дробовик зашатало еще сильнее. С одинаковой вероятностью в клочья могли разлететься как и бутыли с дешевой газировкой, так и голова Хромого.
– Мужик, как хочешь, но лучше возьми деньги, и мы мирно разойдемся. Начнем стрелять и, даже если ты сейчас в нас попадешь, то через пару часов к тебе сюда заявится целая толпа «Нечестивых», обольют весь твой сарай бензином, а тебя посадят на самый верх. Гореть ты будешь быстро, но больно. А потом, я смотрю, ты женат, так вот потом мои парни придут в гости к тебе домой и по кругу начнут утешать несчастную вдову, пока она не сдохнет от радости. Так что давай, – он медленно потянулся к дулу и плавно опустил его вниз. – Вот так. А теперь бери эти чертовы деньги, мы забираем наше бухло и мирно расходимся. Решили? Идем.
Мужика бил мандраж. Пока тот не успел опомниться,
Продавец трясся на месте. Одно упоминание «Нечестивых» могло заставить такой народ валяться на коленях и рыдать, умоляя простить, но этот еще держался молодцом. Пересрал, конечно, но не сломался. Посетители обделались в разы сильнее: работяги дали деру так далеко, что их и на горизонте не было видно, старушка осела у холодильников, старик пытался привести ее в чувства. Только девушка не сдвинулась с места, а провожала их неожиданно разочарованным взглядом. Тогда еще Хромой подумал, что это очень странно – у ее как минимум должна случиться истерика. Но сразу забыл, а сев в машину от всей души расхохотался.
– Твою мать, Хель! Твою ж мать! Ты видел, как этот сукин сын наставил на меня свой дробовик? Ха-ха-ха! Мои мозги могли остаться на его ебучем полу! Все, я тебе точно говорю, все, это последний раз, когда я вышел куда-то не в «цветах».
– Хромой! – выдернул его из воспоминаний голос.
Зеленый свет померк. Возле обочины стоял новенький Харлей, а рядом с ним «проспект» из «Легиона». Перспективный кандидат. Хромой точно знал, что не пройдет и года, как новичок полноправно вступит в ряды «легионеров». Правда, он совершенно не помнил, как зовут этого молодого пижона.
«Проспект» перебежал улицу и протянул руку в приветствии. Жест остался без ответа.
– Сегодня собрание, – сообщил он, нелепо ворочая ладонью. – До вас никак не могут дозвониться.
– И тебя решили послать меня притащить?
– В целом… да. Хромой, слушай, там реально очень серьезные проблемы, больше ждать никак нельзя. Фестиваль уже через неделю, с той группой, которую ты рекомендовал, вышел какой-то косяк, они приедут на час позже. И два спонсора слетели, они должны были нам покрыть треть стоимости сцены. Еще непонятно, куда теперь вешать оставшийся баннер с грилем – с той стороны сейчас зона с веганской едой. Надо решать эту проблему.
– Какой едой? – не понял Хромой.
– Веганской.
– Это травоядные, что ли? Еще скажи, что они к нам на самокатах прикатят.
– У нас выделено место…
– Так, стоп. Послушай, парень, – остановил его Хромой, стараясь вложить в слова всю оставшуюся доброту. – Я сразу понял, что ты охуенный организатор. Вот в первый раз тебя увидел и меня тут же осенило: да этот пацан сто процентов сможет все сделать идеально!
– Серьезно?
– Точно тебе говорю. А мне плохо чего-то, понимаешь, мутит. Сожрал что-то не то, боюсь, не смогу сегодня. Но я точно знаю, что ты разберешься со всем этим дерьмом. Я в тебя верю.
– А завтра?
– И завтра не могу. Когда смогу, сам сообщу. Давай, иди, иди. Горжусь тобой, боец, – он поднял кулак для пущей убедительности.
Парень недоверчиво посмотрел по сторонам, потом спокойно перешел дорогу, сел на Харлей и быстро укатил к трассе.
Как только звук мотора стих, Хромой ощутил полное бессилие. Уже лет пять, может, и все десять, он занимается только тем, что присматривает за поколением вот таких вот пижонов на купленных за родительские деньги последних Харлеях, с сервисным ТО, кредитами и гарантийными талонами. Он – имени которого боялись все цивилы – именно он теперь советует молодым, где быстрее оформят их новенький байк, какую страховку лучше брать и куда вешать этот чертов баннер с грилем, чтобы не оскорбить чувства сраных веганов.