Нечисть в мегаполисе
Шрифт:
— Эй, Красная Шапочка, ты поосторожнее с этим зверем, — прошептал он, косясь на удаляющуюся спину Кирилла. — Это тебе не призраки и домовые. Такой и шею свернет.
— Кто бы говорил, сам с волчицей живешь, — огрызнулась я.
— Так я же бессмертный, — лукаво улыбнулся вампир. — А у тебя жизнь как у мошки.
— Рудик, я уже большая, меня уже не надо нянчить, — я ласково накрыла его ладонь своей.
— Я бабку твою в пеленках помню, вы для меня все младенцы, — Рудик так ласково глянул на меня, что защемило сердце. — Я привык, что все уходят рано или поздно, но это все равно больно. Береги себя, детеныш.
— Буду очень стараться. До завтра.
Я развернулась и резво пошагала к двери. Рудик еще пару раз махнул мне на прощание и вернулся к своим делам. Кирилл ждал меня на улице, задумчиво глядя в небо.
— Он за тебя боится, — спокойно констатировал оборотень. — И я с ним согласен. Я все-таки не твой Федя.
— Ну до его занудства тебе далеко, — кивнула я. — Но ты на верном пути. Депрессия уже на пороге.
— Ася, это не шутки. Думаю, мне нужно будет уехать к себе.
— Ты думаешь, справишься в одиночку лучше? — разозлилась я.
— Мне так будет спокойнее.
— И опаснее. Дома я и Сеня. Мы можем помочь.
— А если я не смогу себя контролировать?
— А ты смоги. Для этого мне Лиза и нужна.
— А кто она?
— Оборотень. Потомственный. Девушка Рудика уже ну очень долго.
— А откуда ты Рудика знаешь?
— Он был крестником моей прапрабабки. Ну в смысле она научила его, как жить с тем, чем он стал.
— Неслабо.
— Рудика привезли в госпиталь со рваной раной на шее. Бабка сестрой милосердия была. После пары дней мучений он умер.
— Кому-то обед прервали, — предположил мой начальник.
— Нет. Рудик не был обедом. Он был потомством. Вампиры могут размножаться, только заражая других. Его наметили в стаю, но вмешались обстоятельства.
— Стаю?
— Да. Я же говорю, и оборотни, и вампиры — лишь охотники-хищники.
— И что бабка?
— Бабка спустилась в морг и стала ждать. Парнишка проснулся перепуганный и голодный. Она ему все разъяснила. Помогла выжить без убийства. Отвела к таким же, как он.
— А что стая? — снова кратко поинтересовался Кир; еще немного, и на язык жестов перейдем.
— Они его потеряли. Рудик не убивал, и инстинкты в нем затухли. Все мы сами решаем, кем быть, чудовищами или людьми. И, увы, от мистики это мало зависит.
— Никогда бы не подумал, что по городским улицам бродят стаи вампиров и оборотней.
— Не бродят. Тех, кто нарушает условия совместного бытия, отдают под суд и лишают жизни.
— Ого. Прямо инквизиция, — криво усмехнулся Кир.
— Она самая. Ты думал, они сдуру жгли несчастных девиц за цвет волос?
— Не пугай меня, Ася. Я и так боюсь, — уже вовсю веселился оборотень.
— Среди инквизиторов большая часть были нелюди, нежить и колдуны. Ведь это их мир, и им судить себе подобных. Есть правила и договора. Тот, кто их не нарушает, живет. Тот, кто не желает жить по правилам, умирает или изгоняется. Инквизиторы следят за соблюдением правил, по которым этот мир живет в относительном равновесии.
— Это они на учет ставят?
— Да. Каждого новорожденного.
— Кого?
— Новообращённого, — пояснила я. — Если ты не потомственный колдун или оборотень, то тебе обязаны помочь освоиться, найти куратора. Он следит за твоим обучением, контролирует твое развитие.
— Доносит об ошибках, — предположил Кирилл.
— Поэтому нам и нужна Лиза, — кивнула я. — Лучше иметь лояльного куратора, чем бюрократичного идиота с блокнотом.
— В этом мире все еще сложнее, чем в обычном.
— Жизнь — вообще сложная штука.
— Теперь понимаю, почему ты была такой замкнутой.
— Теперь знаешь, — улыбнулась я.
— Ты очень изменилась. Стала более уверенной, ироничной, сильной.
— Это просто последствия взросления, — пожала я плечами. — Ты тоже изменился. Когда мы учились в школе, ты был не таким решительным и дерзким.
— Жизнь меняет людей, — вздохнул оборотень. — Одних ломает, других делает сильнее.
— Кир, а что с тобой стряслось? Ты же просто пропал, и все.
— Мы с мамой ехали за город на пикник. Машину занесло, в ДТП попали. Выжил я один. Ноги переломаны, черепно-мозговая. Забрала меня тетка. Врачи долго удивлялись, как я смог выжить.
— Усиленная регенерация, — встряла я.
— Может. С 14 до 17 лет я провел в больнице и реабилитационном центре. Даже хромоты не осталось. В больнице я перечитал всю классику, обогнал школьную программу, экстерном сдал экзамены и поступил в универ.
— Кир, — я остановилась и взяла его за руку. — Почему ты мне не позвонил? Почему не рассказал?
— Сначала не до звонков было. А потом ты переехала и потерялась. Я нормально ходить стал только через пару лет, ехать к тебе на костылях не хотелось.
— Мы были друзьями, — удивилась я, — друзей не стесняются.
— Друзей — да, — туманно произнес Кирилл, засовывая руки в карманы. И, тряхнув головой, спросил: — Завтра у нас грандиозные планы? Будешь знакомить меня с оборотницей?
— Да, до захода солнца мы свободны, а потом к Лизе, — спохватилась я, стараясь сосредоточиться после слов Кирилла. — А в понедельник — к инквизиторам.
— А завтра с утра к ним никак?
— Во-первых, лучше сначала найти себе поручителя, а потом на учет становиться, — улыбнулась я, — а во вторых, завтра выходной.
— Тогда домой, и баиньки, — Кирилл поднял руку, останавливая попутку. — Залезай.
Ночь и у меня, и у Кирилла, судя по злобно скрипящей раскладушке, была одинаково бессонной. Его слова, сказанные вскользь, лишили меня покоя: если это правда, то наша детская симпатия перерастет во что-то большее. От таких мыслей спать было невозможно, там, за стеклянной дверью, ворочался мужчина, который, узнав обо мне всю правду, не сбежал. Друг, который был всегда рядом. О Боже, неужели такое бывает не только в сопливых фильмах, а и в жизни? В моей жизни! Так я и заснула, по-идиотски улыбаясь своим фантазиям.