Нечисть в мегаполисе
Шрифт:
— Ася, у нас леденцы закончились! — заорал из комнаты Семен.
— Ты не самый беспокойный мой жилец, — улыбнулась я, кивая в сторону комнаты.
— Я кофе забыл, — Федя гордо вплыл в кухню сквозь закрытую дверь.
— Так он же остыл, — напомнил Кирилл.
— Да мне по фигу, — Федя рассеянно махнул рукой. — Главное, что чашка рядом стоит.
Призрак ловко подхватил свою посуду и двинулся назад в комнату. Для обратного пути дверь пришлось открыть, в отличие от Феди, чашка проникать сквозь стены не умела.
— Как он это делает? — оживился Кирилл. — Он же бестелесный дух.
— Он не совсем дух, он полтергейст. Это такие товарищи, которые и стол перевернуть могут. Бывали случаи, когда духи и по телефону звонили, и мебель переставляли. Но Федя у меня тихий, только кофе переводит и компьютер с телевизором гоняет весь день. Все дело в тяге к жизни: если она есть, бессильна даже смерть.
— А как ты с ним познакомилась?
— Шел в комплекте с квартирой, выжил пять партий хозяев, на мне зубы сломал., - ехидно улыбнулась я.
— И что, никто не попытался его усмирить? — резонно заметил Кирилл.
— Если дух не желает покидать мир живых, его никаким кадилом не прогонишь.
— Но ты ведь даже не пыталась его прогнать? — прищурился Кирилл. — Поправь, если я не прав.
— Ты знаешь, усмирить его можно было простой беседой. Ведь ему не так много нужно: немного внимания, чашка с кофе. Никто из жильцов даже не попытался с ним подружиться, а все эти отпевания и освящения его только злили. Ведь формально это и его дом, а значит, с ним надо считаться. А проблем от Феди куда меньше, чем от Семена. И не так скучно, есть с кем поболтать.
— А что с Федей случилось? Суицид?
— Где ты видел такую тягу к жизни у суицидников? — усмехнулась я. — Машина сбила, когда поздно ночью домой шел. Душа так быстро выскочила из тела, что даже понять ничего не успела. Федя вернулся домой как ни в чем не бывало, запер дверь, включил свет, заварил кофе. Неладное заподозрил, лишь когда выпитый кофе пролился сквозь него на пол.
— А как же яркий свет, тоннель, уход в вечный покой?
— Это обычная процедура. Когда душу ничего не держит, ее уход безболезненный и беспроблемный.
— А Федя уходить не хочет или его что-то держит? — с азартом уточнил Кир.
— И то и другое. Якорем для души в мире живых людей может стать что угодно: обида, незаконченные дела, нежелание родственников смириться с утратой, жуткие обстоятельства смерти, приковавшие душу к месту гибели. Федя категорически отказывается смириться с фактом своей кончины. А подпитывает его в этом мире отец, мне так кажется, а точнее, его чувство вины. Ну и все Федькины обиды на него, слишком много негатива.
— Вечные проблемы отцов и детей?
— Почти. Федина мать умерла давно, и жил он только с отцом. Потом отец женился во второй раз, новая жена, новые дети. Федя ушел на второй план. Ну и мачеха свою лепту внесла, пацану пятнадцать лет, а его оставили одного жить. В общем, отец проведывал сына раз в месяц, больше для очистки совести, чем по желанию. Федя сам в универ поступил, учился, и тут такая беда. А отца теперь совесть гложет, что сына не ценил. Ходит на кладбище, плачет. Может, он Федьку и не отпускает.
— И как же это Семен призрака в доме терпел? Домовые вроде дом охранять должны?
— А говоришь, не веришь в это все, — усмехнулась я, смутив Кирилла. — Семен о Феде по-настоящему заботился, переживал. Ну вот и не смог прогнать и без того неприкаянную душу. Он, конечно, пытался на него влиять, но на мелкие пакости глаза закрывал. Все-таки дилемма, Федя ведь тоже его хозяин. Да если честно, ничего такого прямо страшного Федя не делал, просто люди боятся всего мистического. Подумаешь, чашка с кофе на кухне сама заваривается. Оставляли бы ему эту чашку и жили бы спокойно.
— Прямо Санта-Барбара, — Кирилл с интересом глянул в окно. — Погода хорошая, может, выгуляешь собачку?
— Ну если не станешь метить столбы и кусать соседских собак, то пошли, — я чуть не подпрыгнула от радости, но эмоции сдержала. Пускай не воображает, что я только этого и ждала.
Мы с Кириллом быстро собрались и вывалились из подъезда прямо в душные объятия летнего полудня. Кирилл был таким же любителем побродить пешком по родным улочкам.
Глава 8
Бар "Изотоп" располагался в одном из спальных районов в ангаре погибающего завода. Хотя для людей бара там не было вовсе: умело наложенные заклинания скрывали вывеску от посторонних глаз, и лишь нелюди могли без труда найти это место.
— И часто ты здесь бываешь? — спросил Кирилл, оглядывая очередную развалюху заводских построек.
— Нечасто, хозяин бара — давний друг семьи, — туманно пояснила я.
— Тоже колдун?
— Не совсем. Хотя некоторыми способностями он одарен.
— В смысле? — насторожился Кирилл. — Экстрасенс?
— Угу, в силу обстоятельств. Он вампир.
— Я должен был догадаться, что бар для нечисти держит не простой человек.
— Пришли.
Я толкнула тяжелую, обитую железом дверь и шагнула в полутемное, насквозь прокуренное помещение бара. Стены увешаны плакатами с изображением различных рок-групп, разный старый хлам вместо декора, потолок оклеен старыми газетами, но, несмотря на это, уютно и чисто. С виду — обычный бар для неформалов. Почти все столики были заняты, в зале сновали услужливые официантки, барная стойка была больше похожа на виноградную гроздь. Кирилл настороженно щурился, то и дело втягивая носом воздух. Давали о себе знать волчьи инстинкты. Я уже давно не питаю интереса к ошивающейся здесь публике. Это одно из немногих мест в Киеве, где нечисти и нелюдям не нужно прятаться. Здесь все свои, здесь мало кого удивишь клыками или когтями, здесь легче получить энергетический удар в грудь, чем нож под ребро. А в остальном — бар как бар, вокруг все пьют, едят, болтают.