Нечто большее…
Шрифт:
— Это хорошо, что тебе стыдно, но я хотел бы получить назад свои вещи.
Дэвид всё ещё злился, но кризис, похоже, миновал. Рот его был упрямо сжат, серые глаза штормили, но уже не на девять баллов. Блестевшие на плечах капельки воды неожиданно показались мне очень трогательными, добавляющими ему мягкости — что вовсе было необязательно. Да и вообще раздражало.
В отличие от Дэвид Рассела, свиньёй я не была. И в волейбол играла плохо — сумка не улетела дальше второй ступени крыльца.
В доме я кинула её перед собой — почти туда же, где впервые и обнаружила. После этого я с
— Убирайся! — прошипела я не глядя.
— Не раньше, чем поговорю с тобой.
— Говори! — Сложив руки на груди, я обернулась. — Здесь и сейчас. Давай с этим покончим.
Дэвид стоял на пороге спальни и исподлобья изучал меня. Под пронизывающим взглядом я вдруг осознала, что всё это время бегала перед ним в одном крошечном белом бикини, купленном во время хаотичного шопинга в аэропорт. Купальник — исключительно «загарательный»: материал был настолько тонким, что при малейшем намокании бессовестно меня обнажал. Поэтому-то я в нём в воду и не лезла.
Вспомнив об этом, я скрестила руки и нервно засунула ладони подмышки. Мои телодвижения не остались незаметными — этот наглец даже позволил себе улыбнуться.
— Говори! — повторила я, придавая голосу как можно больше строгости. Хотя, о какой строгости может идти речь, когда ты стоишь перед полуобнажённым мужчиной в бикини, пряча от него свои стоящие торчком соски.
— Поужинай со мной.
А вот теперь и я не удержала нервный смешок:
— Мистер Рассел, любое принятие пищи в вашей компании грозит для меня несварением.
— Поужинай со мной, — повторил Дэвид, не обращая внимание на моё хамское замечание.
Теперь его голос звучал мягче. Он сделал шаг в комнату, и одновременно я отшатнулась назад.
— Не буду я с тобой ужинать.
— Пожалуйста, Бет!
Его глаза потемнели, но теперь уже не от гнева.
Я нервно сглотнула и сделала ещё один шаг назад.
— После этого ты оставишь меня в покое?
— Если ты этого захочешь.
— Поверь мне, прямо сейчас я с нетерпением начинаю ждать этого момента!
— Тебе не обязательно мне хамить. Я и так уже понял, что ты обо мне не самого лестного мнения.
На одно мгновение мне стало стыдно. Но всего лишь на одно.
— О, мистер Рассел, не самого лестного — это ещё мягко сказано!
Его глаза внезапно потемнели. Он окинул взглядом мою фигуру, задержавшись на груди. В пылу спора я и не заметила, как опустила руки. Вспыхнув, я снова засунула их подмышки и презрительно поджала губы.
— Мне кажется, тебе лучше переодеться, — проговорил Дэвид и вышел из комнаты.
Несколько мгновений я смотрела ему вслед, поражённо открывая и закрывая рот.
Чёртов негодяй — он опять повёл в счёте!
Стоя под обжигающими струями душа, я со злостью тёрла себя губкой.
«Ну подождите, мистер Рассел! Теперь вы на моей территории. Помяните моё слово: этот ужин вы запомните надолго!»
Глава 10
Я всегда считала себя человеком разумным. Может, иногда разумность путала со скучностью, но вряд ли за всю жизнь мне удалось принять участие хотя
Моя теперешняя поездка на остров — поначалу я назвала её авантюрой, — носила профилактические цели. Нет — лечебные. Я излечивалась от жалости к себе. Появление Дэвида и моя на него реакция показали, что до ремиссии ещё далеко.
Протерев ладошкой запотевшее зеркало, я уставилась на своё отражение. На фоне белоснежного полотенца, намотанного на голову, мои горящие глаза и щёки выглядели особенно дико. Не горячая вода и не пар были тому причиной, и я не знала, что именно бесило меня больше всего: человек, который довёл меня до этого состояния или же то, что я позволила ему себя «довести».
Пора было уже выключить дурочку и понять, что не из-за моего увольнения Дэвид Рассел приехал на «мой» остров. Не такой уж я и ценный кадр, чтобы за мной по свету гоняться. Значит, дело в другом. И скорее всего, это другое — не что иное, как чувство вины. Дэвиду чтобы-его-черти-взяли Расселу стыдно за своё вмешательство в мою жизнь. Переживает, небось, что я наложу на себя руки. Конечно, после того, как я всю ночь прорыдала на его груди, он вполне мог испытывать сомнения относительно моей адекватности. Добавим и мою патологическую неспособность спокойно на него реагировать, наши стычки и тычки — вот вам и клинический рисунок. А мистер Барракуда Рассел не мог позволить себе заиметь в биографии фирмы суицидальное пятно.
Что ж, убедить его в том, что я вполне себе самодостаточна и без Джеймса, будет не трудно. Больше никаких слёз и сомнений. Никаких страданий ни по кому: ни по Джеймсу, ни по самому Дэвиду.
Я решительно сорвала с волос полотенце, но тут же замерла: я вовсе не страдаю по Дэвиду Расселу! Что за нелепые мысли!
Именно этот момент память выбрала для того, чтобы вернуть меня к нашему поцелую.
— Ох-х…
Ноги перестали держать, и, цепляясь руками за край раковины, я опустилась на пол.
Эти ищущие губы. Этот напор. Эта страсть… Боже мой! Я прижала руки к пылающим щекам, но второй раз за последнюю минуту мне пришлось себя одёрнуть: размечталась! Не было ни одной долбанной причины, по которой Дэвид Рассел мог бы захотеть меня поцеловать. Правда, и на заглаживание вины это мало походило.
Но, чёрт побери, каким же жарким был поцелуй. Каким крышесносящим он мог бы стать, если бы я позволила себе расслабиться и полностью ему отдаться. Ведь, это действительно он первый начал. Он меня поцеловал — Дэвид. А я совсем ему не отвечала. И даже мысли такой не возникло — отвечать ему. Под музыку из «Титаника» я прошлась по его поцелую армейским маршем. Может, именно это его разозлило?