Нечто большее…

Грушевицкая Ирма

— Да.

О, Господи!

— Я тебе уже озвучивал причины, по которым сделал это, — сказал Дэвид после небольшой паузы.

— И тебе не стыдно?

— А за что мне должно быть стыдно? Ты мнишь меня разорителем домашнего очага? А был ли он, очаг?

— Не тебе судить, — огрызнулась я и отвела от него взгляд, смотря на яркие огни закатного моря.

Что-то плохо у меня получается наслаждаться ужином и компанией. Сейчас Дэвид снова примется доказывать мне что-то. А я буду вынуждена выслушивать и соглашаться. Мы вернулись на неделю назад — снова ужин,

снова разговор и спор. Но, если для нас это единственно возможный способ общения, то почему бы не выяснить всё сейчас и на этом его закончить?

— А Виктория?

— Что — Виктория?

— Тебе её не жалко? Если ты знаешь, какой Джеймс негодяй, как же ты мог позволить, чтобы он вошёл в жизнь твоей знакомой?

— Джеймс не больше негодяй, чем большинство из знакомых мне мужчин.

У меня расширились глаза:

— Ты его оправдываешь?

— Нет, — Дэвид помотал головой. — Но я знаю, как это бывает: неумение ценить то, что у тебя есть. Стремление к большему: в бизнесе, в карьере, в отношениях с женщинами. Джеймс просто перерос тебя, Бет. Тебе больше нечего было ему предложить.

Меня окатила волна презрения к Дэвиду. Как он может?!

— Знаешь, — тихо проговорила я, вертя в пальцах ножку бокала. — Мне сейчас очень хочется тебя ударить.

Я подняла голову и смело встретилась взглядом с этими прекрасными, но наглыми глазами.

— Ты говоришь мне такие вещи… Ты и раньше их говорил. Но неужели тебе никогда не приходило в голову, как больно это слышать? Мужчина, которого я любила, перестал меня хотеть. Я нежеланна, Дэвид. Я поняла это ещё в нашем последнем разговоре в Майами. Зачем ты в очередной раз тычешь меня в это носом?

— Любила или любишь?

— Извини?

— У тебя до сих пор есть чувства к Джеймсу?

Я усмехнулась:

— Конечно. И всегда будут.

С удивлением я обнаружила, что Дэвид напрягся. Его губы сжались в тонкую линию, а идеальный брови нахмурились.

— Он был моим первым, Дэвид, — продолжила я тихо. — А своих первых женщины не забывают. Я любила его когда-то, и, хотя сейчас эта мысль кажется мне невероятной, однажды я перестану его ненавидеть.

Он кивнул, как будто по-настоящему понял меня. На душе потеплело.

Снова взяв свой бокал, Дэвид сделал несколько глотков. Затем поставил его на стол и посмотрел в море. Впервые, разговаривая, он не смотрел на меня.

— Однажды я увидел, как ты поправляешь ему галстук. Это ерунда — обычное дело, и твои движения казались настолько привычными. А потом ты погладила лацканы пиджака, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щёку. А он не ответил. Не обнял тебя в ответ. Не поцеловал. Он воспринял это как должное. И мне стало интересно, за что женщина может так любить пренебрегающего ею мужчину.

— Джеймс не пренебрегал мной. — Последняя фраза резанула слух.

— Пренебрегал, Бет, — Дэвид посмотрел на меня чуть ли не с жалостью. — И ты сама это знаешь. Только по какой-то странной причине до сих пор не хочешь этого признать.

Эта жалость в глазах. Этот менторский тон. Опять!

— Что ж, —

я выпрямилась в кресле, давая ему понять, что наш ужин закончился, так и не начавшись. — Поведём итог: я нежеланна и мной вполне можно пренебречь. Мне можно идти, или у тебя есть ещё что мне сообщить?

— Да, есть.

— Слушаю.

— Я хочу тебя. Сильно. Так, как не хотел ни одну женщину на свете.

У меня отвисла челюсть. Сердце подскочило вверх и забилось где-то в районе горла. Я нервно ухватилась за край стола.

— Я практически не знаю тебя, — продолжил он, не замечая, или не желая замечать моей реакции. — Не знаю, что ты любишь, что ненавидишь. Какая твоя любимая музыка, фильмы. Умеешь ли ты готовить. Что заставляет тебя грустить, а что вызывает искренний смех. Может, то, что я однажды узнаю о тебе, мне не понравится и оттолкнёт от тебя, но сейчас я не могу думать ни о чём, кроме того, чтобы снова тебя поцеловать. И в этот раз я хочу, чтобы ты мне ответила. Я хочу попробовать тебя, Бет Райли. Именно поэтому я здесь.

По мере того, как он говорил, я оседала в своём кресле. Ещё одно «никогда» в моей жизни: никто и никогда не заявлял мне, что хочет меня. Вызывала ли я вообще в ком-нибудь подобные чувства? Раньше мне и в голову не приходило думать об этом. Впрочем, в моей жизни было мало мужчин, которые едва ли могли сказать мне что-то подобное.

Это было гораздо больше того, что я надеялась услышать. Честность сидящего передо мной человека и пугала, и обезоруживала одновременно. Он вытаскивал из рукава все тузы, вслух заявляя о своих желаниях. Но я дала себе обещание потворствовать своим, и в эту самую минуту понимала, что наши желания совпадают.

Секс никогда не был для меня первостепенным. Может, потому что кроме Джеймса я никого не знала? Уже в середине наших отношений я поняла, что он довольно посредственный любовник. Оргазмы у меня были, но о большинстве из них я заботилась сама. Эмоциональная составляющая нашей близости была для меня важнее сексуальной. Теперь мне кажется, Джеймс это знал и бессовестно пользовался. Впрочем, скандалить с ним из-за того, что секс в очередной раз заканчивается минетом, я не собиралась. В конце концов, когда любишь, получаешь удовольствие уже от того, как твой любимый, кончая, шепчет твоё имя. Хотя… почему-то именно сейчас я вспомнила, что в последние разы Джеймс обходился нейтральным «детка». Ещё один гвоздь в крышку гроба моей сексуальной жизни.

— А если тебе не понравится? — Я немного боязливо взглянула на Дэвида.

— Я в этом сомневаюсь, — проговорил он тихо, но с тем же напряжением в голосе.

— А если не понравится мне?

— Значит, ты мне об этом скажешь.

— Это самый странный разговор, что был у меня в жизни, — призналась я, и посмотрела на свои руки, нервно теребящие край скатерти.

— Не могу утверждать того же, но этот определённо входит в первую десятку.

Может, когда-нибудь он расскажет мне и о других своих странных беседах. Может, этого никогда не случится. У меня был один вечер. Теперь ещё и одна ночь.