Нечто из Рютте

Конофальский Борис

– Вы хотите нас оскорбить? – спросил фон Фальц, снова улыбаясь.

– О, разговор пошел про оскорбления, – улыбнулся ему в ответ солдат, – просто зарезать меня не получилось, кому-то придется вызывать меня на дуэль. Ну конечно, деньги-то получены. Придется отрабатывать.

– Вы забываетесь, коннетабль, – сухо сказал Кранкль.

И Волков уже знал, кто будет вызывать его на поединок. Видит Бог, наверное, он сейчас отдал бы все, да, все, чтобы избежать поединка, но эти господа приехали не для того, чтобы что-то у него забрать. Они приехали его убить. Конечно, можно было уехать в замок, к барону, развернуть

коня и поскакать. При бароне они не отважились бы на убийство его коннетабля. Но солдат знал, что никогда он так не поступит, он просто не может так поступить. Он так не умеет. И он произнес:

– Еще раз прошу вас господа, уезжайте. – И, посмотрев Кранклю в глаза, добавил: – Кранкль, уезжайте, прошу вас.

– А я еще раз говорю вам, – снова повысил голос фон Плезендоф, – никакой коннетабль не будет указывать нам, что делать…

– Ну хватит, – прервал его Кранкль, – ваши слова оскорбительны, коннетабль…

– Фолькоф, – снова напомнил солдат.

– Да, Фолькоф.

– И что вы сделаете, Кранкль? Вызовете меня на поединок?

– Да, вы были грубы, и я вызываю вас. – В его голосе слышалась холодная решимость.

– Я знал, что это будете вы, – спокойно сказал Волков.

– И как же вы догадались? – удивился Кранкль.

– По вашим кружевам. – Волков улыбался, хотя ему было не до улыбок. Он знал, кто перед ним. Это был не пьяный юнец, этот человек не один раз уже вот так стоял перед кем-то, зная, что скоро его убьет. Или погибнет от его руки. Скорее всего, перед Волковым стоял чемпион курфюрста славной земли Ребенрее. Даже в лучшем своем состоянии, без хромоты и со здоровой рукой да при равном оружии у Волкова имелось мало шансов победить Кранкля. А сейчас шансов не было вообще. Только если…

– Что вы имеете в виду, – холодно спросил Кранкль, – что вам мои кружева?

– Ваши кружева великолепны, и не будь у меня столь грязной работы, сам бы мечтал носить такие, – отвечал солдат, – но пока забудем про кружева. Вы вызываете меня на поединок? А раз так, значит, выбираю оружие я.

Кранкль великодушно улыбнулся.

– Меч, шпага, алебарда, цеп, моргенштерн… Все, что вам угодно.

– Ничего из этого, – отвечал Волков.

– А что же вы выбираете? – спросил Кранкль.

– Наверное, едкие остроты, – заметил фон Фальц, – в этом он большой мастер.

– Я выбираю арбалет.

– Что? Арбалет? – скривился фон Фальц.

– Арбалет? – переспросил фон Плезендорф. И презрительно фыркнул: – Арбалет – оружие черни.

– А я не из благородных. Как раз мое оружие.

– А говорили, что вы служили в гвардии де Приньи, – сказал Кранкль.

– Да, но попал я туда не по происхождению.

– Все равно арбалет оружие трусов, – сказал фон Плезендорф.

– Да? А вот в гвардии де Приньи трусом бы посчитали того, кто вызывает на поединок хромого и почти однорукого, – сьязвил солдат. – Не говорите, что вы не знали о том, что я не владею левой рукой. Или что я хром. – Волков засмеялся. – Вижу, что знали. И тем не менее храбрец Кранкль вызвал меня на дуэль. А когда мой выбор оружия хоть чуть-чуть уравновешивает шансы, у вас, господа храбрецы, стали кислые лица.

– К дьяволу, – сказал Кранкль, – хватит болтать, коннетабль, арбалет так арбалет. И давайте покончим с этим, мы еще не обедали.

Все было решено. Волков, да и все остальные

сразу успокоились. Все поняли, что большой драки не будет, будут биться лучшие. Из рыцарей это был Кранкль, из людей барона – коннетабль.

Стражники, сержант и Ёган с удивлением наблюдали, как общались рыцари и коннетабль. Они были в недоумении, как эти люди, господа, сидящие на лошадях и вооруженные, собираясь сойтись в смертельном поединке, между тем были вежливы, говорили, не повышая голоса, не пытались оскорблять друг друга и даже шутили и улыбались. Как будто договаривались о совместном ужине.

– Если вы не возражаете, стрелять будем на пятидесяти шагах, – говорил Волков Кранклю.

– Нет, не возражаю. Как вам будет угодно, – ответил тот.

– Арбалет один, стрелять будем по очереди.

– Значит, жребий? – спросил Кранкль.

– Жребий, – ответил солдат.

Улыбчивый фон Фальц достал золотую крону, повертел ею и спросил у солдата:

– Герб или голова?

– Голова, – ответил тот.

Большим пальцем фон Фальц подкинул монету вверх. Крона крутилась в воздухе, и все присутствующие, за исключением Кранкля, глядели на нее. Рыцарь отрешенно смотрел вдаль, как будто все происходящее его совсем не касалось. Монета была поймана фон Фальцем на внешнюю сторону левой руки и накрыта правой. Волков и Кранкль молчали, ждали.

– Фон Фальц, какого черта, открывайте, – спешил молодой фон Плезендорф.

Фон Фальц убрал руку. Волков глянул на монету: он проиграл, на руке рыцаря блестел золотом герб славного города на востоке. Фон Фальц показал солдату другую сторону монеты, где был изображен профиль бургомистра. И сказал:

– Как всегда, Кранклю везет, он будет стрелять первым.

– Хорошо, – сказал Волков, хотя ничего хорошего в этом не имелось: он был уверен, что любой из этих господ неплохо стреляет. А Кранкль, наверное, лучший из них. – Отсчитай пятьдесят шагов, – сказал Волков стражнику, – и не мелочись.

– Кстати, коннетабль, хотел вас спросить, – произнес Кранкль, – а где у вас тут можно поесть, есть ли где нормальное вино?

– Господа, если бы я хотел вас отравить, я бы посоветовал харчевню в Малой Рютте, – ответил солдат.

Рыцари засмеялись, а стражники, сержант и Ёган смотрели на это с непониманием. Как могли шутить и смеяться люди, которые собирались друг друга убить? Солдат продолжал:

– В Рютте можно поесть, если очень голоден. Честно говоря, в здешних местах нет хорошей кухни, даже у барона кухня будет недостаточно изысканна для вас.

– Вы, к сожалению, правы, коннетабль, – заметил фон Фальц. – Местные рыцари – ужасная деревенщина.

– Господа, а вы помните вино, которым нас угощали вчера? – вставил фон Плезендорф.

Рыцари стали кривиться и смеяться.

– Только кухню фрау Анны можно считать достойной, но она живет далеко, почти у монастыря, – порекомендовал Волков.

Солдат шутил и вел беседы, хотя ему было не до этого. Он смотрел на Кранкля и думал о нем. Тот осставался холоден и спокоен, улыбался и говорил, но был сосредоточен. Он являлся самым серьезным противником из всех, с кем солдату приходилось сталкиваться. Конечно, он умел стрелять. Единственное, что Волкову было неизвестно о Кранкле, так это то, насколько он самонадеян. Будет ли он пристреливаться или выстрелит без подготовки.