Нефть
Шрифт:
— Читайте, пожалуйста, следующий документ все объяснит.
— Очень на это надеюсь… Иначе…
«15 марта 1996 г. произошло событие, которое имело все основания, дестабилизировать ситуацию в России до степени государственного переворота и прямого столкновения сторонников и противников распада СССР. Государственная дума РФ приняла решение об отмене Постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г. о денонсации Договора об образовании СССР. Таким образом, теряло юридическую силу постановление ВС РФ, денонсирующее подписание Беловежского соглашения. Наиболее радикальные депутаты Государственной думы на этом же заседании потребовали привлечь президента России Б.Н. Ельцина к уголовной ответственности
— Забавно. Тебе не кажется, что он входит во вкус?
— Во вкус?
— Ну да. Ему нравится разгонять собственный парламент. А мы дружно его в этом поддерживаем. Интересная складывается коллизия, дружок, не находишь?
— Можно подумать, нам остается что-то еще?
— Нам не оставалось ничего больше. Но если он сделает это снова и снова с пальбой и трупами на улицах.
— Не сделает.
— Потому что уже упущено время?
— Да ничего еще не упущено. В 1993-м скандал с парламентом, если вы помните, начался еще в сентябре. Или — августе. А пушки стреляли в октябре. Время здесь ни при чем. Но есть другая причина.
— Что такое? — Она спустила очки на самый кончик носа, и жесткий проницательный взгляд уставился прямо на Стива. — Ты что-то затеял, не согласовав со мной. Или с Доном.
— Нет. Это всего лишь эксперимент одного из наших мальчиков третьей волны.
— Кого именно?
— Лемеха.
— Лемеха. Самая, пожалуй, адекватная фигура, не находишь?
— Нахожу, потому и разрешил ему поэкспериментировать. Практически самостоятельно.
— И в чем же суть эксперимента?
— У вас на столе второй конверт.
— Из Лэнгли. Совершенно секретно. Лично. В единственном экземпляре.
— Мне выйти?
— Зачем же? Мне, слава богу, дано право решать, кого знакомить с какими документами. Итак…
Очки снова вернулись на исходные позиции:
— «23 апреля 1996 года в 6 часов утра…» Господи, что это он возвращает сталинские обычаи, работать по ночам?
— Не знаю, может, у него бессонница, как у всех алкоголиков. Пожалуйста, прошу вас, продолжайте.
— Да продолжаю, продолжаю: «…на территории загородной резиденции Президента в «Горках-2», было созвано закрытое совещание, в котором принимали участие В. Черномырдин, О. Сосковец, силовые министры и руководитель президентской администрации Н. Егоров. Б. Ельцин ознакомил собравшихся с разработанным планом по существу очередного государственного переворота и попросил высказаться. Большинство участников поддержало намерения президента. Возражения высказал министр внутренних дел А. Куликов, который заявил, что коммунистическая партия контролирует законодательные органы власти в половине регионов России, и если она выведет народ на улицу, то, возможно, часть военнослужащих Министерства внутренних дел перейдет на ее сторону, что будет означать вооруженное противостояние. После этого своими сомнениями поделился и В. Черномырдин. Ельцину пришлось закрыть заседание, так и не сформулировав никакого решения.
В дело вмешалась Татьяна Дьяченко, которая довольно
— Yes! — это было впервые за годы работы с госсекретарем. Стив Гарднер, безупречный, воспитанный в хорошей семье, педантичный и даже слегка чопорный и подверженный некоторому снобизму, Стив Гарднер сопроводил громкий вопль характерным энергичным жестом и уставился на государственного секретаря США в видом победителя. Надо отдать должное, Мадлен сохранила невозмутимость.
— И?
— И мы решили эту проблему. Дискредитации, а затем и отстранения Коржакова со всеми его силовиками, вместе взятыми. Все.
— Прости. Но мои мозги, очевидно, работают не так быстро, как твои, — придется дать некоторые объяснения.
— Вчера ночью она победила. Одна — целую армаду боевых генералов. Он послушал ее, а не их.
— Ну и что? В следующий раз будет наоборот.
— Нет. Она его дочь. И она слишком долго зависела от всей этой гвардии. Теперь она не отступит. Это будет драка. Коварная. Жестокая. Но согласно моему сценарию — она победит.
— Значит, у тебя уже есть сценарий.
— Разумеется.
— И он называется «Татьяна».
— Нет. Татьян много. Он называется «Дочь».
— Я видела ее несколько раз — обычная молодая женщина, милая, но не слишком располагающая к себе, по-моему, забитая — я имею в виду не физическое воздействие, — как все женщины в семье Ельциных. Ты предлагаешь ставить на нее? Но скажи — что мы знаем о ее политических взглядах, кроме этой цитаты из Лэнгли? Где гарантии, что и она поддержит отмену и перенос выборов — ей, полагаю, как никому понятно, насколько слаб и беспомощен Ельцин.
— Все так. Ну, вот смотрите — два чаши весов. На обоих — проигрыш отца на выборах. Однако на одной чаше еще один груз — ненависть. Она ненавидит Коржакова и его команду, долгое время управлявших — в сущности — ее семьею. И ею лично. Вдобавок она с симпатией относится к Чубайсу.
— Иными словами, у нее нет выбора?
— Нет.
— А силы противостоять Коржакову и команде?
— Силу ей заменяет ненависть и ярость.
— Да, это иногда бывает мощным стимулом. Что ж. Полагаю, ее досье есть в моей — твоей папке. Кстати, я заглядывала в нее недавно и обратила внимание — документов изрядно прибавилось.
— Я работаю, мэм. Когда вы первый раз позволили мне работать с папкой, вы сказали, что хотели бы превратить ее в хранилище оперативной памяти и аналитики, притом, что кроме сухой фактологии вас интересуют подробности и детали, чтобы иногда можно было просто почитать на ночь, как занимательную беллетристику.
— Я так сказала?
— Слово в слово.
— И что же — она теперь такова?
— Почти.
— Хорошо, Стив. Тогда я хотела бы почитать сегодня на ночь — уж не знаю, в качестве беллетристики или дамского романа, — досье Татьяны Ельциной.
— Дьяченко.
— Это не имеет значения.
— Разумеется, мэм. Я как раз работал с ее файлами — там появилось много нового, что и позволило мне…
— Дело за малым, Стив, — чтобы я позволила тебе…
Стив Гарднер понял, что перегнул палку. Но даже это не могло испортить его настроения. Это была красивая игра. В успехе которой он не сомневался. Вопрос был только в долгосрочности успеха, здесь он целиком и полностью полагался на опыт большого Тони. Иными словами, успех будет недолгим. Потом? Потом на арену выдут психи. Что будет дальше, Стив не знал.