Нефтяная бомба
Шрифт:
Из головы не идет взгляд подполковника. Вот же ублюдок. Гнида паскудная. Из-за денег, а из-за чего же еще? Я – опасный свидетель и единственный русский там. Эти, похоже, подельники, с которыми делиться не захотел. Камаль, похоже, мне именно это и сказать хотел, совесть мучила. Потому и психовал. Здесь нельзя воровать. Говорят, что все арабы воришки – но это совсем не так, большинство людей здесь все-таки не утратило совесть, и если кого-то кидают – потом мучаются.
И что теперь делать?
Так ничего и не решив, возвращаюсь в Багдад. Не один – подсадив в новую машину двоих советников. Внезапно мне приходит в голову, что автомат Камаля у меня. Мы поменялись с ним оружием,
Что делать…
Башка просто раскалывается.
Майор Константин Палыч Горностай, профессиональный сапер из Марьиной Горки [23] , который учит иракцев подрывному делу, свойски хлопает меня по плечу:
– Не бзди, Капустин. Давай хоть чаю попьем заедем…
23
В СССР там располагалась пятая бригада спецназа. Сейчас – спецназ Республики Беларусь.
Тоже дело. Сворачиваю у первой же забегаловки. Там подают чай – отличный, кстати, чай. Британцы научили иракцев пить чай с молоком, хотя и по-бедуински, с солью и жиром – они его тоже пьют. Не пьют они его только по-нашему, то есть без сахара и очень крепкий, можно сказать, что и чифирь. От такого чая, как у нас, иракцы просто в отруб выпадают…
– Чего, Горностай? – Второй советник, тоже белорус, капитан Бурак, прихлебывает по-крестьянски чай, шумно. – Чего скажешь-то? Роди гипотезу.
– А чего тут говорить. Понятное дело – взрывчатку напихали. Вопрос в том – откуда.
– Откуда-откуда. Из детонирующего шнура, откуда же еще, – буркаю я.
– Ан нет. Так и самому подорваться можно. Я эти патрончики смотрел – штучная, можно сказать, работа. Если бы пулю вытаскивали, а потом обжимали – остались бы следы, хоть какие. А тут – нет, брат. Их в лаборатории делали. Понял?
– Да понял я, понял…
Башка все-таки болит. И чай не помогает…
Вечером, в условленном месте, я оставил «симку». Чистую, в памяти которой записан номер, единственный номер моего аппарата и одноразовый шифр к моему криптофону. Это – процедура экстренного контакта, оговоренная с Джейком. Не знаю – работает ли кто по ней, после того как Джейк… После того как его замочили, короче. Надеюсь, что работает. Шифра хватит только на один разговор, после чего «симка» станет бесполезной. Именно такую процедуру мы установили – и она пока нас не подводила.
Остановился я в «Султан-Паласе» на площади Тагарият. Известный бизнес-отель, можно сказать – камерный, счет здесь дороже обычного, собственная охрана. Но мне на одну ночь, дальше что-то придумаю…
Попросил прислать ко мне отельного доктора – здесь они без работы не остаются. Больше ничего не оставалось, как ждать и думать…
Утром, нормально выспавшись, проверил метку. Ее никто не снял.
Контакт оборван. На той стороне провода никого нет. Дверь закрыта. А если дверь закрыта, нормальные герои делают что? Нет, неправильно. Взрывают ее к чертовой матери…
Машина у меня была с карточкой Министерства нефти, поэтому в Зеленую зону я проехал запросто. А вот и посольство. Всё те же частники на охране и высокий забор, скрывающий здания. Очередная осажденная крепость во враждебной стране, одна из многих.
К сожалению, на посту оказались те же парни, которые дежурили в прошлый раз. Едва увидев меня, старший смены, даже не сканируя сетчатку глаза, нахмурился:
– Сэр, вам известно, что вы в списке нежелательных посетителей?
– Известно.
– Простите, сэр…
– Багдадской станции, вашу мать, что вам неясно? – схамил я. – Я хочу сменить команду, ясно? Вызови, или ты будешь в таком дерьме, в каком здесь с 2008-го никто не был!
2008-й – год для Ирака особый. Можно сказать, победный. Именно в этом году, после всего того, что сделали американцы, после всех их правильных, в общем-то, действий, после всех достигнутых ими договоренностей – в стране началось массовое шиитское восстание. Часть полицейских и солдат, которых обучали американцы, открыли огонь по ним же, школы превратились в огневые точки. Именно после этого восстания, в военном плане провального, стало ясно, что из Ирака надо уходить полностью.
Охранник на воротах – он охранник и есть, ему думать вредно. Но он какое-то время все же думал, потом решил на себя это не брать.
– Отъедьте вон туда, сэр, стойте и ждите указаний.
– Есть! – Я шутливо козырнул, хотя было не до шуток. Сдал назад и задом зарулил на огороженную мешками с песком HESCO стоянку, на которой отстаивались подозрительные машины. Мешки с песком – это чтобы гасить энергию взрыва, если машина заминирована.
Ждал двадцать минут и уже начал злиться, когда открылись (откатились в сторону, точнее будет, ворота защищенные) ворота – и из них медленно выкатился здоровенный черный «Субурбан» с широкими подножками и хромированными поручнями на крыше. Машина прокатилась по подъездной дорожке и встала рядом с площадкой, но так, чтобы между ней и моей машиной был мешок с песком…
Открылись двери, выбрались четыре добрых молодца, наставив на меня свои игрушки. Тоже разозлив. А ребята-то, кстати, и непростые. Простым людям – даже таким, как я, – никто не продаст D10PDW. А вот этим кто-то продал [24] .
– Выйдите из машины, сэр.
Проблемы у них были – серьезные такие. Дело в том, что проектировщики ошиблись – сделали выезд на безопасную площадку слишком узким. И теперь, думаю, я успею прыгнуть, если что. И убить как минимум одного, посрамив спецназ США. Только я не собираюсь этого делать, вот в чем загвоздка. Может быть, позже…
24
D10 – внутреннее обозначение карабина НК 416 в армии США.
И потому я вышел из машины, как и было сказано.
– На колени, сэр. Руки держите над головой. Никаких резких движений.
Интересно, они хоть понимают, что творят? Для местного – встать на колени, тем более лечь на землю – это оскорбление, смывается оно кровью. Мы еще по Чечне додумались, теперь – без необходимости так не делаем, обыскать можно и просто в положении руки на машину. А эти… Нет, американцы все-таки тупые.
Но и это я делаю без разговоров.
Двое американцев входят внутрь защищенной зоны. Двое – остаются вне ее. Один контролирует дорогу, другой – машину. Входя, эти двое мешают друг другу. И теперь я гарантированно могу убить двоих – тем более что я стою на коленях, а они – в полный рост, и значит, у меня есть как минимум секунда. Но я не буду этого делать. Хотя и чертовски хочется. Интересно, а сами-то американцы понимают, что если даже мне, нормально относящемуся к ним русскому, хочется открыть огонь… Просто чтобы показать – они не всесильны и не выигрывают в одни ворота. Они хоть понимают, как всех достало это их «полное доминирование»? Придурки…