Нефтяная Венера
Шрифт:
Я смотрю на маятник не отрываясь, Ваня смотрит то на него, то на меня. Ему не впервой, он чувствует себя более искушённым. Более взрослым. Он мой проводник в мире духов, энергий и карм.
Маятник завертелся, сначала медленно, потом быстрее. Рука Ирины не двигается, сквозняка нет, маятник крутится против часовой стрелки.
– Что такое? Не хочешь, устал? – ласково говорит Ирина маятнику. – Ну ничего, отдохни. – Она подержала пирамидку в кулаке, подула на нее. – Придётся по-другому. Сейчас я разденусь, вы не пугайтесь, мне будут нужны ваши руки.
Не успела она договорить,
– Руки, – скомандовала она.
– Мою? Пожалуйста… Моей достаточно? А то Ваня… э… для него это… необычно…
– Мне нужна рука того, кто совершил кражу, – отрезала Ирина.
Не знаю, какая она там ясновидящая, но в людях разбирается, всё сразу про нас поняла. Я протянул руку, стыдясь холодной ладони, которая вдобавок вспотела. Ваня последовал моему примеру. Ирина крепко прижала наши руки к свои грудям. Я подумал, что при спящем не первый год муже для неё это неплохой официальный способ контактировать с мужчинами. Под пальцами ощущаются мясистые соски, украдкой я поглядел на Ваню, он дышит очень быстро. Как бы инфаркт не хватил, всё-таки врождённый порок сердца… Впрочем, хоть бабу перед смертью полапает. Не самый плохой вариант.
Сначала Ирина подвывала некоторое время и вдруг заговорила неразборчиво:
– …дорога… спешит… мужчина спешит… подарок… он везёт подарок… опаздывает… поворот… – Она стала всхлипывать, из-под закрытых век потекли чёрные, пополам с тушью, слёзы. – Смерть!.. Я вижу смерть! – воскликнув это, Ирина раскрыла глаза. В них светился ужас. – Во что вы меня впутываете?! – заорала она, отталкивая нас. – Я видела смерть! Я со смертями не работаю!
Ваня совсем притих. Я весь дрожу. Не знаю, что меня напугало больше: её внезапный крик и чёрные слёзы или то, что она достоверно описала ситуацию, в которой картина досталась нам.
– Мы… м-мы никого н-н-не уб-б-бивали, это был несчастный с-случай! – бубню я, заикаясь. – Ваня случайно взял картину, просто она ему понравилась. Мы хотим её вернуть хозяевам… тем, кому художник её вёз…
– Он не хочет! – перебила Ирина, накидывая халат и указывая на Ваню.
– Ему нравится картина, но он готов вернуть её, помогите нам… у нас после этого неприятности начались… – взмолился я.
– Хорошо, руки… – Она снова входит в транс. – Дорога… подарок… вижу прошлое… у вас у всех общее прошлое… и… будущее… чёрное, липкое… брызжет в лицо… солнце… – Ирина сжала мою ладонь.
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – Это уже Ваня.
«Всё, бля, инфаркт», – мелькнуло в голове. Поворачиваюсь. Волосы встают дыбом.
Вместо корчащегося в сердечном припадке Вани на кровати медленно поднимается человек под тюлем. Муж. Не опираясь на руки, а просто так взял и сел, как ожившие мертвецы в кино. Сел, а тюль как был на нём, так и остался. А он через него смотрит.
– Ай! Ой! Мама! – не своим голосом взвизгнул я, вскакивая и отдёргивая руку.
Ирина, увидев мужа, застыла. Тем временем он стащил с себя тюль и, рассматривая нас опухшими, осоловелыми глазами, произнёс:
– Ира, у нас гости?
– Уходите! Быстро уходите! – зашептала Ирина, суетливо одеваясь.
Мы с Ваней кинулись в прихожую, отталкивая друг друга в попытках протиснуться в дверь. Как напроказившие дети, бегущие от учительницы. Ничего ужасного не произошло, просто спавшему летаргическим сном мужу приспичило проснуться именно во время сеанса по выявлению хозяев нефтяной «Венеры». Но мы бежим как от огня: мало ли что придёт в голову человеку, проспавшему два года, а проснувшись, увидевшему, как двое парней тискают его жену за сиськи. Схватив с вешалки куртки, запихивая ноги в ботинки на ходу, мы дёргаем дверь. Она не поддаётся… засовы, защёлки… Я толкаю, не поддаётся… Оборачиваюсь… вижу каменное лицо мужа, наблюдающего наше бегство. Позу он так и не сменил.
Кричу:
– Деньги на зеркале!
Ответа не следует. Зря я про деньги, муж ещё подумает, что Ирина проституцией занялась… А может, не надо было платить? Она же ничего толком не сказала, сеанс сорвался, а со средствами у нас плохо… Каждый полтинник дорог… Тут я едва не повалился под Ваниным весом… Он наконец справился с дверью, дёрнув её на себя. Ну конечно, не толкать надо, а дёрнуть на себя… Ваня дёрнул слишком сильно. Дверь распахнулась, и он повалился на меня. Хватаясь за висящую на вешалке одежду и какой-то хлам, я чуть не упал с охапкой старых плащей. Отбросил их и толкнул Ваню вперёд, в открывшийся выход.
Позвонила риелторша. Вот уже два месяца, как я безуспешно пытаюсь сдать бабушкину квартиру в Черемушках. Деньги нужны позарез. С клиентами не везёт: одним не нравится старая сантехника и обои, другие выглядят подозрительно и предлагают слишком мало. После расставания с Леной я тут долго не прожил. Только появились заработки, сразу снял жильё. Не хотел зависеть от родителей. Они квартиру время от времени сдавали, но ремонт так и не сделали. Квартирка очень запущена. Приличным клиентам нужен ремонт, а сдавать абы кому не хочется. Выколачивай потом плату каждый месяц.
– Девушка хочет снять. По виду культурная, обеспеченная. Торгует живописью. Ищет однушечку под склад.
Везёт мне на живопись в последнее время, подумал я про себя. Это может оказаться подходящим вариантом.
– Готов встречаться завтра. Посмотрим друг на друга.
На следующий день, оставив Ваню у старушки соседки, я приехал в квартиру заранее. Открыл форточку проветрить. Полы и окна мы с Ваней помыли ещё в сентябре.
Звонок. Открываю дверь. На пороге риелторша в кожаном плаще и… шатенка с кладбища.
– Здравствуйте, Фёдор, это Софья Георгиевна. – Риелторша профессионально улыбнулась, пропуская шатенку вперёд. Мне тут же захотелось захлопнуть дверь.
Не знаю, как складывалась жизнь этой Софьи Георгиевны до встречи со мной, но, увидев меня, она изменилась в лице. Видимо, такого количества странных совпадений за столь короткий срок ей, как и мне, переживать не приходилось. А ведь она ещё про картину не знает. А значит, на мою долю выпало побольше мистики… Ощущаю мгновенное удовольствие от того, что знаю касающуюся её тайну.