Нефтяная Венера
Шрифт:
– Мы возим наше кресло на каждый спектакль! Моя мама шила костюмы, а теперь вдруг какой-то папочка со своей мебелью… – перебил я.
– Вас неоднократно просили оставить кресло в театре!
– Кресло – одна из любимых Ваниных вещей в доме! Я же не могу его вот так отдать!
– А вот Кирюшин папа может!
Я слушаю голос в трубке, и меня засасывает серая банальность мироустройства. Борьба за хорошие роли идёт даже между даунами. И здесь есть Кирюшин папа, готовый купить своему сыночку-инвалиду счастье за счёт несчастья другого инвалида. Будь моя мама жива, попробовали бы они отобрать у Вани роль. Она бы им устроила! Стоило только
Отстоять Меркуцио не удалось. Ване предложили роль автора, читающего эпилог в финале, плюс, в качестве компенсации за моральный ущерб, я выторговал для него роль пажа. Такого персонажа у Шекспира нет, его придумал я. Паж будет встречать гостей перед спектаклем и объявлять перерыв.
Чтобы не травмировать Ваню, ему я сказал, что актёру полезно играть разных персонажей. Что от этого мастерство только оттачивается. Но он всё равно расстроился.
– Я так люблю Меркуцио! Чума на оба ваших дома!.. – Ваня встал в патетическую позу.
До сих пор я ни разу не был на этом спектакле. Сложновато смотреть на подростков-даунов, разыгрывающих самую известную историю любви. Нехилое испытание для зрителя. Теперь обязательно пойду, тем более что очередной показ близится.
– Всё дело во мне… – сказал Ваня неожиданно трагически.
– Ты нормально играешь Меркуцио, я уверен…
– Я украл картину, это кара Божья…
Ваня сидит, обхватив голову руками.
– А при чём здесь картина, Вань?
– Кража – это грех. После этого у нас забрали могилу и… Меркуцио.
Я задумался. Логика, конечно, спорная, но что-то в этом есть. Неприятности и вправду посыпались после кражи картины. Конечно, проблемы и раньше возникали. Один Ваня чего стоит! Но если учесть, что именно Джордж Сазонов лёг в могилу нашей семьи, то выходит форменная месть высших сил.
– Но ты же сам на даче говорил, что художник нарисовал картину для тебя.
Ваня не слышит моё замечание. Он погружён в размышления.
– Надо идти к тёте Ире… – неожиданно собранно произнёс он.
– Это ещё кто?
– Ясновидящая. Она всё знает и даст совет.
– Это мамина знакомая, что ли, бухгалтерша? – иронично уточнил я.
– Ей Бог знание дал. Она у Иисуса Христа была на приёме, – строго произнёс Ваня, и я снова услышал знакомые поучительные интонации.
Шутки шутками, а выбор у нас невелик. Всё равно делать нечего, развлечений никаких, можно и к ясновидящей смотаться. Тем более я эту леди никогда не видел.
Нашли в маминой записной книжке телефон. Я набрал номер.
– Слушаю вас, – раздался низкий женский голос в трубке.
– Ирина, я Фёдор, сын Галины Сергеевны…
Ночью я долго не мог заснуть, размышляя о событиях последних дней. Зря я эту бабу ударил: женщина всё-таки, да и недальновидно. Она, конечно, сучка настоящая, но лучше было попробовать договориться, а то теперь она упрётся рогом. Я, конечно, стал психом от всего этого…
Через пару лет после рождения Вани я начал испытывать зависть. Сильнейшую чёрную зависть к тем, у кого есть здоровые дети. Я смотрел на беременных и надеялся, что у них тоже родится инвалид – даун, кретин или хотя бы олигофрен. Я не желал никому зла, просто не хотел оставаться один на один со своей долей. У всех, как назло, дела шли прекрасно. Детки рождались отборные. Они розовели и подрастали. Друзья только и делали, что показывали фотографии и рассказывали о том, что их
За окном завыла собака, прошла компания пьяных, выкрикивающих невнятные слова дурными голосами. Процокали одинокие каблуки, стихнув в арке…
Неужели захват могилы вызван кражей картины?.. Можно быть каким угодно скептиком, но совпадение налицо. Может, зря я над мамой смеялся, когда она мне ясновидящую цитировала? Сколько мы ни пытаемся уйти от влияния родителей, ничего не выходит. Вот и я – лежу в родительской кровати, выполняю взятые ими по отношению к Ване обязательства и собираюсь идти к их ясновидящей…
По потолку, в отсветах фар, пробежали прямоугольные тени оконных рам и причудливая паутина ветвей деревьев. Во двор заехала машина с гулко бьющей внутри электронной музыкой. Что за идиот, все же спят! Наверняка «Лада» с тёмными стёклами, синими неоновыми огоньками и поднятым на гоночный манер задом. Есть в Москве люди, у которых с «Ладами» связаны нежные чувства. Люди эти так же похожи друг на друга, как и их любимые автомобили. Музыка становится заметно громче, видимо, дверцу открыли. Я закутываю голову одеялом, но это не помогает. Тогда я вскакиваю, бросаюсь к окну, дёргаю створки. Угадал, «Лада». Стоит у подъезда с включёнными фарами. Ну, я тебе сейчас… «Эй, ты! Сделай потише!» – Крик уже рождается в горле. А не прибавить ли «козёл»? «Эй, козёл, сделай потише!» Пальцы дёргают алюминиевые задвижки… Из подъезда выходит девушка, садится в «Ладу», дверца хлопает, музыка удаляется.
Стою перед полураскрытым окном наедине со своей неизлитой злостью. Уже настроился орать во всё горло – и такой облом. Козлы, мудаки! Даже не дали себя обматерить!
Появление на свет Вани меня контузило. Такие шрамы не зашлифуешь у косметолога. Я долго учился радоваться жизни. Но где-то в глубине всё равно сидит тайная злость… Не из-за этого ли я так болезненно реагирую на громкую музыку за окном, презираю владельцев этих «Дад»?..
Приехал мусороуборочный «КамАЗ». Железные баки с бутылочным грохотом опорожняются в оранжевый кузов. Прозвякал цепью-заземлителем тока, волочащейся по асфальту, первый троллейбус. Значит, уже утро…
А Бог? Теперь, когда ответственность за сына целиком легла на меня, когда я оставил ради него карьеру, личную жизнь, я перестал предъявлять к нему претензии. Просто я больше не надеюсь на него. Бог для меня стал чем-то вроде персонажа из фильмов о таинственных обществах, магических книгах и тайных знаниях. Все эти мифы существуют только потому, что людям слишком страшно принять правду. Факт, что ничего нет. НИЧЕГО. Только темнота космоса…
А вот и первый выкрик гаишника в мегафон: «Номер сто тридцать один, остановитесь»! Нарушил кто-то. Гаишник продолжает требовать незадачливого водителя остановиться и очень скоро переходит на истеричный вопль. Видно, какая-нибудь зазевавшаяся дамочка, недавно получившая права, едет на корейской малолитражке и ничего вокруг не замечает. Визг гаишника она не слышит, а смотрит перед собой, вцепившись в руль. Тут гаишник догоняет её и прижимает к обочине, размахивая полосатым жезлом. Дамочка пугается, забывает все уроки вождения, бросает руль и чуть было не въезжает в зад едущего впереди «КамАЗа». Её малолитражка и гаишная бело-синяя «десятка» перегораживают улицу, и остальным приходится объезжать их по встречной, истошно гудя и ругаясь. Я засыпаю…