Неидеальный
Шрифт:
— Ты что, ревнуешь? — улыбаюсь я.
— Я злюсь, — бурчит он. — Какого чёрта он крутится возле тебя?
— Он крутится возле меня полгода и безрезультатно. Так будет и дальше.
— Наверное, я всё-таки его уволю.
— Не надо, — целую сжатые в тонкую линию губы. — Ты только мне доверяй, у тебя нет повода для ревности, — снова лёгкий поцелуй.
Давид резко хватает меня за талию, сжимает до боли и говорит, глядя в глаза:
— Я тебя не отдам, слышишь? Я завтра штамп в паспорте поставлю, дома тебя закрою, но не отдам, —
— Тише, милый, я твоя, с тобой, и не уйду.
— Прости, — хватка ослабевает, и он утыкается лбом мне в плечо. — Я просто свихнусь, если ты уйдешь. Я знаю. Чувствую себя психом, но я словно зависим от тебя. Мне страшно представить, что будет… — накрываю его губы пальцами, не даю договорить.
— Давид, я с тобой.
— Переезжай ко мне, — снова предлагает он.
— Хорошо. Если до Нового года мы друг друга выдержим, обещаю вместе отметим не только Новый год, но и новоселье.
— Ты издеваешься? — возмущается Давид. — Это ещё целых три месяца!
— Это всего три месяца, — поправляю я. На самом деле, я хочу это сделать, но пока боюсь.
— Это долго, — недоволен Давид.
— До Нового года, — поднимаю палец вверх, не даю ему возразить, и добавляю. — Но, все выходные проводим у тебя, — предлагаю компромисс.
— Это шантаж.
— Это здравый смысл. Мы проверим…
— Мне не нужно ничего проверять, — перебивает он.
— Давид, это серьёзный шаг. Если мы с тобой можем сойтись, разойтись, то играть чувствами Тигрёнка я не могу. Мне нужно это время.
— Ты можешь не общаться с ним?
— Я могу свести общение к минимуму. Всё, настраивайся на рабочий лад. У тебя встреча, — смотрю на часы. — Через сорок минут. А ты так выглядишь, словно готов убивать.
— Поцелуй, — просит он.
И я целую, нежно. Я тоже скучала по нему, хоть и не виделись мы всего одну ночь. Мне его не хватает и это чувство обостряется с каждым днём. Любовь ли это? Наверно, для таких громких слов еще рано, но это точно не простое чувство привязанности, это что большее… Но я всё ещё опасаюсь довериться полностью. Боюсь поверить, что всё по-настоящему, что он не скажет однажды: "Я наигрался, тебе пора уходить." Или что со мной ему станет скучно. Стараюсь разгонять своих тараканов, хочу ему верить. Хочу себе позволить любить, нырнуть в это чувство, раствориться в нем без остатка, и быть просто счастливой.
Прошло больше месяца с того вечера, как Давид остался у меня. Выходные мы проводим у Давида. По будням он все чаще остаётся ночевать у меня. Тигран в детском саду всем рассказал, что у него теперь есть папа. Вчера воспитатель спросила:
— Вас можно поздравить? Вы собираетесь замуж?
— Кто Вам сказал?
— Тигран. Сказал, что у него есть папа и он заберёт вас жить к себе, — не без ехидства сказала она.
— Вот видите, Вам уже всё известно.
— Так это правда?
— Не замечала за сыном вранья, — забираю Тиграна, и мы уходим домой.
С Олегом, действительно,
— Что ты тут делаешь?
— Тебя жду.
— Зачем, Олег? Мы же всё выяснили, друзья или никто.
— Тогда скажи мне, как другу. С кем ты сейчас? И не надо врать, что никого нет. Я видел засос на шее, когда ты поправляла платок.
— Какое это имеет значение?
— Я просто не понимаю, почему не я? Ты можешь объяснить? — стал повышать голос.
— Я не знаю. Ты можешь объяснить, почему я, а не Оксана с юридического отдела? Ты нравишься ей, все об этом знают, — не отвечает, сжимает пальцами переносицу:
— Просто скажи, что это не он. Что это не твой начальник.
— Олег, иди домой, — прошу я.
— Мама, холодно, — после очередного порыва ветра говорит Тигрёнок. — Пойдём, — говорю сыну и обхожу мужчину.
— Что я сделал не так? — кричит мне в спину.
— Ты выбрал не ту женщину, — отвечаю ему.
32 глава
ЕВА
После отъезда Давида, всё время посвящаю семье. Два раза в неделю созванивалась с управляющими салонов. А остальное время проводила в больнице.
Маму выписали через две недели, а брат всё ещё был в коме. Марине, жене Артёма, всё-таки пришлось рассказать, она так разволновалась, что попала на сохранение. И теперь ей запрещают перелёт.
Я много часов проводила у постели брата. Читала вслух его любимого Генри Хаггарда. На восемнадцатые сутки он пришёл в себя. Я плакала от счастья. Потом начались бесконечные обследования и реабилитация.
Я приходила утром и уходила вечером. Брат был самым дорогим мне человеком. Он был рядом всегда. Даже когда у меня в одиннадцать лет начались первые месячные, именно он, тогда семнадцатилетний парень, все объяснял и успокаивал меня, потому что мама занималась очередным проектом своего фонда, и ее почти не было дома. Я делилась с братом всеми своими переживаниями и успехами.
За всей этой суматохой я пропустила момент, когда должны были прийти месячные. Я перестала пить таблетки, ещё в августе. И у меня как-то совсем вылетело из головы следить за циклом. Когда месячные так и не пришли в сентябре, я совершенно не обратила на это внимания. Когда к концу октября их всё ещё не было, зато по утрам появилась тошнота, меня осенило.
В тот же день я отправилась в клинику на приём к гинекологу.
— Семь — восемь недель, — сказала молодая женщина, что осматривала меня. — Поздравляю.
— Это точно?
— У меня нет никаких сомнений. Вам нужно сдать анализы и стать на учёт.
— Спасибо, — я расплылась в улыбке. Не верится, я беременна. Беременна!!! Беременна от Давида! Вот это новость.
— Привет, ты чего такая счастливая? — спросил меня брат, когда зашла к нему в палату.
— Кажется, ты скоро станешь дядей.