Неисторический материализм, или ананасы для врага народа
Шрифт:
– Я знал, что ты придешь! – хлопал его по плечу Андрей.
– Ты всегда все лучше меня знаешь!
– Но пришел же!
– Серега, смотри, – гордо сказал Иван. – Мы теперь сами все спутники ведем. Уайту ничего не сказали, чтобы он не обижался, а сами потихоньку все скопировали. Андрюха уже и на полигоне все подключил. Теперь хоть все коты Ки Веста будут на клавиатуре танцевать…
– Погоди-погоди, – испугано сказал Сергей. – А ты мне-то зачем это рассказываешь?
– Ну как же! Теперь абсолютно безопасно…
– Где-то я это уже слышал, – поморщился Сергей.
– Да смотри!
Митя на его глазах перенесся в его квартиру в пятьдесят третий.
– Привет из квартиры «П», – помахал он рукой перед камерой и вернулся. Следом за ним в прошлое переместились по очереди все, демонстрируя полную безопасность перемещений.
– Чего это вы разрезвились-то?
– Так ведь там такие события развернулись, пока мы тебя искали. Хочешь записи посмотреть?
Сергей обреченно вздохнул, некстати вспомнил охранника, который не хотел его впускать, и беспрекословно уселся за компьютер.
– Только недолго, – предупредил он. – Я матери обещал. Завтра у Кирюшиных день рождения. Я поклялся, что повезу ее в магазин за подарком.
– Отдыхай пока, – махнул рукой Андрей и нажал Enter.
Сергей увидел роскошный кабинет – не чета савельевскому – большого начальника. Огромный стол, середина которого затянута зеленым сукном, видимо, для проведения совещаний, и помпезный письменный стол самого начальника. Справа от стола угадывалась большое окно, – вид из него, правда, разглядеть не удавалось. Сам начальник тоже присутствовал. Сидя за столом, он сердито хмурил брови и рассматривал бумажку, лежавшую на столе. Потом, проворчав: «Черт знает что», он нажал кнопку селектора на столе и буркнул:
– Пригласите!
Сергей вопросительно посмотрел на Андрея.
– Не узнаешь? – ухмыльнулся он. – Твой непосредственный начальник. Андрей Януарьевич.
– Вышинский? – обрадовался Сергей. – Ну прямо музей! С живыми экспонатами.
XXVII
Недовольный Вышинский разглядывал своих посетителей из НКВД. Помня, что он сам недавно начальствовал в этой системе, он принял высокомерный начальственный вид. Посетители по той же причине смущались и были крайне вежливы.
– Товарищ Вышинский, – приподнялся один из них. – Будьте добры, это ваша подпись? – он показал ему уголок бахметьевского удостоверения, которое отобрали в тюрьме у Бахметьева.
Сергей гордо ткнул в экран пальцем: «Это – мое!» Митя с Иваном хором зашипели.
– Разумеется, моя, – брюзгливо ответил Вышинский, поджав губы. – У вас ко мне все?
– Точно ваша? – уточнил второй посетитель.
– По-вашему, я не в состоянии узнать собственную подпись? – тут же вспылил Вышинский. – Как вы смеете тратить мое время? Вы понимаете вообще, – срываясь на визг, закричал он, – с кем вы разговариваете?
Полковник в широченных галифе полностью открыл удостоверение.
– Разрешите уточнить, – вежливо сказал он. – Это вы подписали это удостоверение?
– Разумеется, я! – крикнул министр, и его взгляд упал на слова «отдел американских шпионов».
– Агг-г-х-р-гм, – вырвалось из самой глубины его души. Любой филолог скажет вам, что это выражение означает некоторую озабоченность.
– Эт-то что такое? – конкретизировал он свое предыдущее высказывание.
– Вы подписывали это удостоверение?
– Да вы что? – всплеснул руками министр. – Какой отдел шпионов?
– Так у вас нет такого? – вежливо уточнил один из посетителей.
– Нет, конечно, – заверил Андрей Януарьевич уже немного тише.
– Это ваша подпись?
– Подпись моя. То есть не моя.
– Прошу уточнить. Ваша или не ваша? – уже твердо сказали оба посетителя одновременно.
И тут Андрей Януарьевич встал и разразился одной из своих знаменитых гневных речей. Он кричал о безответственности некоторых работников внутренних дел, об их безграмотности. О том, как некоторые, идя на поводу у врага, то ли по недостатку ума, то ли по злому умыслу подвергают опасности родную коммунистическую державу и его, министра, здоровье, которое, между прочим, является национальным достоянием. Брызгая слюной и простирая правую руку вверх, он вещал что-то про помесь шакала и свиньи и отбросы общества. Чекисты слушали, как зачарованные. Министр разорялся в лучших традициях предвоенных судебных процессов, где он был государственным обвинителем в те времена, которые чекисты вспоминали с ностальгией, а потому слушали, не перебивая. И только когда он намекнул на целесообразность физического уничтожения недобросовестных работников того фронта, на который с надеждой взирает все прогрессивное пролетарское человечество, они закрыли рты и решительно встали.
– Прошу не оскорблять, – сказал посетитель в галифе. – Сейчас не тридцать седьмой год.
– И вообще, – оскорбился второй. – Советую вам вспомнить, как ваша подпись оказалась на таком, с позволения сказать, документе.
Уже у самых дверей они оглянулись и решили уточнить:
– А как же отдел американских шпионов?
– Вы с ума сошли? – снова закричал Вышинский.
– Так он существует?
– Конечно, нет! Только такие безмозглые…
Они аккуратно прикрыли за собой дверь, за которой продолжали извергаться страшные проклятья, теперь уже на голову бедной секретарши. Когда он немного устал, он распорядился послать в Средневолжск специального человека для полного выяснения обстановки с американскими шпионами.
– В основном все, – сказал Андрей, нажимая на Stop. – Запись из номера гостиницы, где эти ребята резвились, мы тебе показывать не будем.
– Здрасьте! – тут же возмутился Сергей. – Я там аппаратуру устанавливал, а теперь еще и посмотреть не могу.
– Мы беспокоимся за твою нравственность, – вдруг заржал Андрей. – Я чувствую ответственность перед Еленой Валентиновной.
– А что там такое было, что мне уже и посмотреть нельзя?
– Там московские ребята в номере так резвились, что нашим деятелям и не снилось. Наш всероссийский прокурор, которого один раз застукали, просто неопытный ребенок по сравнению с ними.
– Так что, они друг с другом резвились? – заинтересовался Сергей.
– Ну уж нет. С ориентацией у них все в порядке. Они с девушкой резвились. Которую ты знаешь, между прочим.
– Да? И кто?
– Тебе за подарком пора!
– Иди к черту! – обиделся Сергей. – Говори, кто, а то я туда, – ткнул он пальцем в экран, – больше не отправлюсь.
– Кстати, – вспомнил Андрей. – Анатолий Васильевич передавал тебе огромный привет и просил, чтобы послезавтра ты был свободен в первой половине дня. С Артемьевым он договорился.