Неистовый Лимонов. Большой поход на Кремль
Шрифт:
Для того чтобы убедиться в том, что наши солдаты не очень отличаются от их солдат, я посетил как-то в свободное время оставленный французским батальоном ООН лагерь в Карин, в устье реки Каришница. До войны на этом месте был автокемпинг. Я обнаружил на красивой земле слаборазвитой страны мусорную свалку сверхразвитой страны. Пустые бутылки из-под «Бордо» и других французских вин, банки из-под «Кока-колы» и «Фанты». и неожиданно огромное количество разбухших от дождей дешевых книжонок карманного формата. «Часовой Ада» известного автора Жерара де Вилльерса, «Крестовый поход в Бирму», «Рамдам в Кассино», — короче, весь романтико-милитаристский жанр, вся идеология войны. Инстинкт воина предшествует идеологии или идеология предшествует оружию? Я твердо верю в то, что определенный сорт мужиков испытывает всегда биологическую жажду войны и что никакая «цивилизация» никогда не сможет изменить их природу. «Убрать насилие из жизни человеческой все равно что убрать один из цветов радуги из спектра», — писал великий
Страх-2 (и это все о нем!)
Могутин долгое время был ревностным защитником лимоновского имиджа, в известной степени им же, Славой, сформированного, последовательно и с известной долей публицистической свирепости отстаивая свою точку зрения на объект опеки. Вдогонку «псовой» отмазки был опубликован «Страх — 2», который я тогда счел нужным слегка купировать, но в этой книге воспроизведу полностью:
«В одной из последних своих статей об экс-шефе Всероссийского бюро расследований (ВБР) теневого кабинета министров В. В. Жириновского Эдуарде Вениаминовиче Лимонове, «Страх. И кое-что еще» («НВ», № 19 (70), № 112 за 1993 год), я задавался уже вопросом: «Почему демократы не любят Лимонова?». И сам же на него отвечал: не любят, потому что боятся, боятся, потому что считают его фашистом, экстремистом, «человеком с ружьем», скорым на расправу.
Теперь тот же самый вопрос я переиначу в «Почему евреи не любят Лимонова?». Смысл ничуть не изменился, да и ответ будет тем же: не любят, потому что боятся, боятся, потому что считают фашистом, экстремистом, антисемитом. Попробуем жеив этом случае отбросить в сторону физиологию, эмоции, присущую советской ментальности косность и всяческие предубеждения и поразмыслить логически, без соплей, слюней и прочих выделений.
По поводу определения «фашист». На сегодняшний день это слово окончательно затерто и десакрализовано, сведено до уровня бытового лексикона. Не знаю, хорошо это или плохо, но сейчас в России фашистами именуют друг друга не только демократы патриотов и патриоты демократов, левые правых и правые виноватых, не только политики во время междоусобных перебранок, но и повздорившие супруги на кухне. Слово стало расхожим, потеряв свой первоначальный смысл. Я знаком с людьми, которые с гордостью именуют себя фашистами. Меня и самого неоднократно называли фашистом, вкладывая в это определение как положительный («голубоглазая бестия!»), так и отрицательный смысл («Да что вы с ним разговариваете! Он же бритоголовый!»). А вот Жириновский, при всей схожести карнавальных нарядов своих «соколов» с наци, при всей нарочитой стилизации своих речей и лозунгов, страшно обижается, когда его называют фашистом (или делает вид, что обижается), подает в суд и даже выигрывает при этом процессы. То же самое — с Дм. Васильевым, В. Анпиловым и другими всем известными персонажами, сколь бы разнящимися они ни были. В сознании «демократической обчественности» все они густо запачканы в неприятный, цвета «детской неожиданности», окрас. Лимонов — один из них, быть может, самый красный и самый коричневый, решивший, что «лучше грешным быть, чем грешным слыть». И он — единственный, кто, наплевав на тупые общественные стереотипы, перестал от этого открещиваться. Тем более что это все равно абсолютно бессмысленно в его случае. «Вот его истинное лицо!» — заверещали праведные демократы, восторженно потирая ручки, но — обожглись, поумерили пыл. Случай Лимонова — особый. Потому что, как написал один псевдолитературный «деятель», «собственно, Лимонову мы прощаем его фашизм, не верим, что он мракобес, — за прекрасную повесть о любви».
Вот это да! Ничего себе: ОНИ ПРОЩАЮТ ЕМУ EГO ФАШИЗМ?! ОНИ НЕ ВЕРЯТ, ЧТО ОН МРАКОБЕС?! И все это — за прекрасную повесть о любви? Если так, то времена круто меняются, и демократы уже не те, что прежде.
С фашизмом, кажется, разобрались. Экстремизм. Качество, характеризующее человека, который бросается из крайности в крайность и не в состоянии (или он этого просто не хочет, ему это противно) придерживаться добропорядочной «золотой середины». Но можно ли назвать Лимонова экстремистом? Да — если иметь в виду эстетический и политический экстремизм, который исповедовали Бакунин и Кропоткин, Константин Леонтьев и Юкио Мишима, Пьер Паоло Пазолини и Жан Жене — те, кого сам Лимонов избрал в число единомышленников (по любопытному стечению обстоятельств четверо последних персонажей этого яркого перечня были гомосексуалистами). Кажущийся экстремизм Лимонова ни в коем случае не удается свести к простому и довольно распространенному желанию «пописать против ветра» (как выразилась М. В. Розанова). И — уж если продолжать эксплуатацию этого термина — лимоновский экстремизм не имеет ничего общего с экстремизмом Жириновского, Васильева или Анпилова.
В общем, и тут Лимонов верен себе: «Хотите считать меня экстремистом, считайте», но уточняет при этом: «Мои эстетические взгляды и пристрастия не изменились за последние четверть века, лишь углубились и уточнились. Если же говорить о моих политических взглядах, то и они мало изменились, скажем, со времен написания «Эдички» («прекрасной повести о любви», за которую благородные еврейские демократы способны простить ему даже фашизм и «мракобесие»!). То есть консерватором (реакционером!) или традиционалистом я был всегда. Это общество московское (не хочу называть его российским) болеет, исповедуя на сегодняшний день радикализм, каковой во всем мире считается правым консерватизмом! Не нужно с больной головы на здоровую, а? Сегодня на фоне всеобщей демократической революционности, когда каждый экс-преподаватель марксизма стал фанатиком демократии, подобные взгляды консервативны. Но это они мечутся между полюсами, я стою тверд как скала. Я последователен!» («МН» — 1.11.1992).
И наконец, обвинения в антисемитизме, вытекающие из «фашизма» и подкрепленные «экстремизмом». Вот, оказывается, каков главный козырь еврейских демократов в борьбе против «лимоновского засилья»! Но не является ли и это плодом больного воображения, симптомом, дающим простор для психоанализа? Лимонов неоднократно подчеркивал, что никогда не был антисемитом. Впрочем, нет — был: когда ухаживал за Леночкой Щаповой, виновницей написания и героиней «Эдички», бывшей замужем за евреем. Антисемитизм был исчерпан, как только Леночка ушла к Эдичке. Достаточно ознакомиться с содержанием лимоновских книг, чтобы понять: его любовь к евреям никогда не знала границ. Вернее, к еврейкам. Тут — целая галерея портретов Эдичкиных возлюбленных, начиная с пышнотелой Анны Моисеевны Рубинштейн, бурный и продолжительный роман с которой подвиг его к написанию «Молодого негодяя», и заканчивая безымянными подругами, которым он спел настоящий гимн в «Дневнике неудачника»: «Ох, еврейские девочки, еврейские девочки. Энергичные и пышнотелые, мягко, по-восточному романтичные, они рано покидают родительский дом. Они отважно выходят в мир, вооруженные диафрагмами, противозачаточными таблетками и книжкой о диетическом питании. Восторженные, носатенькие, поблескивая коричневыми глазками, они первые во всяком движении, то ли это женское освобождение, или социализм, или терроризм. Они первые бегут покупать новую книгу поэта, и вы найдете их обмирающие глаза, если взглянете в зал во время выступления любой рок-группы или исполнения классической музыки. Они учатся балету и фотографии, они самостоятельны и упрямы. Часто действительно развратные и очень сексуальные, они умеют смирять себя ради долга и семьи. Среди них можно найти редкие и тонкие цветы необыкновенной красоты — такие становятся куртизанками и покровительствуют искусствам.
Сколько ни изводили еврейских девочек Освенцимами и прочими сильнодействующими средствами, а они все бегут по улицам городов мирового значения, все глядят на вас влажно из-под руки в автобусе, все дают вам — славянские и других народов юноши — свое тело».
Я, конечно, понимаю, что еврейскую любовь Лимонову это объяснение все равно не принесет, но хоть ненависти поубавит. Лимонов сам, видно, тоже смирился, понял, что насильно мил не будешь, поэтому и констатирует спокойно, без нервов, без комплексов: «Шел мимо я — красная сволочь — кудрявый, длинноволосый, с темной кожей и черными мыслями. Э. Лимонов — человек из России. И что удивительно — талантливый нееврей».
Талантливый нееврей! Каково?! Хотите верьте, хотите — нет, но и такие случаются. Но за прекрасную-то повесть о любви, конечно, можно простить и эту возмутительную наглость, правда ведь, дяденьки демократы?..
И вот мы без слюней, соплей и прочей физиологии, спокойненько разобрались с господином Лимоновым: и с фашизмом его, и с экстремизмом, и даже с юдофобией. Теперь он перед нами — как облупленный! И что теперь? А вот что: г-н Лимонов написал-таки статью, которую от него так долго ждали господа демократы. «Извращения национализма» называется («Новый Взгляд» — № 117/93). Несколько слов о персонажах этой статьи.
Бывший лимоновский соратник В. Пруссаков с усиками а ля-Гитлер издает в Москве газету «Русское воскресение», украшенную свастикой и православным крестом. В качестве примера приведу только заголовки первого попавшегося мне под руку номера (№ 8/16): «Рисуйте свастики!», «Меткое гитлеровское слово. (К вопросу о краснокоричневых и ЖИДко-голубых)», «Холокост — миф XX века», «Не ругайте Гитлера!», «Спасите христианскую Америку! Прекратите завоз жидов!», «Жидовский беспредел в Америке», «Выродки. Болезни вырождения у жидов», «Гнусный жидовский садист и его жертва», «Русский жид — главный развратник США», «Пархатые не россияне», «Патриоты всех стран, народов и рас, объединяйтесь против общего ВРАГА!». На первой полосе крупным шрифтом — эпиграф из Гитлера: «Ныне я уверен, что действую вполне в духе Творца Всемогущего. БОРЯСЬ ЗА УНИЧТОЖЕНИЕ ЖИДОВСТВА, Я БОРЮСЬ ЗА ДЕЛО БОЖИЕ». Обойдусь без комментариев.
Также в России в издательстве «Молодая гвардия» (1992 год, тираж — 50 000 экз.) вышла книга Пруссакова «Оккультный Рейх и его Мессия», куда вошли три его работы: «Адольф Гитлер (Штрихи к портрету)», «Оккультный Рейх» и «Форд и Гитлер».
В своем первом интервью в СССР Пруссаков вспомнил и о Лимонове: «Мой друг Эдуард Лимонов раньше хотел быть американцем. Теперь хочет стать французом. В США он со всеми перессорился, потому что пытался сохранить независимость. А там это очень сложно. От бывшего советского ждут, что он начнет ругать Родину. Но когда пытаешься объективно смотреть на обе страны, то превращаешься в подозрительную личность».