Неизвестное путешествие Синдбада
Шрифт:
– В тот самый миг, когда увижу его, - ответил джинн.
– Я его тут же убью и в его облике займу престол.
– Значит, ты не можешь превратиться в то, чего никогда не видел!
– воскликнул Синдбад.
– А стало быть, ты не настолько могуществен, как утверждаешь!
Джинн вперился в него взглядом.
– Я не видел халифа, зато ты видел!
– крикнул он.
– Я читаю это в твоих мыслях! Вспомни его получше, и я тут же, при тебе, превращусь в него!
– Ты хочешь сказать, что можешь превратиться во всё, что я воображу?
– переспросил Синдбад.
– Во всё!
– горделиво подтвердил джинн.
– Не могу поверить в такое, - пробормотал
Джинн в гневе затопал ногами.
– Нарочно превращусь, чтобы ты окончательно убедился в моём могуществе и умер со спокойной душой на этот счёт!
– провопил он.
– Давай, воображай! Сейчас стану хоть халифом, хоть слоном, хоть мелкой букашкой!
Синдбад протянул ладонь и представил, что на ней сидит комарик. Джинн вновь превратился в дымный вихрь, который на этот раз заклубился особенно быстро, так что даже раздался свист. Вскоре вихрь сделался крохотным, свист уже походил на писк, мгновение - и на ладонь Синдбада опустился комар. Синдбад тотчас треснул по нему другой ладонью. Но он когда развёл руки, то - о ужас!
– убедился, что коварному джинну ничего не сделалось. Комар был жив и пищал, и этот писк очень походил на смех...
Синдбад закрыл глаза и со стоном опустился на пол. Чья-то нога, обутая в сафьяновую туфлю, грубо ударила его. Синдбад поднял голову и увидел перед собой своего двойника.
Ибн Джалиджис трясся от ярости, его глаза налились кровью.
– Коварнейший из смертных!
– взревел он.
– Даже та мучительная казнь, которую я приготовил для тебя, будет слишком лёгким наказанием за твою наглую выходку! Ты задумал погубить меня, словно я и правда букашка, которую можно просто так взять и прихлопнуть ладонью, оставив от неё мокрое пятно! Ты умрёшь, и умирать будешь мучительно и долго, очень долго!
Насупив брови и заложив назад руки, он начал расхаживать по комнате.
– А-а!
– завопил вдруг он.
– Зачем так долго ломать голову, когда самая мучительная казнь для тебя, Синдбад, лежит у меня под ногами?
– С этими словами он поднял золотой сосуд.
– Вот здесь, в этой темнице, не видя света солнца и звёзд, не слыша людских голосов, ты будешь томиться неисчислимое количество лет!
Он протянул в сторону Синдбада руку, крикнул слова заклинания, и Синдбад начал уменьшаться, пока не превратился в человечка ростом с палец.
– Ты не будешь нуждаться в воздухе, в еде и питье, - продолжал творить колдовство ибн Джалиджис, - болезни не тронут тебя, и жить ты будешь всё время твоего заточения в сосуде, хоть бы оно длилось целую вечность...
Мореход почувствовал, как его против воли влечёт к горлышку, которое стало таким большим, что он мог пролезть в него. Увеличилась и комната, а его мстительный двойник сделался настоящим великаном.
Джинн хохотал, глядя, как коротышка Синдбад влезает в сосуд. Миг - и горлышко закупорила пробка. Ещё миг - и сосуд, взлетев, упал джинну в руки. Он вышел с ним на балкон, подбросил в воздух и крикнул несколько слов. Сосуд, застывший было над его головой, тут же сорвался с места и умчался со скоростью пушечного ядра.
Двойник Синдбада оглядел с высоты балкона многочисленные крыши спящего города.
– Завтра всё это будет принадлежать мне, - сказал он с довольной усмешкой.
– А потом и весь мир будет у моих ног. Я сделаюсь властителем вселенной! Эй, слуги!
– закричал он и захлопал в ладоши.
На крик явился Ахмед.
– Я голоден, как сто гиен, - сказал лже-Синдбад.
– Неси сюда всю еду, какую найдёшь в доме!
– Слушаюсь, господин.
– А что моя прекрасная супруга?
– осведомился джинн.
Слуга с поклоном указал на лестницу, выстланную красным персидским ковром.
– Она на своей половине, господин. Наверное, ждёт тебя.
– Пошевеливайся, бездельник.
Ахмед удалился, а джинн, смеясь и потирая руки, устремился наверх по красной лестнице.
3
Синдбад не слышал ни свиста воздуха за стенками своей темницы, ни плеска сомкнувшихся над ней вод. Сосуд лишь покачивался, заставляя его кататься по выгнутому полу, словно по палубе корабля, терпящего бедствие в жестокий шторм. Синдбад громко кричал, плакал и молил Аллаха о спасении, но пробка и не думала откупориваться, выпуская его на свободу.
И неведомо было несчастному узнику, что его горячие мольбы всё же услышали на небесах. По неизреченной милости Аллаха сосуд с Синдбадом, упав в море, был сразу проглочен гигантским осьминогом. А надо сказать, что этот осьминог довольно часто всплывал на поверхность, и тогда его жертвами становились торговые суда, которые плыли к большому густонаселённому острову, лежащему посреди океана. По этой причине корабли давно перестали заходить туда. Причалы портовых городов опустели. Их жители, всматриваясь в морской горизонт, уже много лет не видели ни одного паруса. Зато часто, особенно перед штормом, когда волны начинали набухать пеной и как стадо разъярённых тигров бросаться на каменные дамбы, из тёмных вод вырастали страшные щупальца осьминога-исполина, а затем показывалось и его круглое туловище, ставшее могилой для многих отважных моряков. Горожане в ужасе покидали свои дома и бежали прочь от берега. Не имея достаточной добычи в море, осьминог нередко подплывал к причалам, протягивал свои многометровые щупальца в улицы и двери домов и уносил всё, что прилипало к его присоскам. Оторваться от них было невозможно. Люди и животные, захваченные ими, отправлялись прямиком в пасть к прожорливому чудовищу.
Угнетаемые тварью и лишённые подвоза многих необходимых товаров, островитяне испытывали жестокую нужду. Угроза голода нависла над некогда благодатной и процветавшей землёй.
Тогда царь острова призвал к себе магов и звездочётов и приказал им пустить в ход всё своё колдовское искусство, чтобы избавить страну от нашествий безжалостной твари. Три месяца думали и советовались мудрецы. И вот старейший из них вспомнил о древней рукописи, затерянной в подвалах разрушенной башни. После долгих поисков свиток был найден и с подобающими церемониями прочитан. В ночь, когда осьминог снова показался на горизонте, маги и звездочёты во главе со старым мудрецом поднялись на крутую скалу над морем. Пока ужасающая тварь подплывала, они, простирая руки и потрясая головами, выкрикивали заклинания, начертанные на древнем пергаменте. А старый мудрец, упав на колени и вонзив ногти в сухую землю, громко призывал птицу Рухх.
Влекомая силой колдовства, гигантская птица стремглав одолела бескрайние просторы, отделяющие её гнездо от острова. В небе раздался шум её крыльев, подобный раскатам грома; засверкали, как молнии, её глаза. Птица Рухх была такой большой, что закрыла половину неба, отчего на остров опустилась темнота. Тем временем исполинский осьминог, нетерпеливо хлопая по воде щупальцами и поднимая высокие волны, подплыл к острову. Он был голоден, за весь сегодняшний день он проглотил лишь с полсотни рыб да золотой сосуд с заключённым в него Синдбадом, и сейчас надеялся найти поживу в прибрежных городах.