Неизвестное путешествие Синдбада

Волознев Игорь Валентинович

Синдбад готов был поклясться, что колдун говорит не по-арабски, не по-персидски, не по-арамейски и не по-гречески. Это был какой-то незнакомый ему язык, но он почему-то его прекрасно понимал!

– Из той же Книги мы узнали, - продолжал Двуглазый, - что ты покинул Багдад не по своей воле и страстно желаешь вернуться домой. Мы готовы помочь тебе в этом, но сначала ты поможешь нам.

– О колдуны, откуда вы знаете моё имя и чем я, такой маленький и бессильный, заслужил ваше внимание?
– спросил Синдбад, и вдруг с удивлением обнаружил, что сказал это на языке, которым говорил

с ним колдун!

Над ним наклонился Одноглазый.

– Много лет, - молвил он, - мы ищем способ получить Голубой Алмаз, которым владеет ифрит с носорожьей головой. Об Алмазе мы узнали из Небесной Книги, и с тех пор постоянно вопрошаем её о нём. Неделю назад она открыла нам имя того, кто сможет похитить Алмаз у ифрита. Имя этого человека - Синдбад, и родом он из Багдада. Открылось нам также, где искать этого человека...

– Я должен похитить Алмаз у ифрита?
– воскликнул ошеломлённый мореход.
– Я, ничтожный, которого с лёгкостью растерзает любая шелудивая собачонка? Мой разум отказывается в это верить. Такой подвиг под силу лишь вам, великим чародеям!

– Против ифрита мы бессильны, - сказал Одноглазый.

А Двуглазый прибавил:

– Часто то, что не удаётся чародею, может совершить простой смертный. Книга указала на тебя, значит, ты сможешь.

Тут вступил в разговор Трёхглазый колдун.

– Благодаря нам ты получил способность понимать нас и всех, кто встретится тебе, - сказал он.
– И эта способность - лишь малая часть того, чем мы облагодетельствуем тебя, когда принесёшь Алмаз.

– Я лишь хотел бы, чтобы ко мне вернулся мой прежний рост и чтобы я попал в Багдад, - сказал Синдбад.
– За это я сделаю всё, что вы от меня попросите.

– Обещаем тебе, - сказали колдуны хором.

– Тогда научите, что я должен делать.

– Алмаз вправлен в серьгу, которую ифрит носит на левом ухе, - сказал Одноглазый.
– Ты украдёшь его, когда ифрит заснёт.

– На теле этого великана ты будешь не больше блохи, которую он даже не почувствует, - прибавил Двуглазый.

– Мы доставим тебя к его дворцу, - продолжал Одноглазый.
– Колдунам в него хода нет, но ты не колдун, а значит, проникнуть в него тебе будет нетрудно. Каждый вечер пастух загоняет в ворота дворца стадо овец. Мы привяжем тебя к брюху овцы, и ты окажешься в логове ифрита.

– А уж там, Синдбад, ты должен полагаться лишь на свою хитрость и отвагу, потому что на территорию дворца наше колдовство не распространяется, - сказал Трёхглазый.

– Ради того, чтобы снова увидеть минареты родного Багдада, я готов на всё, - ответил мореход.

Но тут он вспомнил о джинне, оставшемся в его доме, и ужаснулся. Коварный демон, увидев, что он благополучно вернулся, может подвергнуть его новой, ещё более жестокой каре.

Синдбад упал перед колдунами на колени и, плача, поведал им историю своего заточения в сосуд.

– Принеси Алмаз, и мы расправимся со злодеем, - сказали колдуны.

– Поклянитесь, что исполните обещание.

– Клянёмся Небесами!

– Нынче же ночью ты будешь во дворце ифрита, - прибавил Двуглазый и обернулся вороной.

Обернулись воронами и двое других колдунов. Двуглазая ворона клювом схватила Синдбада за ворот халата и взлетела над лесом.

На этот раз полёт был недолгим. Вскоре внизу показался огромный, мрачного вида дворец. Его окружала высокая чугунная ограда, а у ворот сидел пастух ростом со слона, весь покрытый шерстью, с чёрным звериным лицом и круглыми, горящими, как начищенные медные блюда, глазами. Перед воротами паслись неисчислимые стада овец, оглашая окрестности заунывным блеяньем.

Колдуны с Синдбадом опустились за уступом горы и вновь обратились в людей.

– Сейчас пастух начнёт загонять овец в ворота, и тогда ты проникнешь во дворец, - сказал Синдбаду Одноглазый.
– А пока отдохни и подкрепи силы. Они тебе скоро понадобятся.

На земле перед мореходом развернулась скатерть, и на ней одно за другим стали появляться разнообразные кушанья. Синдбад, хоть и чувствовал себя уставшим, всё же присел перед чудесной скатертью и начал поглощать еду, оказавшуюся удивительно вкусной.

– Ифрит только с виду выглядит неуклюжим увальнем, а на самом деле он быстр, хитёр и злобен, - говорил Двуглазый, пока он ел.
– Выкрасть Алмаз из его серьги непросто. Помни, что наградой тебе будет возвращение в Багдад!

Вдали послышались звуки пастушьей дудки. Овцы, повинуясь им, дружно направились к воротам. Два колдуна подобрались к стаду, схватили овцу, пробегавшую поблизости, и затащили её за скалу, где таились третий колдун с Синдбадом.

– Под брюхом этой овцы ты проберёшься во дворец, - сказал Трёхглазый, - а там дождись, когда ифрит заснёт. И не забудь: Алмаз вправлен в серьгу на левом ухе!

– Возьми это кольцо и надень на палец, - сказал Синдбаду Одноглазый.
– Когда понадобится преодолеть высоту, поверни его. Кольцо подбросит тебя в воздух.

– А я даю тебе чудесный меч, - сказал Двуглазый.
– Он разит без промаха и одолеет всех, кто встанет на твоём пути, кроме ифрита, конечно, ибо против него этот меч - жалкая игрушка.

– От меня получи гребень, который поможет тебе расправиться с роем кровожадных оводов, охраняющих ифрита, - сказал Трёхглазый.
– В нужный момент подбрось его в воздух, и зубья гребня превратятся в летающие иглы, которые будут поражать оводов так быстро, что не уследишь глазом.

Вручив Синдбаду свои дары, колдуны подняли его и привязали к брюху овцы. Она жалобно блеяла и вырывалась, слыша манящий звук дудки, а когда её отпустили, опрометью кинулась к воротам.

5

Пастух загнал овец в просторную овчарню и ушёл. Синдбад выбрался из тайника под овечьим брюхом и, озираясь, направился в жилые покои дворца. Повсюду в огромных комнатах царили грязь и запустение. С потолков свисали клочья паутины, в полах зияли дыры крысиных нор. Ни одного человека не встретилось мореходу, когда он крался по дворцу, зато крыс было полно. Не раз и не два попадались ему эти зубастые твари, каждая из которых запросто могла проглотить его целиком. Увидев их, он замирал, схватившись за меч, или прятался за обломками, которые во множестве устилали пол.