Неизвестный фактор (Романы)
Шрифт:
Может ли он объяснить это так, чтобы Йолиос понял? Ан-дас старался подыскать слова, чтобы сказать: теперь избавить его от этой обязанности может только смерть. Он не понимал, почему отозвался на просьбу другого Андаса, почему покорился его воле. Но, сделав это, он связал себя.
— А что, если ты не подлинный Андас, а андроид? — спросил Йолиос, выслушав сбивчивые объяснения Андаса. Тот видел, что его логика непонятна чужаку, не знавшему такого длительного воспитания.
— Теперь я Андас, император! — От другой мысли он отказывался.
— Эта женщина говорит, что назад вернуться невозможно. Ты ей веришь?
— Сама она считает, что говорит правду. А арфа, которая как будто привела нас сюда, теперь сломана.
— Очень удобно для них, — усмехнулся Йолиос.
Андас устыдился своих тревог. Возможно, и должен здесь оставаться, но как же саларикиец? На него эта смерть, этот ритуал не возлагают никаких обязанностей, а ведь он сейчас изгнанник.
— Не исключено, что в тайнике мага, о котором она говорила, найдется и другая информация. Мы можем...
— Сохранить надежду? — закончил за него Йолиос. — Да. И еще одно. Если тебя в твоем времени заменили, то могли давно заменить и меня. Нет смысла считать рога кайи, пока не застрелишь ее, или зубы горпа, который ушел из ловушки. Лучше смотреть вперед, чем назад. Итак, мы спрячем тело императора... и что потом?
— Она нам скажет. — Теперь очень многое зависело от помощи Шары. Он знал, что она готова помогать, и охотно. И что ей нужно тщательно подготовить его, чтобы он мог выдавать себя за истинного Андаса даже перед теми, кто хорошо его знал. Но что он будет делать как Андас — об этом он пока не думал.
Они похоронили императора в развалинах здания, которое тот выбрал для своего последнего лагеря, набросали на его могилу камней из разрушенных стен, а потом объединенными усилиями обрушили еще стоявшую стену и надежно спрятали под ней могилу.
Когда это было сделано, Шара развязала свой узел. Там, завернутое в ткань, лежало сушеное мясо и несколько плодов, твердых, как металлические пули, и таких терпких, что сводило рот.
— Похоже, у тебя плохой поставщик припасов, император, — заметил Йолиос, когда им удалось все это разжевать и проглотить, запив дождевой водой из углублений. Воду пришлось зачерпывать пригоршней.
Шара потянула Андаса за рукав.
— Он говорит на языке наемников. Ему лучше побыстрее выучиться нашему.
Андас вслух перевел. Саларикиец проворчал:
— Ладно, если сможешь меня научить. А наемники — есть ли среди них саларикийцы?
Когда Андас перевел этот вопрос, Шара помотала головой.
— Все они — как мы, только кожа очень светлая, а волосы желтые. И на лицах у них такое... — Она провела пальцем по верхней губе. — Между собой они переговариваются резким щелканьем, словно жуки пэнг, хотя пользуются и тем языком, на котором говоришь с ним ты. А одежда у них, как у тебя, — она коснулась рукава Андаса, — поэтому мы скажем, что ты убил их патрульного и забрал его одежду. У нас очень плохо со снабжением, и такое не редкость. В нынешние времена, когда корабли больше не летают и не привозят то, что им нужно, даже враг ходит в лохмотьях.
— Белокожие, светловолосые, с усами. — Андас пытался представить противника. Он все перевел Йолиосу. У того нашлось предположение.
— В наши дни наемников можно найти только в двух секторах. Я видел среди телохранителей лорда Свастиана людей с Ньорда, подходящих под твое описание. Но как можно по нашему миру судить об этом мире? У нас наемники объявлены вне закона. Может, и здесь корабли перестали приходить по той же причине. Ваша империя может быть в карантине, объявленном Патрулем.
Андас слышал о таких запретах — планеты или даже целые системы, охваченные гражданской войной, объявлялись запретными для космических контактов. Или, возможно, к изоляции этой планеты привела эпидемия, о которой говорила Шара. В Галактике ничего так не страшатся, как эпидемий, и ничто иное не способно ввергнуть планету в карантин, который может длиться десятилетиями. Но если изоляция сокращает приток наемников, ее следует приветствовать, а не оплакивать. Однако сейчас важнее были непосредственные задачи. Андас не знал, долго ли они хоронили его двойника, но дождь прекратился и небо прояснилось. Начинался день. Развалины, где они скрыли могилу, представляли собой лишь часть обширной зоны опустошения, вызванного огнем, взрывами и оружием, способным плавить камни. Андас осматривался, не находя ничего общего с родным миром.
Наконец он спросил:
— Что это за место?
Шара завязывала свой узел, старательно пряча остатки скромного полевого рациона. Она со странной полуулыбкой подняла голову.
— Когда-то это было сердце империи, мой повелитель. Разве тебе не известны Тройные Башни?
— Тройные Башни?
Он схватился за голову, словно оглушенный сильным ударом. Андас не мог поверить, что эти запустение и разруху он видит на месте обширных дворцов, павильонов, залов, дворов и садов, которые он знал всю жизнь.
Андас медленно поворачивался, отыскивая хоть какой-нибудь знакомый ориентир, хотя бы одну из самих башен или очертания храма на фоне неба. Но перемены были слишком велики. Он не мог понять, где они находятся соответственно привычному ему миру.
— Что тут произошло? — спросил он.
— Спроси Кидайю, — ответила Шара. — Мы скрывались далеко, в горах. И видели только гигантскую вспышку. А уцелели не те, кто во дворце, а те, кто были за рекой, в Иктио, да и они сильно пострадали от радиационных ожогов.
— Но если взрыв уничтожил Кидайю...
— Я этого не говорила. Она и те, кто мог ей служить, к тому времени были далеко. Мы не знаем, произошло ли это по ее желанию или случайно... но возможность сохранить сердце Иньянги исчезла. Здесь было много наших, готовых поддержать нас. И если бы Андас смог добраться до храма... — Она пожала плечами. — То, что могло произойти, и то, что произошло, слишком далеки одно от другого.
— А где храм? — Андас снова положил руку на ключ. Если у другого Андаса был такой же ключ и он пытался добраться до храма и если старые записи правдивы...