Неизвестный Кожедуб
Шрифт:
Радостно встретил меня Хайт. Он притащил целую пачку писем.
Сначала я прочел письмо отца. Меня потрясло его сообщение: старший брат Яков погиб в 1942 году в боях под Сталинградом. Отец писал также о том, что вернулось несколько человек, угнанных немцами в рабство вместе с моим братом Григорием. Они рассказывали, что Григорий попал в группу советских людей, отправленных фашистами в концлагерь под Люблином, очевидно в Майданек. Этим все было сказано. Они говорили, что Григорий был настолько слаб, так исхудал от всех истязаний и мук, что, вероятно, и не доехал
О Якове и Григории отец сообщал кратко и скупо. Видно, ему было тяжело писать. Каждый поймет, что я пережил, узнав о гибели братьев, особенно о том, как погиб Григорий.
Отец заканчивал письмо так: «Из-за тебя, сынок, и меня уважают. Но, делая свое дело, помни, что не для себя лично ты воюешь, не для своей славы, а ради всего нашего советского отечества».
Пришло письмо и от старых однополчан. Василий Мухин, как всегда тепло, писал, что товарищи меня вспоминают, что воюют они неплохо, особенно отличается Евстигнеев. Наспех, перед боевым вылетом, Василий сделал приписку: «Очень горюю, что не могу перевестись к тебе. Без тебя мне скучно и на земле и в воздухе. Где бы нам назначить друг другу встречу — в Ображеевке, Гомеле или Берлине?»
Не забывал меня и старый колхозник Конев: приглашал в гости, сообщал о том, как работает для фронта колхоз.
Весь вечер летчики моей группы делились с товарищами впечатлениями о боях на 3-м Прибалтийском фронте. Хайт не отходил от нас и слушал с горящими глазами мои рассказы о боях на подступах к Риге.
На следующий день в полку проводился разбор полетов моей группы. Наши доклады на конференции подробно обсуждались.
14 октября 1944 года мы узнали, что накануне советские войска освободили Ригу. Радостно возбужденный, прибежал ко мне поделиться новостью Давид. Приятно сознавать, что и наша группа летчиков участвовала в освобождении столицы Советской Латвии.
Фашистские войска полностью изгнаны за пределы нашей Родины. На освобожденной советской земле уже начались восстановительные работы.
Парторганизация и командование нашей части устраивают торжественный вечер, посвященный этому историческому событию. С докладом о разгроме немецких армий выступает майор Асеев. После него речи держат летчики. Каждому хочется сказать свое слово, и летчики говорят задушевно, с подъемом. Их выступления звучат клятвой: до конца разгромить врага!
Мы посвятили Родине не только «души высокие порывы» — мы посвятили ей всю свою жизнь, все свое умение. И во славу Отчизны летчики готовы на любые испытания и жертвы.
На нашем маленьком участке грандиозной битвы мы будем неуклонно выполнять гениальный стратегический план, который разработал великий полководец Сталин, — план уничтожения гитлеровцев на их территории.
…18 октября 1944 года Москва салютовала войскам 4-го Украинского фронта, преодолевшим Карпатский хребет и освободившим Закарпатскую Украину. Наши войска пришли на помощь народной освободительной армии Югославии и 20 октября освободили Белград. Через три дня, 23 октября, войска 3-го Белорусского фронта, перейдя в наступление, прорвали долговременную оборону немцев на границе Восточной Пруссии и вступили на территорию Германии.
В последних числах октября я получил письмо от Мухина. Он сообщал, что, выполняя боевое задание, погиб заместитель командира части, бывший комэск Семенов.
Мухин писал, что теперь заместителем Ольховского стал Кирилл Евстигнеев, а Паша Брызгалов — командиром эскадрильи. Я подумал о том, с каким чувством Кирилл принимал назначение, как твердо и безукоризненно будет он выполнять свои новые обязанности.
Я сидел один в землянке. Перед глазами стоял Семенов.
Да, на фронте все случается! Такой опытный, бесстрашный и хладнокровный летчик, воевавший с первого дня войны, и погиб! Мне трудно свыкнуться с мыслью, что Семенова больше нет в живых. Многим я был обязан своему учителю и другу.
Шум заведенного мотора вывел меня из оцепенения. Истекали последние минуты отдыха перед дежурством на рации. Я вышел на аэродром, чтобы поделиться с друзьями горем.
В этот день пришло извещение, что родители Хаита уничтожены фашистами в гетто.
Мы долго не решались сообщить Давиду об этом, зная, как трудно будет ему пережить утрату. И действительно, когда Хайт узнал о случившемся, его нельзя было утешить, и мы старались не оставлять его одного.
Наступила двадцать седьмая годовщина Октября. Мы выстраиваемся у командного пункта. Командир полка поздравляет нас с великим праздником.
Днем я получил поздравительные письма от отца, брата Сашко и друзей из старого полка. К празднику пришло много писем от незнакомых, но близких нам людей: от рабочих фронтовых бригад, колхозниц, учащихся, учителей.
Заместитель командира по политической части зачитал нам доклад и приказ Верховного Главнокомандующего товарища Сталина.
Советская Армия, выполняя план Верховного Главнокомандующего, наносила врагу удар за ударом, один сокрушительнее другого. Советская государственная граница восстановлена на всем протяжении от Черного до Баренцева моря. Война перенесена на территорию гитлеровской Германии.
Теперь советские войска должны решить последнюю, заключительную задачу — добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином знамя победы.
Нас охватил необычайный подъем, когда мы услышали слова вождя: «Есть основание рассчитывать, что эта задача будет выполнена Красной Армией в недалеком будущем».
На нашем участке к этому времени были захвачены войсками фронта два плацдарма на западном берегу Вислы.
Немцы безуспешно пытались отбросить советские войска за Вислу. Все атаки гитлеровцев были отбиты. Противник нес большие потери.
Висла для немецкого командования была решающим рубежом. На ее западном берегу начиналась глубокоэшелонированная долговременная система обороны немцев.
Фашисты надеялись, что Советская Армия, штурмуя эти укрепления, обескровит себя и выдохнется.