Неизвестный венецианец
Шрифт:
— А с Креспо вы не были знакомы?
— Нет, он работал сам по себе, отдельно от нас.
— Как вы думаете, почему с ним расправились?
— Ну, только дурак не поймет, что эти два убийства связаны между собой, так?
Брунетти не счел нужным подтверждать очевидное.
— Мне кажется, что его убили за то, что он позвонил вам. — Увидав выражение лица Брунетти, он пояснил: — Нет, не вам лично, комиссар, а в полицию. Похоже, ему было что-то известно о первом убийстве и он хотел вам рассказать. Вот его и убрали.
— И вы все равно пришли сюда?
— Знаете, синьор Маскари относился ко мне как к равному. И вы тоже, комиссар. Как будто
Они пожали друг другу руки, и Канале ушел. Брунетти глядел ему вслед, пока его кудрявая голова не скрылась на лестнице. Синьорина Элеттра права: очень симпатичный молодой человек.
Глава двадцать первая
Вернувшись в кабинет, Брунетти набрал номер синьорины Элеттры.
— Не могли бы вы зайти сейчас ко мне, синьорина? — попросил он. — И захватите, пожалуйста, все, что вам удалось найти о людях, которые меня интересуют.
Она ответила, что зайдет с удовольствием. Ну кто бы сомневался, подумал про себя Брунетти, предчувствуя, что она будет жестоко разочарована, когда посмотрит вокруг и увидит, что красивый молодой человек исчез.
Она постучалась и вошла.
— Мой гость очень торопился, — сообщил Брунетти в ответ на немой вопрос.
Синьорина Элеттра в мгновение ока овладела собой.
— Ах вот как? — бесстрастно сказала она, подавая две папки комиссару. — В первой — Avvocato Сантомауро.
Не успел он открыть папку, как она начала рассказывать:
— Ничего достойного внимания. Коренной венецианец. Диплом от университета Ка Фоскари. Проработал здесь всю жизнь, член всех профессиональных организаций, венчался в церкви Сан-Дзаккария. Вы найдете в папке налоговые декларации, паспортные данные, даже разрешение от мэрии на постройку новой крыши.
Пролистав документы, Брунетти увидал все перечисленное синьориной Элеттрой, и ничего более. Тогда он взялся за вторую папку, которая была значительно толще первой.
— А здесь про Лигу по защите нравственности, — сообщила синьорина Элеттра с таким лютым сарказмом, что Брунетти поневоле задумался: то ли теперь неприлично отзываться о Лиге иным тоном, то ли это пароль, дающий понять, что перед ним — человек его круга.
— Здесь много интересного, но вы сами посмотрите и поймете, что я имею в виду. Еще что-нибудь, синьор?
— Нет, спасибо, синьорина, — сказал он, открывая папку.
Когда она вышла, он приступил к чтению. Лига по защите нравственности как благотворительная организация возникла девять лет тому назад. В уставе ее цель декларировалась так: «облегчение положения неимущих, дабы заботы о хлебе насущном не мешали им обратить свои помыслы к духовному». Эти заботы планировалось облегчить путем сдачи беднякам дешевого жилья, принадлежащего церквам в Местре, Маргере и Венеции, которое поступало в ведение Лиги. Лига в свою очередь обязывалась распределять квартиры, за минимальную ренту, между прихожанами этих церквей, если эти прихожане отвечают требованиям, установленным совместно Лигой и церквями. Претенденты на жилье должны были регулярно посещать службы, иметь справку о крещении всех детей, письмо от приходского священника, подтверждающее их высочайшие моральные качества, а также документы, свидетельствующие об их бедственном положении.
Согласно уставу, полномочия для распределения жилья имело правление Лиги, которое, дабы исключить малейшую возможность фаворитизма со стороны церковных
В первый год Лига получила под свое начало пятьдесят две квартиры. Эта система оказалась настолько удачной, судя по восторженным отзывам жильцов, с которыми беседовали священники и приходские старосты, что три года спустя к ней присоединилось еще шесть приходов, передавших Лиге сорок три квартиры, находившихся большей частью в историческом центре Венеции и в центре Местре.
Поскольку устав Лиги обновлялся раз в три года, то в текущем году, вычислил Брунетти, ожидается очередное обновление.
Перевернув пару страниц, Брунетти обнаружил два отчета правления. На обоих стояла подпись Сантомауро; на последнем — уже в качестве председателя. Вскоре после этого Сантомауро стал президентом Лиги, то есть занял чрезвычайно почетную, но абсолютно неоплачиваемую должность. К отчету прилагался список из 162 адресов, по которым проживают подопечные Лиги, с указанием общей площади и количества комнат в каждой квартире. Брунетти придвинул к себе листок с именами, оставленный Канале. Все они значились в списке. Брунетти хоть и считал себя человеком широких взглядов, практически свободным от предрассудков, и все же сомневался, что трансвеститы отвечают тем высоким требованиям, которые установила Лига, хотя они и живут в специальных квартирах, где заботы о хлебе насущном не должны мешать им обратить свои помыслы к духовному.
Отложив список Канале, Брунетти продолжил читать отчет. Как можно было догадаться, все жильцы вносили арендную плату, чисто символическую, разумеется, на счет в венецианском отделении Банка Вероны. Этот же банк принимал пожертвования, которые Лига делала «в утешение вдовам и сиротам», из тех денег, что получала за квартиры. Брунетти удивился, встретив такое цветистое выражение в официальном отчете, однако потом он понял, что новое направление благотворительной деятельности возникло только после того, как Сантомауро встал во главе Лиги. Согласно данным Канале, пятеро трансвеститов получили свои квартиры тоже примерно в это же время. Складывалось впечатление, что Сантомауро, став президентом, почувствовал полную свободу и творил что хотел.
Брунетти бросил читать и подошел к окну. Кирпичный фасад церкви Сан-Лоренцо освободился от лесов несколько месяцев назад, но церковь пока не открыли. Глядя в окно, он говорил себе; что совершает ошибку, от которой много раз предостерегал других полицейских: он исходит из виновности подозреваемого. Но так же, как он знал, что церковь не откроют никогда, по крайней мере при его жизни, он знал, что Сантомауро виновен в смерти Маскари, в смерти Креспо и в смерти Марии Нарди. Он и, наверное, Раванелло. Сто шестьдесят две квартиры. Сколько же из них сдается людям вроде Канале, которые готовы платить наличные и помалкивать? Половина? Даже третья часть приносила бы более семидесяти миллионов лир в месяц, почти миллиард лир в год. Он вспомнил о вдовах и сиротах. Неужели Сантомауро выдумал их, чтобы прикарманить даже те суммы, которые складывались из символической квартирной платы?