Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

Семенова Ольга Юлиановна

То, что сейчас реализует Китай, было, по сути, андроповской и юлиановской идеей. Если бы Андропов не умер, мы бы все жили в несколько иной ситуации.

Поскольку Юлиан общался с Андроповым, дружил со мной и Бояровым, и, еще со времен «Семнадцати мгновений весны», часто встречался с нелегалами — Бородиным, Удиловым и многими другими, консультировавшими его фильмы, то поползли слухи о том, что Семенов — тайный агент.

Видели,

что Юлиан с нами общался, знали, что он пользовался какими-то материалами, и делали «соответствующие» выводы.

Никому и в голову не приходило, что у него могут быть человеческие отношения с по-человечески мыслящими людьми. Юлиан и не думал эти слухи опровергать.

Наоборот, вся- чески их приветствовал и сам же распространял. Он часто приходил ко мне на Лубянку и по полтора часа обзванивал своих знакомых по правительственной связи. Дескать, «Видишь? Если что-то обо мне услышишь в будущем, не удивляйся. Я — близок к власти». А од- нажды произошла такая история.

Сидим мы с Юлианом в ресторане. Приходит мрачный, как ночь, Бояров.

— Что такое, Виталик?

— Да был вчера на приеме. Подошла ко мне вполне цивилизованная дама (жена одного сценариста) и говорит: «Виталий Константинович, мы тут смотрели фильм по сценарию Юлиана Семенова. Ведь это же ясно, что он — ваш агент. А мой муж тоже мог бы писать про шпионов». Я в ответ: «Сама постановка вопроса некорректна. Не хотел бы на эту тему говорить».

И тут же предлагает:

— Давайте я завтра же выступлю по телевидению и, как заместитель руководителя контрразведки заявлю, что Юлиан Семенов нашим агентом никогда не был.

Юлик вскочил:

— Только не это! Очень тебя прошу меня не дискредитировать! Если хочешь выступить, то, наоборот, скажи, что я — глубоко зашифрованный агент, выполняющий какие-то сверхсекретные задания, которые никому неизвестны.

В Горбачева Юлиан поначалу очень верил, писал ему письма, разговаривал с ним, но тот так много выступал, что в конце концов всех нас заговорил; и как-то Юлиан сказал мне: «Оправдает ли он надежды, которые мы на него возложили?» Потребовалось время, чтобы эти опасения подтвердились...

У Юлиана было неровное отошение к оружию. Он обожал ружья, пистолеты, ножи, а мне из всех командировок привозил в качестве сувениров патроны разных калибров.

Один раз даже патрон от гранатомета привез. Я держал эти дары на своем рабочем столе в ТАССе. За годы патронов

накопилось столько, что моя секретарь аккуратно, по размеру, сложила их в ящик стола. Выглядело это абсолютно невинно, но во время путча пришли с проверкой следователи, наткнулись на патроны и запаниковали.

А как узнали, что я — генерал КГБ, то сразу заявили: «Ах так, теперь нам все понятно. В КГБ ведь и Крючков начинал. Вы все — заодно!»

Следователь Морозов, сверля меня глазами, достал папку с подшивкой, а там — фото патронов и траектории их полета!

Я засмеялся, а он сурово:

— Зря смеетесь. Теперь-то самое трагическое и начнется. С этими документами вам не отвертеться.

— Хорошо, — согласился я, — но вы не будете отрицать, что все патроны — разных калибров?

— Да, разных.

— Так значит к каждому патрону мне было нужно отдельное оружие, вплоть до гранатомета! Где же все это?

Следователь задумался, посидел и, вздохнув, ушел ни с чем...

Юлиан в это время уже тяжело болел — инсульт. Я приезжал к нему на дачу и очень остро чувствовал, насколько ему было трудно говорить, ходить. Об этих последних встречах вспоминаю с чувством большого горя...

Сейчас я нахожусь в таком возрасте, когда приходится терять людей. Никуда не денешься — биологический процесс. Каждый уходящий или оставляет в сердце и душе что-то, или просто забываешь о нем.

Все эти годы я помню Юлиана. Он был очень светлым человеком. И эта «светлость» его во мне осталась. Часто у меня возникает желание посидеть с ним, обсудить ту или иную ситуацию, послушать его политические прогнозы и анализы, в которых он был так точен, просто увидеть...

На днях я звонил к Боярову: «Знаешь, мне не хватает Юлиана», — сказал он.

ВОСПОМИНАНИЯ ПИСАТЕЛЯ ВАЛЕРИЯ ПОВОЛЯЕВА

Писателем Юлиан Семенов был выдающимся.

Известность его могла сравниться только с популярностью его героя штандартенфюрера СС Штирлица. Со страниц книги, а затем с экрана фильма «Семнадцать мгновений весны» Штирлиц перекочевал на видеокассеты, в анекдоты, растиражирован ныне по всему свету.

Рассказывают, что когда Брежнев посмотрел все серии «Семнадцати мгновений весны», то распорядился: Штирлицу, если живой, немедленно присвоить звание Героя Советского Союза. Если мертвый — посмертно.