Некомандный игрок
Шрифт:
— Если бы твой младший брат не заорал «засада», от чего молодежь чуть на месте не обоссалась, мы бы успели запереть всех жителей в их молельном доме, и спокойно бы обнесли все дома. А не убегали от погони как зайцы.
Уносили ноги из деревни мы споро. Тот же Болли предлагал выкурить людей из храма дымом, чтоб добраться до украшений, надетых теми на религиозную службу. Однако Фритьеф, поддержанный здравомыслящими Региным и Снором, настоял на своем, и мы почти бегом вернулись на корабль.
Вовремя. Уже когда отплывали на берег выскочил конный отряд, человек в двадцать, вслед нам густо полетели стрелы. Но мы уже гребли как наскипидаренные. Вскользь, по руке зацепило Скегги. Бьярни раскровянило щеку и теперь он красовался багровым шрамом. Одна стрела вонзилась в палубу аккурат у меня меж ног.
Я всмотрелся в отряд «мстителей». Мелькали кольчуги, хоть большинство было в коротких стеганых куртках. Все в шлемах. Копья, на мой взгляд, слишком короткие для конного боя. Щиты. Лучников оказалось — половина. Да уж… С нашим одним… Впрочем, успокаивал я себя, не первый же раз орки сюда ходят?
Пол дня под парусом мы шли на юг, заставив погоню безнадежно отстать. И вот теперь остановились в дрейфе, чтоб так сказать «подбить бабки».
— Что скажешь, Асгерйр? — ловко сыграл в «стрелочника» братишка. Ах ты ж скунс…
— А что мне сказать? — я тоже поднялся на ноги.
Палуба слегка покачивалась, легкий ветерок трепал одежду. На меня уставились, кто-то откровенно враждебно, кто-то, как Синдри и Фреир, выжидательно, но достаточно дружелюбно. Рерик скривился презрительно. Хольды в большинстве своем хранили нейтралитет.
— Я решил, что нас заметили и подготовили засаду. Мы же сунулись в деревню без разведки, нахрапом, — пульс стучал в висках, но я старался демонстрировать спокойствие. — Если бы это было так, нас бы там перестреляли как гусей.
— Ух ты! — деланно удивился Болли. — Какой с нами оказывается, великий вождь! Всё он предвидит… Только облевался с перепугу почему-то!
Народ заржал.
Вряд ли это Снор меня сдал. Когда грузились Болли заметил запачканные сапоги, и откровенно ухмыльнулся. А сейчас припомнил.
— Да, Болли, — вернул ему ухмылку, — не привык я вот так убивать простых крестьян. Мы же все тут, вроде, не только за добычей? — демонстративно обвел сидящих на своих рундуках слегка притихших парней. — Вроде бы и слава предполагалась? Или мы потом, вернувшись домой, ее придумаем? А сами будет беззащитных землепашцев убивать?!
Последние слова я буквально выкрикнул, смотря не только на Болли, но и на маячивших у него за спиной под носовым штевнем Фритьефа и Сигмунда.
Мои слова, похоже, кое-кого зацепили. Некоторый ропот возник.
— Сядь, Асгейр, — на ноги поднялся Фритьеф. — Болли, ты тоже садись. Всем успокоиться. То, что взяли меньше, чем могли, считайте мой просчет, — как бы извиняясь, произнес ветеран. — Давно в походы не ходил, забыл, что у людей бывают такие моления, когда они все до единого в домах бога собираются. — он замолчал, вздохнул. — Ничего, впредь умнее будем. А что касается людей и мирных землепашцев… — он посмотрел на меня, потом обвел глазами дренгов. — Запомните, парни, это люди. Орк для человека лютый враг, любой человек, будь то крестьянин, женщина или только начавший ходить ребенок убьет вас при возможности и дурацкими угрызениями совести мучатся не будет! Мы для них как волки для овец! Страшные, и непримиримые враги.
Начинается, мысленно скривился я: «Мы волки!», «Мы берем что хотим!» Наслушался подобных речей в свое время. Все эти «свободолюбивые животные» и «необычные снежинки», презирающие работу в офисе… под старость собирающие бутылки или стреляющие мелочь у магазинов хрипатыми голосами.
Видимо на лице у меня что-то подобное отразилось, ибо Фритьеф повысил голос:
— А кто решит пожалеть человека, пусть сначала задумается. Переживет ли ближайшую зиму оставленный на берегу ребенок? Не умрут ли от голода его младшие братья и незамужние сестры? Кто позаботится о престарелых родителях, когда их руки перестанут быть твердыми? — выдержал паузу. — Мы все жаждем славы, мы все надеемся, что, когда прилетят валькирии, дел наших хватит на то, чтоб нас забрали за стол к Одину, а не отправили ждать своего часа к Хель. Слава нужна… Но и об оставленных на родном берегу забывать не следует.
К вечеру пошел дождь. Над кораблем, убрав мачту, натянули тент, используя шпирты и шесты как каркас. Получилась эдакая палатка, оставлявшая не закрытыми лишь нос и корму, на которых выставили дозорных. Дождь продолжился и на следующий день, и на второй.
Мы неторопливо шли на веслах вдоль берега, задействуя не более четырех гребцов одновременно, меняясь по пол дня. Да и вчетвером-то не сильно напрягались.
Сменившись первым вечером с «гребной вахты», я закутался в козий плащ, накрылся сверху парой одеял, но все равно меня лихорадило. Когда Синдри растолкал, протягивая надоевшее вяленое мясо, я отказался. Есть не хотелось. Периодически я проваливался в сон.
И снились мне всего две картины: то я получал вилами в брюхо и видел со стороны как моя тушка сползает по стенке сарая, ухватившись двумя руками за торчащее из меня древко.
Или я успевал отбить оружие той девушки, выхватить сакс и вонзить в ее тело… Но в обоих случаях, почему-то у человеческой женщины было лицо Гретты!
На третий день я проснулся, от того, что Синдри снова тряс меня за плечо.
— Асгейр, поешь горяченького, нельзя же так! — он протягивал мне миску с кашей.
Тента над нами уже не было. Сверху раскинулся бесконечно-голубой небосвод с белеющими в выси перистыми облаками.
Приподнялся. Корабль стоял, приткнувшись к берегу, на берегу дымил догорающий костер, ходили орки.
— Чего пристали? — я с благодарностью принял миску.
— Ребята высмотрели новую деревню. Фритьеф с Сигмундом сами пошли посмотреть.
Я дернулся.
— Лежи, — придержал меня Синдри, — я сказал форингу что ты приболел. А он сказал, чтоб ты с ночной сменой оставался. Если что им поможешь. Поешь пока.