Некрочип

Хэррод-Иглз Синтия

– Что, они были в форме?

– Нет, но мы сразу поняли, что это копы. Но тут кто-то закричал у нас за спиной, мы оглянулись назад, а там, на лестнице, был еще один. Я так перепугался, что замер на месте, а Дерек схватил меня за руку и закричал, что надо сматываться. И тут вдруг грохнуло и я увидел вспышку, а те двое копов повалились наземь.

– Минуточку. А сколько раз грохнуло?

– Не знаю. Два или три раза. Это так быстро все произошло... И потом, поймите мое состояние, я со страху чуть в штаны не наложил. До того случая у меня вообще никаких дел с боевиками не было. Ну, короче, когда эти двое копов упали, мы с Дереком выскочили через заднюю дверь, пробежали по крыше гаража – в общем, сделали все так, как нам посоветовали. Потом добрались до машины и поехали домой к Дереку.

– Хорошо, давай возвратимся к тому моменту, когда прозвучали выстрелы, – сказал Слайдер. – Когда вы с Дереком вышли из кладовой, в коридоре было темно?

– Ну. Не так, правда, чтоб уж совсем ничего не разобрать, но достаточно темно.

– Но все равно, ты смотрел на полицейских и не видел, как Дерек сунул руку в карман и достал пистолет. – На лице Коула изобразилось недоумение. Слайдер же продолжал: – Он схватил тебя за руку и закричал: «Срываемся!» – потом раздались выстрелы и полицейские оказались на полу. Дерек стрелял, чтобы расчистить дорогу к бегству.

– У Дерека не было никакого пистолета, – сказа Коул.

– Он был найден в его комнате на следующий день.

– Это сами копы подложили. Когда пришли с обыском. Мне Дерек сказал. И еще он сказал, что у него вообще никогда не было пистолета. Короче, подставили копы Дерека, вот и все.

– Стоит ли так доверять его словам? Он ведь мог сказать все, что угодно, лишь бы оправдаться.

Некоторое время Джимми Коул молчал, но по мучительному выражению на его лице можно было догадаться, что он что-то про себя решает, заставляя свой мозг делать непривычные для него усилия.

– Да, – неожиданно произнес он, будто прорвавшись сквозь какую-то преграду. – Но я точно знаю, что он не стрелял. Потому что стреляли из какой-то точки позади меня.

– Что?..

– Да, – повторил Джимми уже более уверенно, – потому что я слышал, как одна пуля пролетела, мимо моего уха. Такой звук, как будто муха прожужжала, и, главное, совсем рядом с ухом.

– Пуля пролетела мимо тебя? Ты уверен?

– Ну, еще бы.

– А что сказал Дерек, когда узнал об этом?

– Ничего не сказал.

– И вы совсем не обсуждали случившееся? Даже несмотря на то, что под пулями пали двое полицейских?

– Нет. Я находился в таком состоянии, что мне вообще было ни до чего, и у Дерека лицо сделалось бледное, как полотно. И он не проронил ни слова, даже в машине, когда я вез его домой.

– А что было потом, когда вы доехали до его дома? Дерек предложил тебе зайти к нему?

– Нет. Он вылез из машины и велел мне ехать домой, и еще сказал... сказал, чтобы я не беспокоился, все обойдется. На нас никто не подумает. Но если будут спрашивать, нужно отвечать, что пришли в «Карлисл», чтобы выпить, а когда нагрянула полиция, выбежали из бара через служебный вход.

Вот это-то обстоятельство и казалось Слайдеру самым странным во всей этой истории. Если Блэкберн действительно уложил двух полицейских из своего пистолета, то он, по логике вещей, должен был вместе с Коулом придумать какую-нибудь, убедительную версию в доказательство своей непричастности, или скажем предложить своему другу удариться в бега. С другой стороны, если стрелял не он, а кто-то третий, то совсем непонятно, почему Блэкберн не захотел говорить об этом с Коулом. И в любом случае, уже будучи арестованными, должны же они были хоть словом обмолвиться, что и для них самих кое-что остается загадкой. Почему они молчали?

– Вы с Дереком предпочли не говорить об этом полиции, – сказал Слайдер. – Я имею в виду то, что в полицейских стреляли из какой-то точки за твоей спиной. – Коул утвердительно кивнул головой. – Чем это можно объяснить? Ведь вас арестовали не за что-нибудь еще, а именно за нанесение огнестрельных ранений двум нашим сотрудникам...

– Я же вам объяснил, – прервал его Коул. – Дерек предупредил меня, чтобы я никому ни о чем не рассказывал. Когда я пришел домой, в тот же вечер Дерек мне позвонил и дал понять, что все уже улажено, но мы должны при любых обстоятельствах повторять одно и то же: мол, сидели себе спокойно в баре, выпивали, а про стрельбу какую-то и знать не знаем. Главное, выдержать эту линию до конца, а остальное – не наша забота.

– Не ваша, тогда чья же?

Коул пожал плечами.

– Дерек сказал только, что пока мы будем молчать, нам не о чем беспокоиться.

А то, что сказал Дерек, было, разумеется, законом для Коула.

– Но ведь не совсем гладко получилось. Десять лет – срок немалый, а Дереку так вообще это стоило жизни.

Коул от такой железной логики на мгновение пришел в замешательство, но не в его правилах было о чем-либо серьезно задумываться, и он только пожал плечами.

– К той стрельбе по полицейским я не имею ровным счетом никакого отношения, а отвечал на вопросы всегда так, как мы условились с Дереком в самом начале. «Главное, – он сказал, – это не болтать. Пока мы держим язык за зубами, проблем не будет».

– Но сам же первый и не выдержал, так ведь? – заметил Слайдер. – Оказавшись за решеткой, он тут же принялся жаловаться, что его кто-то подставил.

– Ну да, – согласился Коул.

– И поэтому его уже нет в живых.

– Ну да. – Какая-то мысль внезапно поразила Коула, и он выглядел подавленным. – А может быть...

– Ну, ну... – поспешил на помощь Слайдер.

Коул, рот которого еще не успел закрыться, снова пожал плечами.

– Может, то, что Дерек стал жаловаться, нам как раз и повредило. Могли подумать, что вот они не делают, как было сказано, все испортили, и в результате мне пришлось отсидеть целую десятку.

– И ты всерьез полагаешь, что если бы Дерек держал язык за зубами, тебя бы выпустили раньше?

– Ну, он же сказал, что о нас позаботятся, – простодушно заметил Коул. – Похоже, Дерек на самом деле подложил мне свинью. Как это мне раньше в голову не приходило?

О вас позаботятся... Как же. И позаботились. Об обоих. Блэкберна давно нет в живых, а Коул, который знал слишком мало, чтобы представлять из себя для кого-то реальную опасность, и был достаточно глуп, чтобы его словам не придавали серьезного значения, оказался надежно изолирован на целых десять лет.