Нектар небес
Шрифт:
– Вот такая вот у Вас девочка, Нина Антоновна! – говорит тетка в белом халате женщине, будто подтверждая мои предположения относительно причины нахождения этой дамы подле меня, на что та лишь глумливо улыбается.
– Девственница, – говорит на ухо женщине тетка негромким голосом, но я все равно отчетливо слышу это слово. Улыбка на лице Анны Антоновны становится еще шире и она довольно кивает головой.
– Так, Журавлева, – обращается тетка уже ко мне, своим обычным, в общении со мной тоном, снимает с моего запястья браслет и указывает рукой на стул с белым пакетом. – Марш одеваться и за дверь, что делать дальше тебе сообщат.
На том месте где щипало под браслетом обнаруживаю резиновый, на ощупь, квадрат розового цвета, плотно впившейся в кожу, а на нем белые полоски и цифры штрих-кода. Боли от этой штуки никакой нет, приятного, впрочем, то же.
– А это что? – удивленно спрашиваю я разглядывая неожиданно возникшую бляшку.
– Не твое дело, – уже стороже говорит тетка. – Делай, что говорю. Живо! Живо!
Встаю, подхожу, вновь шлепая босыми ногами по полу, к стулу с пакетом, открываю его и достаю одежду. Спортивную куртку на молнии с капюшоном, спортивные штаны, и легкие спортивные туфли на тонкой подошве без шнурков. На краях рукавов и штанин находятся резинки. Но это здесь не единственная резина. Вся ткань одежды и обуви, цвета спелых баклажан, прорезинена. Подошвы обуви из резины целиком. В другой ситуации это вызвало бы у меня различные вопросы, но в эту минуту мне явно не до них. Больше ничего в пакете нет, ни белья ни, хотя бы, футболки или носков.
Надеваю все это на голое тело, но вовсе не удобство вещей, хотя все оказывается очень удобным, меня сейчас волнует. Только сейчас замечаю, застегнув куртку, что коробки с моими вещами здесь больше нет. Плохой знак. Очень плохой.
– Я забракована? – с надеждой спрашиваю я, хотя уже предвижу ответ, раз мне выдали новую одежду, а мою забрали.
– Нет, – подтверждает мою страшную догадку тетка, подходит к столу и нажимает вновь на красную кнопку, щелчок замка звучит почти как оглашение приговора. Но только почти. Настоящее оглашение звучит дальше. – Ты подходишь. Иди! Иди!
И с этими словами она выпроваживает меня за дверь, где меня сразу берут под локти, ждавшие все это время «тушки». Им все ясно, раз на мне эта одежда.
– Эта годится, в комнату ожидания ее, – намного вежливее, чем мне, говорит им тетка. – Когда надо вызовем вас и отведете ее в лабораторию.
Лаборатория! – когда она произносит это слово, то я сразу вспоминаю, что именно так здесь называют то самое место, где все и происходит. Так в тех самых передачах по «телеку» про «Нектар» говорили.
Наверное, так звучал, в древние времена, задолго до Последней мировой, свист топора палача для приговоренного к смертной казни, чьи голова и шея уже лежали на плахе.
А вот это, похоже, действительно все!
В коридоре никого нет, кроме нас троих. Я самая первая или самая последняя из нашей группы? Да какая, теперь-то, разница?
Меня, довольно бесцеремонно, но аккуратно, не нанося ни малейших травм, чувствуется опыт, ведут по коридору. Сейчас люди здесь плачут? Или нет? Но я плакать не умею. Нет почему-то у меня слез.
Меня выводят из этого серого коридора в ярко освещенный бежевый. Ноги стали как будто деревянные. Здесь есть окна, но за ними темные помещения, а двери рядом с ними то же пластиковые, как и в сером коридоре, но только бежевые и в них то же есть окна. И окна и двери с ними по правую от нас стену. В левой же, в подсвеченной сверху нише, тянущейся, наверное, вдоль всей этой стены, на уровне туловищей моих могучих конвоиров, за стеклом висят какие-то цветные фотографии, а под ними стоят пестро раскрашенные статуэтки. Именно их пестрота и привлекает мое внимание, а то бы вообще их не заметила. Мне сейчас явно не до этого. И я отворачиваюсь не разглядывая их.
Повинуясь конвоирам, захожу в какую-то комнату и, со щелчком выключателя на стене, включают свет. Комната эта, чуть поменьше кухни у нас дома, такого-же цвета, как и коридор. В ней я, следуя указаниям одного из охранников, не снимая туфель ложусь на белое кресло-кушетку у самой стены в углу слева, напротив входа и чувствую, как тело мое, уже второй раз за сегодняшний день, становится «ватным». Кресло-кушетка, крепится, как я успеваю заметить, здоровенными болтами к полу. Еще в комнате есть белый стул рядом с кушеткой и больше ничего. Конвоиры мои говорят мне, чтобы я лежала здесь тихо и скоро за мной придут те, кому это положено, затем они выходят прикрывая за собою дверь. Я лежу, а что еще делать? Через, примерно, полминуты, или, может быть, чуть меньше, заходит еще одна «тушка», придирчивым взглядом осматривает меня и помещение, повторяет, то, что уже сказали отконвоировавшие меня сюда его коллеги, и, так же, как и они, выходит, прикрывая за собой дверь. Я лежу так несколько секунд не в состоянии собраться с мыслями. Наверное, это одни из последних моих мыслей.
Глава 7
– Ба-бах!! – грохот жуткого взрыва заставляет меня буквально подскочить на своем ложе. Дрожат даже стены, одной из которых я касаюсь ладонью правой руки, со звоном разлетаются разбитые стекла, в том числе и в окне и двери моей комнаты, успеваю прикрыть руками лицо от осколков, но они, к счастью, до меня не долетают. Кажется, содрогнулось все здание от крыши до фундамента, у меня «закладывает» уши, выключается свет и все погружается во мрак. По-моему, рядом упал стул. Гул от взрыва и звон разбивающихся стекол все еще стоят в ушах, а я наконец-то опускаю руки, вроде бы, до меня осколки стекла даже не долетели, да и выбито, думаю, все вокруг меня, нечему теперь разбиваться, как вдруг мне чудится в наступившей кромешной тьме, будто что-то проносится по коридору в сторону, куда ушли «тушки» и что-то падает. Или мне только померещилось и это был всего лишь поток воздуха, а падения не было вообще? Не знаю, что мне думать и делать сейчас.
Какое-то время продолжаю лежать в кресле-кушетке. Одно мгновение. Два. Тишина и темнота становятся пугающей. Что случилось!? Осторожно, вцепившись в край своего ложа, спускаю ноги на пол и пытаюсь носком левой ноги нащупать ножку стула, чтобы не врезаться в него, когда пойду к двери. Есть! Нащупала! Судя по положению ножки, стул действительно упал, как я и подумала.
– Ба-бах!!
Второй сильный взрыв, на меньше первого, сотрясает все вокруг, слышен гром рушащихся перекрытий и отчаянный женский визг. Подпрыгиваю вновь уже на краю кресла-кушетки и второй раз касаюсь ножки лежащего на полу стула. Мое ложе устояло только благодаря его жесткому креплению, догадываюсь я. Наступившая опять тишина снова разрывается, но в этот раз не взрывом, а грохотом пулеметной очереди. Ого! Это не просто авария на станции добычи электроэнергии «Нектара», случилось что-то очень серьезное. Топот ног, шум падения чего-то тяжелого, еще один женский крик, но уже тише. К моим ушам возвращается нормальный слух, что меня очень радует. В коридоре начинает мигать белым светом уцелевшая лампа. В ее мигающем свете вижу окно с разбитым стеклом и раскрытую нараспашку дверь, будто ее выбили ударом ноги. Слезаю с кресла и иду в направлении к двери. Белый свет тускнеет и становится совсем слабым и тут-же загорается красный – аварийный. Он не такой яркий как свет рабочего освещения и позволяет видеть в помещениях только предметы, но и это совсем не плохо по сравнению с полной темнотой. К красному свету примешиваются отблески синих электрических вспышек, сопровождаемых характерным треском. В нос ударяет едкий запах сгоревшей резины. Тут еще и пожар! Выхожу в коридор. Запах гари усиливается и пахнет уже не только сгоревшей резиной. Примешивается еще какой-то очень противный запах. Стараюсь не думать об этом. Мои опасения относительно пожара подтверждаются. Вдали, у поворота коридора, действительно вижу пламя. Только этого мне не хватало!
В-ж-ж-и-х!! У-у-х!
Под потолком что-то зашипело и меня окатывает струями холодной воды. Включилась система пожаротушения. Успеваю застегнуть «молнию» до конца до подбородка и накинуть капюшон. Так вот зачем одежда прорезиненная! Как раз на такой случай. Очень предусмотрительно! Да, действительно, наши тела должны быть сухими и чистыми. Вода хлещет секунд пятнадцать-двадцать и затихает. Наверное, что-то сломалось, но огонь в конце коридора она, все же, потушила. И на том спасибо!
Периодически доносятся разные звуки: крики, топот, треск ломаемой мебели, звон разбиваемого стекла, даже выстрелы – одиночные и очередями. Пару раз звучат приглушенные хлопки. Взрывы!? Над всей этой какофонией бодро, стараясь максимально поднять людям настроение, звучит аварийная сигнализация, женский голос которой предлагает сохранять спокойствие, не поддаваться панике и следовать к выходу. Как говорит дед: накрыться белой простыней и ползти в сторону кладбища. Очень древняя мудрость.