Нектар небес
Шрифт:
– Уже!?
В ответ тишина.
На непослушных ногах обхожу стул, сажусь на него, беру со стола и изучаю бледно-зелено-серый бланк Извещения и бледно-розово-серый бланк Предписания, в которых я читаю только что мне сказанное, с ужасом видя на каждой из предоставленных мне бумаг свое лицо смотрящее с недавней казенной цветной фотографии с какой-то печатью и свою фамилию, имя, отчество и дату рождения, и кладу их обратно на стол. Премьер с огромного портрета на стене бесстрастно взирает на меня. Директор забирает себе эти документы, подписывает лист о моем ознакомлении с ними в его присутствии, акт в двух экземплярах о моей приемке-передаче представителю конфедеративной власти, нам рассказывал «классный» на уроке об этих документах, ставит там, где это требуется школьную печать и передает все
– Все, приемка-передача окончена, – все так же гнусаво возвещает «Тим-Тим». Ловлю себя на мысли, что он ни разу еще, с того момента, как я сегодня вошла в его кабинет, не посмотрел мне в глаза. – Оставь рюкзак здесь, на случай если тебя забракуют, завтра вернешься и заберешь, а если нет, то учебники передадут в библиотеку школы, а рюкзак, со всем твоим барахлом, отдадут родственникам.
– Я поняла, ясно, – сдавленным хрипом отвечаю я, снимаю, не вставая со стула, рюкзак и ставлю его на пол перед своими ногами. – Но у меня только дед.
– А это не важно, – гнусит «Тим-Тим» и машет в мою сторону рукой. – Так, все? – спрашивает он сам у себя и сам себе же отвечает. – Да, вроде все.
– Да, на сегодня все, – противным скрипучем голосом говорит офицер, первый раз вступивший в разговор в моем присутствии, подтверждая тем самым слова директора, и убирает документы к себе в портфель. Звучит щелчок механической пряжки и офицер, надев форменную шапку, с директором обмениваются рукопожатием.
– Журавлева, без вещей на выход, – командует «сиз» и я встаю и направляюсь к двери в верхней одежде и шапке, которые естественно так и не успела снять. «Гусь», все это время молча стоявший за моей спиной, посмотрев мне в глаза, лишь коротко кивает мне. Разговаривать со скилпом после его передачи представителю власти преподавательскому составу строжайше запрещено. Можно лишиться работы.
В голове как бомбы взрываются мысли: Дед, прощай! Все прощайте! Я – скилп!
Глава 4
Иду как в тумане. За моей спиной офицер, своим скрипучим голосом, прощается с директором и моим «классным», а потом обращается ко мне.
– Журавлева, выходим из здания, – говорит он.
Выходим, так выходим, а что делать то? Бежать? Куда? Прохожу к выходу с младшим ротмистром за спиной. Оказавшись на крыльце, я вновь вдыхаю прохладный воздух и чувствую, как на редкость сильные женский руки тех самых «милых» дам, которых я заметила еще при входе, берут меня под локти. Завидев нас на крыльце, лейтенант тут же залезает в машину и включает «мигалки» на крыше. Наша процессия идет через двор, перед нами расступаются люди и я ловлю на себе сочувствующие взгляды.
– Всем молчать! К отобранной не обращаться! – орет за моей спиной младший ротмистер.
Оглядываюсь назад и успеваю заметить машущую мне из окна второго этажа Наташку. Хочется махнуть ей в ответ, возможно в последний раз в жизни моего сознания и пока еще моего тела, но воинственные тетки крепко держат меня за локти своими ручищами, больше походящими на клешни, а идущий сзади младший ротмистер, грубо пихает рукой в спину.
– Не оглядываться! – орет он уже на меня.
Прощай, Наташа! Девки, парни, прощайте все! Простите, пожалуйста, если кому-то что-то сделала плохое, я не со зла!
Подходим к машине с уже включенным и прогретым электродвигателем, на крыше красным и синим цветами мигает «люстра», двери по команде водителя услужливо открываются на встречу нам. Тетки затаскивают меня вместе с собой на заднее сидение и усаживаются по бокам от меня, а младший ротмистер, устраивается поудобнее с неразлучным портфелем на переднем пассажирском сидение справа от водительского места по ходу движения машины. В салоне тепло – исправно работает «печка». За рулем – лейтенант, которого я увидела первым, из всей этой компании, еще при подходе к школе. Он нажимает на торпедо какие-то кнопки и двери бесшумно закрываются, рулевое колесо вместе с рулевой колонкой уходят куда-то вперед и вниз и включается автопилот. Передние сидения отделяются от нашего перегородкой из толстого бронестекла выезжающей
– У-и-и-и-у! У-и-и-и-у! – взвывает серена, вырывая мой разум на мгновение из горестных мыслей, и машина плавно, но быстро набирает скорость и везет нас в маленький городской аэропорт, находящийся в части Платонина расположенной с противоположной научно-производственному комплексу «Гротеля» стороны города, чтобы никто из приезжих ни в коем случае не увидел никакую новейшую и, естественно, суперсекретную военную технику. Машина с сереной и включенными «мигалками» проезжает на красный свет на светофорах. Чтобы это знать прозрачные окна вовсе не нужны. О том, как в аэропорт возят скилпов знает весь город, видели много раз, я в том числе своими собственными глазами.
Проходит минут пять-семь и машина останавливается, глохнет, наконец-то, сирена, к моей большой радости, и меня выводят прямо на летное поле аэропорта «Платонин».
Я выхожу и оглядываюсь в надежде все-таки увидеть хоть кусочек родного города, но вижу лишь застекленное и вполне себе современное здание аэропорта и получаю неприятный тычок в спину.
– Стой и не оглядывайся, – говорит мне младший ротмистер за спиной и я стою перед таким – же младшим ротмистром, в точно такой-же форме. Офицеры приветствуют друг друга отданием чести и, после «козыряния» и рукопожатия, привезший меня младший ротмистер передает ожидавшему бумаги, опять подписи и печати, наверное, очередной акт приемки-передачи передачи, который мой новый конвоир убирает в точно такой же форменный портфель с золотистой пряжкой, ну вот теперь, по видимости, точно все.
Мои конвоиры заканчивают на этом обмен бумагами, как я прекрасно понимаю, на меня, и опять «козыряние», рукопожатие и дождавшийся скилпа младший ротмистер берет меня под левый локоть и я вместе с ним делаю два шага к трапу-эскалатору, который совершенно бесшумно поднимает нас на площадку перед входом на борт гиперзвукового пассажирского гравилета под названием То-524, что означает первые две буквы от фамилии легендарного авиаконструктора Тополева и номер модели пятьсот двадцать четыре. Летательный аппарат этот внешне представляет из себя гигантских размеров куриное яйцо, длиной метров сто и шириной метров сорок в самом толстом месте, летающее острием вперед и развивающее скорость до пяти махов. Что означает в пять раз быстрее звука. Нос у него, в отличие от настоящего куриного яйца, острый, а с каждого из четырех боков параллельно направлению движения есть небольшие, но четко выраженные выступы, наподобие крылышек, которые, необходимы для работы гравидвигателей. Сейчас он как-бы лежит на боку, а точнее стоит на мощном трехточечном шасси, огромные колеса которого диаметром в половину человеческого роста. С двух сторон по три ряда иллюминаторов, из-за трех пассажирских палуб, вмещающих посадочные места для тысячи трехсот человек. Все эти технические подробности, рассказанные мне дедом и отцом, позволяют отвлечься от мрачных мыслей о месте, куда мы летим, думать о котором нет никаких душевных сил.
Гравилет выкрашен в бело-серебристо–бордовую раскраску «Нектара», а на белой части борта его эмблема – две скрещенные руки, обращенные ладонями друг к другу, а между ними сияющая звезда испускающая характерные лучики, что символизирует процедуру передачи сознания от одного человека к другому. Эмблема черного цвета.
Поднимаю голову вверх и вижу в голубом небе с бело-серыми облаками, на которых золотистыми ободками отражаются утренние солнечные лучи, метрах в трехстах над нами четыре трезубца – звено новейших истребителей. При испытании палубной модификации такого как раз и погиб отец. Они будут сопровождать нас в полете, поскольку мы, скилпы – особо ценный груз. Оказавшись на верхней площадке трапа эскалатора, прохожу во внутреннее помещение напоминающее тамбур электропоезда, но откуда он здесь? Быстро соображаю, что это не обычный серийный пассажирский гравилет, а специально переделанный для «Нектара» экземпляр, изготовленный, вероятно, по какому-нибудь спецзаказу и, наверное, он у них не один такой.