Нектар Полуночи

Гончар Ева

— Ты уверен, что есть ещё один вариант? — шепнула женщина в промежутке между поцелуями.

— Я уверен, что вариантов ещё много, — проговорил Джарод, вновь обретая оптимизм и способность улыбаться.

Динь-дилидон-дилидинь! Подчиняясь движениям человеческих рук, знакомо зашелестела вода, на белёной стене опять появилось изображение.

Они снова вместе… и снова бегут. Мелькают города и лица. В редкие минуты остановок — пылкие объятия: «Зови меня по имени. Пожалуйста!» — «Эммелин. Эми!»

— Эми?! Меня же не так зовут! — возмутилась

Паркер по другую сторону «экрана».

— Я помню, — ей в висок усмехнулся Джарод. — Здесь — не так. Значит, в другом мире у тебя будет другое имя…

Их снова ловят. Снова разлука, бешеное желание вырваться, победить, уничтожить. Коварный план — заставить Лайла убить Рейнса и сесть в тюрьму до конца жизни, потеряв покровительство Центра — осуществится с блеском. «Похищение, убийство, шантаж… Есть ли что-нибудь такое, чего вы не сделаете ради мисс Паркер, господин Притворщик?» Угрызения совести, которые останутся с Джародом навсегда: «Лучше бы я сам убил их обоих!»

Но Центр еще стоит. А они опять разминулись! Мольба на два голоса: «Мама, помоги!» И матери помогут. Старая, усталая, сломленная Маргарет расскажет нечто важное в обмен на право никогда не встречаться со своим сыном.

— Мама… — растерянно вскинулся Джарод-зритель. — Мама!.. Но почему?!

Паркер молча покачала головой.

Кэтрин, нежный серебристый призрак, передаст дочери недостающие фрагменты мозаики: замахнувшийся на государственную власть Центр рухнет из-за того, что должно было его возвысить.

Старый дом, за окнами которого — снег. Беременная женщина с пёстрым вязаньем в руках блаженствует в кресле у камина. Подле неё на ковре, положив голову ей на колени и закрыв глаза, сидит мужчина. Вокруг них валяются газеты с броскими заголовками на первых страницах: «Раскрыт заговор столетия!», «Монстр повержен, спецслужбы торжествуют», «Президента спасло чудо». И ясно как день, что никакие вооружённые люди никогда не ворвутся в этот дом и не растопчут родившееся в нём счастье…

Изображение замерло и стало медленно угасать. Некоторое время зрители не шевелились, осмысливая увиденное. Затем Паркер выпустила пальцы Джарода, которые сжимала на протяжении всего «фильма», и задумчиво погладила рельефный бок Цветочного кубка.

— Ну как? — кашлянув, спросил Притворщик. — Такая версия тебе нравится?

— Н-не знаю, — ответила она после паузы. — Центр исчезнет, и это прекрасно. У них, — она показала подбородком на почти потухший «экран», — всё будет в порядке. Но, Джарод, они — не мы! Я не такая беспомощная и слабая, как она. Ты бы не сделал с Лайлом и Рейнсом того, что сделал он. И разве твоя мама смогла бы от тебя отказаться?..

— Там — почему бы и нет? — грустно откликнулся он. — Ваше высочество, по-моему, вы привередничаете. По сравнению с тем, что нам сулили раньше…

— Разумеется, это лучший из вариантов — энергично подхватила Паркер. — Лучший из всех, что мы видели до сих пор. Но ты же сам сказал, их будет много, — она повернулась

к нему и воскликнула: — Мне до смерти охота посмотреть все!

— Мне тоже, — со вздохом признался изнывающий от любопытства Джарод.

* * *

Безумная, невозможная, головокружительная ночь близилась к концу. Паркер и Джарод обессиленно привалились друг к другу на низеньком диванчике-канапе, где провели последние полтора часа. Надежда и отчаяние, гнев и торжество, смех и стыд, радость и мука… Перед «наследниками» одна за другой вспыхивали яркие картинки, в ушах звучали голоса, хлопали выстрелы и звенели взрывы. Наконец, круг замкнулся: на «экране» вновь возникли небоскрёбы, пальмы и уличный каток Лос-Анджелеса.

Привстав, Притворщик аккуратно разъединил кубки и задул не изменившую своих размеров свечу. Зрителей, чьё сознание переполняли образы иных миров, укрыла спасительным пологом темнота.

— Очевидно, это всё, — в темноте голос Джарода прозвучал, как чужой.

— Да, всё… — протянула Паркер, голову которой сжимало стальным обручем. — Ты случайно не посчитал, сколько было «фильмов»?

— Случайно посчитал. Двадцать четыре, — сообщил он.

— Двадцать четыре! — ошеломлённо повторила она. — И все они — наши?!

— Все — вряд ли, — ответил Притворщик с отчётливым сожалением в голосе. Уж он-то точно не отказался бы прожить не одну, а добрый десяток жизней. — Надо полагать, нам предстоит выбрать единственную судьбу из этого множества.

— Какие разные судьбы… — Паркер никак не могла прогнать видения, где она и Джарод умирали и убивали, предавали друг друга и были преданы, сходили с ума и топили свою боль в алкоголе. — И ни одной идеальной среди них! Я уж молчу об Ангел, наложившей на себя руки, и о Кристин, которую раздавил Центр. Джоанна платила здоровьем дочери за грехи предков. Мэл была пленницей своего предназначения…

— А Эйприл просто вышла за другого, — подсказал Джарод. Его слова прозвучали, как упрёк, и она невольно улыбнулась. — Кэтрин-младшая вытащила Томми из психушки и осталась с ним. Дороти тоже осталась с Томми, перед этим вдребезги разбив моё сердце. С Мией я жил «долго и счастливо», но какой ценой? — в темноте улыбка Паркер превратилась в гримасу, но он, конечно, этого не видел и продолжал рассуждать вслух: — В мире нет совершенства. Получая одно, утрачиваешь что-то другое, как будто не менее ценное…

— Хватит! — женщина резко поднялась и кинулась к настольной лампе, электрический свет больно ударил по глазам. — Я так больше не могу. Я устала от несчастий и ненависти!

— Мы выберем мир, в котором не будет ненависти! — с готовностью воскликнул Притворщик, вскакивая вслед за Паркер и обнимая её.

— Хорошо. Допустим, мы его выберем, — она недоумённо нахмурилась. — Но как мы туда попадём?

— А как мы попадали в Авитанию? — приподнял брови Джарод. — Один глоток волшебного напитка — и ты в другой реальности…