Нелюбимая жена. Хозяйка зимнего курорта

Ардея Рита

– Почему? – осторожно спросила я, надеясь, что мой вопрос не прозвучит как признание.

Каролина печально опустила тёмно-зелёные глаза.

– Люди склонны ненавидеть всё новое и чужое. Когда-то и магов жгли на костре, а сейчас их ценят. За одарённого ребёнка семья может получить достаточно денег, чтобы купить дом и несколько лет жить безбедно.

– И люди продают своих детей? – фыркнула я. – Это же рабство!

– Это лучше, чем погибнуть. Спроси у своего мага, он расскажет, что их положение становится лучше от года к году, – внимательный

взгляд Каролины стал чуть строже. – Ты бы знала это, если бы родилась в нашем мире.

– Я вела замкнутую жизнь во дворце и мало чем интересовалась, – попробовала выкрутиться я. Но Каролина с грустной улыбкой покачала головой.

– В таком случае ты резко стала своей полной противоположностью, ибо я редко встречала людей более любознательных, если не сказать любопытных. Элен, расслабься. Я не желаю тебе зла. Просто скажи: почему новость о священной войне рода Лэнгли так расстроила тебя? Это всё ушло вместе с Гарольдом, мой сын тебя не обидит.

– Да уж, – горько усмехнулась я. – Пока не получит чётких доказательств, надо полагать.

– Элен, – свекровь взяла мои озябшие руки в свои и проникновенно заглянула мне в глаза. – Скажи, моя милая, ну какие есть причины видеть в тебе зло? Разве ты убила принцессу и захватила её тело?

– Нет, – затрясла головой я. – Мы с принцессой погибли одновременно. Так вышло, что моя душа стремилась к жизни сильнее.

– Разве ты пыталась нагадить нам из собственной выгоды? Манипулировала? Пыталась подставить?

– Вы же знаете, что нет. Я правда надеялась стать своей здесь, в смысле рядом в сами, а не просто в этом мире, – я вздохнула. – Но похоже, я останусь тут чужой.

Мы печально замолчали. Каро явно искала слова поддержки, но не знала, что может помочь мне.

– Если вы так легко догадались о моём происхождении, то мне, видимо, нигде не будет покоя, – сокрушённо признала я.

– Легко? – удивилась Каролина. – Нет, милая, я сама бы ни за что не догадалась! Я ведь никогда не знала тебя… то есть Элен, потому не замечала никаких странностей.

– Но вы же были так уверенны в этом?

– Так ведь Чар мне сказал, – пояснила она спокойно. – Он пришёл ко мне ночью попросить совета. Видишь ли, сыны рода Лэнгли обладают талантом видеть души – не спрашивай подробности, я знаю, что они умеют делать это, если захотят. Так они и искали чужих.

– По рубцам на душе, – припомнила я вычитанное в книге Эдгара и побледнела. – Господи, так Ричард точно знал, что я иная!

Потому что называться иной мне всяко больше понравилось, чем чужой. Ну не могла я усмирить в себе дурные ассоциации!

– Он был так потерян, – взгрустнула Каролина. – Сказал, что мальчики что-то подозревают, а он и соврать им не может теперь, ибо знает правду наверняка. И спросил, что делать, если окажется, что за твоим образом скрывается вторая Моника?

– И что вы ответили?

– Что ты не Моника, – усмехнулась она. – Я не верю, что из других миров приходят только злые души. В нашем мире тоже хватает злых людей, что же, всех их клеймить чужими?

Моника была и моей болью тоже, но не имеешь к ней отношения. Этими словами я сняла груз с души Чара. Но я не уверена, что других мне удалось бы убедить так же легко. Они не видят, как Чар, но чуют в тебе чужую – их отцы тоже соприкасались с пришельцами, это оставило свой след. Рано или поздно может возникнуть конфликт.

С некоторой неловкостью я осознала, что конфликт происходил прямо сейчас. Вероятно, со смертельными исходами. Я заёрзала на диване, понимая, что самое время об этом сообщить.

– Что если он уже возник? – спросила я, нервно облизнув губы.

Но Каролина словно не слышала меня. Лицо её стало суровым, взгляд – пустым, а губы еле заметно шевелились, будто её захватили воспоминания. Сейчас она стала выглядеть старше и показалась мне очень уставшей.

– Каро… – позвала я, коснувшись её руки.

Она встрепенулась, на губах машинально возникла улыбка.

– Прости. Я задумываюсь часто над женской долей. Обречены ли мы прощать по природе своей, или нам просто с детство внушают, что мы должны быть такими? Нежными, добрыми, понимающими… слабыми?

– Сильнее вас женщины я не встречала, – искренне призналась я.

Глаза Каролины заволокло пеленой грусти.

– О нет, это не так. Моя слабость и мягкотелость привели к ужасным последствиям: для меня, моей семьи, Лэнгвальда и, пожалуй, всего королевства. Даже ты пострадала.

– Что вы такое говорите?

Она протянула руку, касаясь шерсти заснувшего на спинке дивана Никса. Я понимала её: ничто так не успокаивало, как нежный шёлк его шкурки. Кот мурлыкнул во сне.

– Если бы не я, Моника не была бы королевой, а мать Элен скорее всего была бы жива. Хочешь послушать мою исповедь? Я двадцать лет вынашиваю эту речь в своей голове.

Я молчала, чтобы не сбивать Каролину с потока мыслей. Она не лукавила – казалось, она долгие годы искала кого-то, кому могла просто выговориться.

– Наш с Гарольдом брак был редкостью по меркам аристократии, – грустно улыбнулась она. – Он был по любви. Он с отцом приехал на южные склоны Лауреции, моей родной провинции, когда мы были ещё подростками, и к исходу третьего дня родители радостно объявили о нашей помолвке, потому что увидели, что мы неразлучны. Он был красив, я… тоже ничего, – подмигнула она. – Но куда важнее было то, что нам всегда было, о чём поговорить. Как родственные души, понимаешь?

– Вам очень повезло.

– О, не то слово! Он был внимательным, понимающим мужем, несмотря на некоторые культурные различия между нами. У нас дамам не принято выходить из дому хотя бы без кинжальчика за поясом, на севере женщина должна быть воплощение хрупкости и нежности… Но Гарольд принимал эти особенности. Мы даже частенько тренировались вместе. Тогда я впервые отметила его странную манеру боя. Словно он учился убивать не людей, – вздохнула она. – От любопытной жены сложно что-то утаить, и я сама раскопала правду.