Нелюди, противостояние III. Остров
Шрифт:
– Я готов отправиться на их поиски первым, – Петров улыбнулся стоящей перед ним решительной женщине снисходительно, как маленькому ребенку, – но лес идущий вплотную к берегу переполнен диким зверьем…, да вы и сами все часто слышите их, волки медведи… возможно присутствие рысей, и даже тигров…, а они уже наверняка почувствовали «вторжение» чужаков на их территории, так что такие походы становятся опасными для их участников…
– А вы еще и «героически смелы» товарищ Петров, – её сарказм слегка тронул уголки губ оппонента, – как в принципе и подобает, советскому гражданину.... – Агнесса Францевна, фыркнув демонстративно удалилась.
С
– Не обращай внимания Егор… – Мария – молодая девушка – комсомольский вожак, положив руку на грудь проходящего мимо Петрова остановила его и блеснув отражением горящего факела в глазах улыбнулась, – она так бесится потому, что в одной из шлюпок был ее муж…
– А мне почему-то кажется, что она не выражает никакого сожаления о его вероятной пропаже… – Петров с нескрываемой заботой посмотрел на отошедшую к сараю девушку чью руку еще несколько минут назад держал в своей и кожа его ладони, как и он сам «помнили» ощущения от этого тактильного контакта.
– Не нам об этом рассуждать, – с пониманием хмыкнула Мария перехватив его взгляд. – Ну а тебе…
Её перебил волчий вой, тоскливый словно скорбящий, заставляя вздрогнуть и невольно задрожать людские тела.
– Кажется, что так близко… – Мария схватила Петрова за руку. В ее глазах страх.
– Не обязательно…
Вой подхватил второй голос, более низкий, густой. Затем еще один. И уже целый волчий «хор» выл протяжно вызывая под одеждой людей потоки мурашек. Раздался рык, словно зверь издавший его отмахнулся от надоевшего ему уже за долгое время воя. Но хор не умолк. Донёсся ещё один недовольный короткий, но громкий рык....
– Надо идти спать, – мимо проходящая торопливо медсестра взглянула на пару товарищей «застрявших» на входе, – сон он как лекарство – от всего лечит.... От физических недугов и что не мало важно от душевных....
*
Вряд ли кто-то станет оспаривать тот факт, что для каждого больного необходима своя индивидуальная программа лечения. Масса генетических, физических свойств и отклонений человеческого организма делают пациента этим индивидуумом. Что уж говорить о психиатрии? Человеческий мозг – бездна для опытов и глубоких исследований. Наука, до конца не изученная, собираемая в единое целое по крупицам, где каждая теория строиться на опытах анализах и применениях на практике, впоследствии поддается критике и полемике сами ми же учеными и медиками. Впрочем, как и всё, до конца не изведанное. Тем не менее пациенты лечатся, врачи так или иначе добиваются ремиссий, положительно влияющих на состояние и соответственно – жизнь больных.
Ксения уже долгое время находится в клинике. Более семи лет содержания в любом закрытом учреждении оставляет след на сознании человека. Нормального человека. Её же психическое и физическое состояние поддерживалось при помощи лекарственных препаратов на одном неизменном уровне – в спокойной отрешенной прострации. Подобные отношения врачей и пациента с диагнозом – маниакально депрессивный психоз вполне устраивает медицинский персонал и родственников, очень часто отказывающихся от больных с подобным заболеванием.
Ксения не знала кто из ее родственников отказался от нее, да и не подозревала о том – существовал ли вообще кто-либо из них? Но ее сознание или галлюцинации очень часто проецировали картинку, на которой она рядом с ребенком – девочкой подростком, взявшись за руки, подняв головы смотрели в небо, стоя по колено в полевой траве среди качающихся на ветру соцветий васильков. Свободными руками они прикрывали глаза от солнца. В синем небе среди облаков отражая его лучи парил самолет. Каждый раз в финале девочка поворачивалась к Ксении отрываясь от наблюдения за полетом «стальной птицы», глядя в ее глаза своими небесно-синими, спрашивала:
– Это он?..
– Да. – Ксения смущённо улыбалась, утопая во взгляде ребенка. Проникая в синеву глаз, в отражённые в них облака, летящий самолет и преломляющиеся лучи солнца.
– И когда прилетит твой герой? – Доносилось до нее издалека. Голос девочки размножался разно тональным эхом. Каждый раз накладывая простой вопрос на новую мелодию. Очень часто красивую.
– Скоро… – голос же Ксении тонул в вакууме ее затемнённого сознания.
Подсознательно Ксения знала, что приходящий навязчивый образ летчика с не менее синими глазами, чем небо – это образ ей близкого человека. Но какого-то неземного эфемерного. Девочку Ксения однозначно считала частицей себя. Нет не второй себя – лже личностью, связанной с раздвоением оной, а частью себя: родственницей по крови – сестра или дочь....
Образы в сознании. Ни имен, ни лиц… синие глаза, не менее синие «Васильки» и небо, одна сплошная как преданным жанру маринистом выраженная в картине синева. Вся эта «небесная эйфория» постепенно начала отходить на задний план навязывая Ксении ужасные образы в долгих неспокойных снах или обрывках воспоминаний. Короткие «сюжеты» из реальности, связанные с людьми в белых халатах с тоскливым белым интерьером сопровождаемые мигренью и болевыми телесными ощущениями.
– Когда с ней можно будет поговорить?.. – Донеслось до Ксении с эхом.
Эту фразу произнёс человек из прошлого. Из ее прошлого. Человек со знакомым лицом. Строгий и уверенный в себе. В форме. С седыми висками, шрамом через всё лицо и дергающимся в тике глазом. Они вместе с белой безликой тенью вторглись в ее сознание и ее больничную палату.
– Процесс восстановления очень сложный и для каждого с подобным недугом индивидуальный, – женский голос безликой тени был родным, – родным настолько насколько может стать звучащий ежедневно, вместо собственного или чьего-либо еще, – нет сто процентной уверенности, что полное восстановление вообще возможно, после столь долгой и сложной терапии…
– Так все-таки когда? – Настаивал явный доминант этого диалога.
– Дайте ей… нам… еще неделю!? – Словно оправдывалась тень.
– Хорошо. Я приеду через неделю…
Человек качнувшись по-военному развернулся на каблуках и ушел, а его силуэт еще долго стоял перед Ксенией. Голос белой тени уговаривал принять ее лекарство. Мягко и заботливо как добрая мать уговаривает непослушного ребенка поесть.
Неделя оказалась долгой. Ксения заново знакомилась с предметами и ежедневными бытовыми физическими действиями. То, что она делала под воздействием лекарств рефлекторно, теперь приходилось делать осознанно. Чувства в основном негативные, пугающие потрясали разум Ксении. Она боялась всего. Не только человеческой речи и движений окружающих ее пациентов и персонала, но и даже резких звуков. Шороха ног, открытия дверей, звона посуды…