Немец
Шрифт:
— Что у вас за привычка такая: чуть что, сразу пьете? — весело спрашивал Ральф, держась за ушибленный затылок.
Игорь и Антон рассмеялись.
— Видишь ли, — отозвался Игорь, — это обычай предков. Помогает выжить в любых условиях.
— Пьянка, Ральф, это, если хочешь знать, наша национальная идея. Сам процесс объединяет, а утренние последствия сплачивают.
— Правильно, — кивнул Игорь, откупоривая запотевшую бутылку «Финляндии». — Сам процесс состоит из правил, которые легко запомнить, если мы тебе
— Интересно, — Ральф опять почувствовал не известное в его «дороссийской» жизни ощущение эмоционального подъема при виде открывающейся бутылки.
— Для начала, — объяснил Антон, — нужно научиться вместе со всеми предвкушать… В компании наблюдается легкое оживление. Разговор приобретает благодушную тональность. Но можно и ничего не говорить, а ограничиться звуками, междометиями, наконец, кряканьем.
— Кряканье, кстати, — заметил Игорь, — показывает окружающим, что тебе с ними хорошо, что ты доволен и у тебя так много здоровья, что тебе его не жалко.
— Верно, — Антон взял в руку рюмку. — Начало процесса, которое многие у нас называют «мероприятие»…
— Как?
— В смысле, event, событие, не знаю, как точно перевести. Так вот, начало процесса хорошо несколько оттянуть, смакуя момент. Ведь будет первая рюмка, за ней — вторая, а после третьей уже пойдет большой и бессмысленный мужской разговор. Прост!
Антон улегся на диване перед телевизором. Вспомнил о Рите и моментально «отрубился». Игорь еще немного пообщался с Ральфом, используя весь известный ему словарный запас английского языка.
На рассвете, в шестом часу, Антону захотелось пить. Укладываясь спать, он предвидел это желание. Пошарив рукой около кровати, обнаружил бутылку спасительной минералки из Липецка и сделал несколько глотков.
И тут его посетила интересная и неожиданная догадка. Перед глазами словно запрыгали слова с картонки, оставленной Ральфом Мюллером-старшим в наследство Кате Зайцевой. Антон вскочил с дивана и бросился на кухню. Взяв с подоконника коробку, извлек оттуда карту и включил подсветку кухонной вытяжки.
— B…ryi..ino…oleteni… А, может быть, это?.. Впрочем, тогда все было бы слишком просто! Но первое слово очень походе на Барятино! А если это Барятино, то oleteni — это деревня Плетни! Итит твою мать… Это же наши деревни! Да нет, не может такого быть…
Он еще раз изучил карту и понял, что не ошибся. Даже ландшафт на примитивной схеме слегка напоминал очертания той местности, к которой он привык, отдыхая у бабушки в калужской деревне Хизна. Он провел здесь все летние месяцы своего детства.
— Ральф! — Антон бросился в соседнюю комнату, где мирно почивал немецкий друг. — Ральф, проснись!
Ральф не реагировал. Антону пришлось чувствительно тряхнуть его за плечи.
Открыв только левый глаз, Ральф произнес:
— Was… что случилось?
— Мне кажется, я расшифровал карту твоего дяди! Скажи, он ведь служил где-то в Смоленской или в Калужской области?
— Не знаю точно. Но это была… Gruppe Mitte.
— Группа армий «Центр»?
— Да. Есть что-нибудь попить?
— Погоди ты! Не вставай, а то упадешь… В это нелегко поверить, но местность, которая указана на карте… я узнал ее.
— Не понимаю…
— Это родина моих родителей, моей бабушки. То самое место, куда я ездил отдыхать летом во времена СССР.
— Майн гот! Ты не шутишь?
— Какие шутки, Ральф? Я еще не до конца уверен, но очень похоже. Все это странно, но приходится пока верить, что это так. Как проверить? Ладно, вижу, твой компьютер пока слишком медленно грузится. Предлагаю поспать еще чуть-чуть, а утром уже будем разбираться.
— Нет-нет, что ты?! Теперь я совсем проснулся. Это же уму непостижимо, судьба, провидение, чудо, наконец!
— Раньше мне с чудесами не везло, а вот теперь, думаю, это совпадение иначе как чудом не назовешь. Вот Игорь-то удивится.
Игорь не заставил себя долго ждать. Вышел из соседней комнаты, разбуженный их взволнованным разговором. В просторном домашнем халате, расшитом огромными амариллисами, вальяжный и слегка заспанный, он походил на русского помещика в урожайный год.
— Вы чего расшумелись, демоны?
Антон эмоционально объяснил Игорю, в чем дело.
— А… круто, — отозвался Игорь. — Пойду посплю еще часика полтора.
И действительно, пошел спать, железный человек.
Антон пожал плечами и вернулся в свою комнату. Но заснуть так и не смог, потому что теперь к многочисленным вопросам, тревожащим его, добавился еще один: с какой стати немец Курт интересуется картой местности, где располагалась «малая родина» Антона.
Глава двадцать вторая
Война продолжала беспощадно выкашивать людей с обеих сторон. Общие цифры потерь не печатали ни «Правда» ни «Фолькишер беобахтер», но к ноябрю 1942 года только германские войска потеряли на Восточном фронте два миллиона убитыми, ранеными и пропавшими без вести.
В начале 1943 года случилось страшное поражение под Сталинградом. Те немногие, кому больным, голодным и полураздетым посчастливилось спастись из «Сталинградского котла», кто остался жив и даже избежал плена, кому не выпало пройти маршем от Сталинграда до лагерей в дельте Волги — за всю войну, пожалуй, самой страшной для германской армии дорогой — считали себя счастливчиками. Они научились смотреть на мир другими глазами, с легкостью перенося бытовые трудности фронта, от которых новобранцы с непривычки теряли разум. Эти люди держались вместе и не очень-то жаловали тех, кто «там» не побывал.