Немного скандала
Шрифт:
– Это все Алекс, – равнодушным тоном сообщил Майкл, развалясь в кресле и вытянув вперед ноги в сапогах. – Вряд ли я забуду, как очнулся в камере французской тюрьмы и увидел его лицо, серое от пороха после сражения, склоненное надо мной. Я думал, у меня бред после перенесенных пыток.
– Он был уверен, что ты там, но наши осведомители уверяли, что тебя отвезли на север. Его убежденность заставила меня просить Веллингтона разрешить ему попытку взять крепость в расчете на то, что он прав. – Люк все еще помнил, какой дар убеждения ему пришлось применить тогда, ведь положа
– Поверь, я не забыл, какую роль ты сыграл в этом деле.
Люк сухо заметил:
– Талант, который ты проявил, действуя во вражеском тылу, спас тысячи жизней, в том числе и наших, и, вероятно, не раз. Не нужно благодарности. Наши мотивы не были столь уж бескорыстны. Если мы всерьез вознамерились выиграть эту проклятую войну, нам требовалось, чтобы ты был жив и действовал на нашей стороне.
В душе он не раз задавался вопросом: если Майкл столь умен, столь искушен в играх с французами, то не находит ли он Англию слишком скучной? С войной было покончено – по крайней мере Бонапарт оказался в ссылке на острове Святой Елены, а Европа зализывала военные раны. И все трое, в том числе и он с Алексом, должны были привыкать к мирной жизни дома.
Труднее всего, думал Люк, должно быть Майклу. Алекс проявил себя как способный командир и солдат, но ему было нетрудно перевернуть страницу и наслаждаться заслуженной славой, а впоследствии заняться делами в отцовских поместьях. Самому Люку предстояло исполнять обязанности главы семьи и опекать Элизабет, которая как раз начала выезжать в свет.
После внезапной смерти старшего брата Майкла, еще во время войны в Испании, его другу предстояло занять положение наследника герцогского титула, и Люк знал – Майкл от этого не в восторге.
Живые глаза орехового цвета казались задумчивыми. Майкл рассуждал:
– Бог с ней, с войной. Наш отправитель явно имел цель. Я чувствую – и факты говорят, – что время выбрано отнюдь не случайно.
– Твоя легендарная интуиция редко ошибается.
– Подводила меня раз или два. Кстати, вот почему я и угодил в плен к французам. Однако я прислушиваюсь к тому, что твердит мне нутро. – Майкл лениво болтал янтарную жидкость в стакане. – Ситуация содержит все мелодраматические элементы на классическую тему: любовники, против которых ополчились звезды, старинная тайна и, разумеется, наш загадочный отправитель.
– Хочешь потягаться умом с этим таинственным недоброжелателем? Так?
– Недоброжелателем? Гм… Вовсе не уверен, что он, или она, настроен недоброжелательно. Я начинаю видеть намерение посылать письма в новом свете. Похоже, это не попытка спровоцировать роман. Скорее – рассказать правду!
– Не вижу, какой в том прок. В конце концов, это случилось много лет назад. Если молодую женщину соблазнили и ее репутация погибла, поступок старого графа вполне объясним. Одно дело – завести случайную связь, но развлекаться с незамужней сестрой герцога просто опасно.
– Или юной незамужней дочерью графа, – продолжил Майкл с невеселой усмешкой.
– Это так, однако леди Эмилия и Алекс вряд ли первая пара, вступившая
Смех Майкла действовал на нервы, однако Люк счел, что веселье друга вполне объяснимо. Ему было очень неуютно в роли строгого опекуна девятнадцатилетней девушки.
– Сомневаюсь, что ты окажешься столь же несгибаемым, как Хатауэй. Но кто знает, как поведешь себя, пока не припечет?
– Полагаю, что нет. Будем надеяться, что мне не придется ломать голову над подобной дилеммой. – Люк вскинул бровь: – А что насчет злосчастного ключа? Твое расследование дало результаты?
– Нет, – с невозмутимым спокойствием заявил Майкл. – Но я узнаю.
Глава 24
– Как тебе дышится? – Алекс озабоченно, смотрел на; жену. Она несколько раз сменила позу, и было заметно, как лежащие на коленях руки сжимаются в кулачки. – У тебя приступ?
– Все хорошо, – заверила она его, когда их экипаж свернул на подъездную аллею. – Дело совсем не в этом. Просто мне несколько не по себе, сейчас, когда мы почти приехали.
Она не станет первой, кому предстоит благоговейно замереть от великолепия резиденции герцогов Беркли.
За прошедшие века подъездная дорога почти не претерпела изменений, задуманная, помимо прочего, для того, чтобы произвести на гостя впечатление и, может быть, внушить ему робость. Дом, выстроенный посреди засаженных зеленью террас, восходящих каменных ступеней и длинных прямоугольников бассейнов, время от времени подвергался перестройке. Зрелище поражало – отчасти размерами дома, отчасти элегантностью форм и отделки фасада.
Беркли-Хаус был типичным баронским имением своего времени: выдержанные пропорции, три этажа фасада, просторный и внушительный. Алекс, конечно, любил дом, где провел детство. Однако скромное поместье в сельской глуши, о котором мечтали они с Эмилией, казалось ему куда более привлекательным.
– Он огромный!
– Теперь ты понимаешь, – заметил он, пока жена рассматривала в окно дом его детства, – почему мне не очень хочется обзаводиться пышной резиденцией. Полагаю, с меня уже достаточно.
– Поместье моего отца чуть скромнее. – Эмилия неуверенно улыбнулась. Она сидела напротив Алекса в застывшей, напряженной позе. То ли ее отец сделал уступку, то ли тетя Софи подкупила портниху, однако утром в его городской дом доставили сундук. Алекс не стал спрашивать, новые ли это платья или это часть ее гардероба; сама Эмилия уточнять не стала. Алекс не хотел расспрашивать, чтобы не причинять ей боль, особенно теперь, когда ее отношения с отцом грозили вообще прекратиться – из-за его собственной персоны. Сейчас же на Эмилии было чудесное, очень элегантное дорожное платье из синего жоржета. Темно-золотистые волосы были заколоты на затылке. Безмятежный вид – однако стиснутые руки и напряженное положение узких плеч свидетельствовали отнюдь не в пользу безмятежности.